Александр Н. Жизнь в волшебном мире

– Да это же докси, - в голосе Фреда послышалась радость.

– Остолбеней, - брезгливо произнес Сириус, и существо со стуком упало на ковер, выбив облачко пыли. Саша тут же чихнул.

– Что такого веселого в докси? – удивился Сириус, когда все закончили чихать и кашлять.

– Мы хотели, - Джордж явно подбирал слова, - немного их исследовать.

– Зачем это? – Блэк подозрительно прищурился, и Фред, стоявший ближе всех к Саше, ткнул его локтем в бок и выразительно покосился на Рона и Джинни.

– О, еще немного, и у меня будет аллергия на пыль, - Саша закатил глаза. – Давайте пойдем в столовую!

– Я помогу Сириусу с докси, - выпалил Джордж.

– И я, - поддержал Фред. – Рон, Джинни, вам лучше пойти с Гарри. Если у вас будет аллергия или еще какая-нибудь дрянь, мама с нас шкуру спустит.

Рон с Джинни неохотно побрели к выходу из гостиной.

– Расскажете потом, чем закончилось, - бросила Джинни.

– О, конечно, сестренка. Даже не волнуйся. Выложим, как на духу, - наперебой заговорили Фред с Джорджем.

Саша почти силой вытолкнул Рона и Джинни из гостиной и захлопнул дверь.

– Чай! – возвестил он, распахнув двери в столовую. – Кикимер, дружище, ты где?

Кикимер появился с громким хлопком.

– Осквернители крови и предатели, - запричитал он, едва заметив Рон и Джинни. – Если бы моя бедная госпожа была жива…

– Кикимер, - Саша слегка задрал подбородок и принялся тянуть слова, старательно копируя интонации внезапно пришедшего на ум Малфоя. – Нет в мире места, более подходящего для перевоспитания предателей крови, чем дом наиблагороднейшего семейства.

Кикимер замер, словно громом пораженный, а потом рухнул на колени и принялся бить поклоны.

– Молодой гость бесконечно прав. Молодой гость может приказывать.

– И как была бы счастлива прекраснейшая Вальбурга, лучезарная мадам Блэк, если бы узнала, что один только дух ее древнего рода способен вернуть на путь истинный заблудшие души этих юных чародеев, - Сашу несло, и Джинни горестно обхватила голову руками.

– Молодой гость желает, чтобы Кикимер приготовил розги?

– Для начала ограничимся лекцией. А к хорошей лекции нам нужен твой прекрасный чай.

Кикимер исчез, чтобы появиться через минуту с подносом, на котором стояло в ряд три фарфоровых чашки, вазочка с вареньем, тарелка тыквенного печенья и большой заварник.

– Кикимер рад служить делу Блэков, - он снова поклонился.

– А, ну раз ты рад, - Саша отправил в рот тыквенное печенье, - загляни еще в гостиную. Там ужасно пыльный ковер.

Кикимер низко поклонился и исчез.

– Что? – негодующе протянул Рон, как только они остались одни. Джинни же тихо смотрела в стол, видимо, прикидывая, стоит ли биться об него головой.

– А что?
– Саша ухмыльнулся и отпил чай. – Говоришь этому помешанному то, что он хочет слышать, и – вуаля! – шелковый домовой эльф к вашим услугам.

Рон с облегчением рассмеялся, и Джинни тоже вздохнула спокойно.

– Нет, ну ты так говорил! Прям вылитый Малфой, - Рон сделал огромные глаза. – Я уж думал, что он на метле расшибся, а дух каким-то образом вселился в тебя.

– Не расшибся, - уверенно проговорила Джинни.

– А тебе-то откуда знать? – Рон аж подскочил на месте.

– А вот оттуда, - Джинни подняла указательный палец вверх, - что если бы с Малфоем что-то случилось, об этом кричали бы все газеты.

– Логично, молодец, - похвалил Саша и отправил в рот ложку варенья.

– Слушай, Гарри, тут такое дело, - Рон откинулся на спинку стула, стараясь казаться непринужденным, но что-то во взгляде выдавало его смущение.

– Я весь внимание, - Саша сцепил пальцы в замок.

– В-общем, мой отец может достать билеты на Финал Чемпионата мира по квиддичу. У него, понимаешь, есть какой-то знакомый в Департаменте магических игр и спорта.

– Круто-круто, - с явным воодушевлением сказал Саша. Впрочем, он больше радовался тому, что у мистера Уизли нашлись хоть какие-то связи, чем квиддичу.

– Ну, и я подумал, может, рванули бы все вместе? Гермиону возьмем, ты Сириуса пригласишь, думаю, он с радостью, ну, после Азкабана-то.

Хоть Рон и хорохорился, от Сашиного взгляда не укрылось, что при упоминании Гермионы у него покраснели уши, а Джинни странно дернулась.

– Отличная идея, - Саша хлопнул ладонью по столу. – Когда там этот финал?

Саша широко улыбнулся. Это лето точно должно было пройти нормально.

========== Часть IV. Глава 3. Немного о даре убеждения ==========

Его холодный живот скользил по сырой земле неслышно и быстро, и лишь изредка, когда на пути попадался пучок жухлой травы, к шорохам ночи добавлялся ее тихий шелест. В траве перед ним иногда пробегали мыши, но сегодня ему не было до них дела. Его ждали, его звали, его инстинкты сегодня были всецело в руках того существа, что овладело им в далеком лесу. Вместе с этим существом они преодолели сотни миль, пока оно не прошло сквозь него, не вобрало всю натуру, весь яд и не вышло наружу, воплощая все самое темное, черное настолько, что сама ночь содрогнулась от ужаса. И сейчас это существо звало его к странному дому из дерева и железа, претившему самой его природе. Но именно оттуда тянулась тончайшая нить зова, что манил его, заставляя забывать обо всем на свете.

Он преодолел запущенный двор и старый скрипучий порог, не издав ни звука. Лестница, ступени которой прогнили и провалились, далась ему с небольшим трудом – но что могут сделать гниль и старость против зова, голоса, пусть холодной и черной, но все же родной крови.

Однако у двери, из-за которой лился голос, его ждала неожиданность. Прильнув к замочной скважине, сгорбившись и тяжко дыша, там стоял человек. От него пахло старостью и смертью. Завидев его, старик шарахнулся в сторону.

– Там человек, - проговорил он, обвиваясь кольцами вокруг кресла. – У двери.

– Что? – голос молодого человека у окна прозвучал слишком резко, отчего человечек, бывший некогда крысой, вздрогнул и пугливо принялся озираться по сторонам.

– Хвост, открой дверь. Если верить Нагайне, один старый маггл стоит возле этой комнаты и слышит каждое наше слово.

Он не вдавался в короткий разговор старика и пугливого человечка. Все его внимание было приковано к сморщенному созданию, что Он сам породил. Блеснул зеленый свет, и ему инстинктивно захотелось спрятаться от неминуемой смерти, что нес этот луч. Но спокойствие его порождения принесло успокоение, и он обвил кольцами кресло, презрительно глядя на пугливого человечка, так и не растерявшего крысиных повадок, и на молодого, словно надломленного, человека.