Александр Невский

Если пройти Торговую сторону по Ильине улице, то выйдешь на Великий мост, а по нему через Волхов попадешь на Софийскую сторону. Главный пятиугольный храм Святой Софии Премудрости Божией располагался в центре белокаменного Кремля с архиепископскими палатами, где собирался правительствующий «Совет господ»; здесь же высилось множество церквей и казенных зданий Новгородской республики. Святая София — центр древнего городища, обнесенного стенами с башнями, с земляными укреплениями — греблей; именно здесь жил новгородский владыка — архиепископ Антоний. Он — глава Новгородской республики. Про Новгород говорили: «Где Святая София — там и Новгород!», и еще: «У нас князя нет, но Бог, Правда и Святая София!» В храме хранилась государственная казна, там же была усыпальница владык и князей. Внутри храма из-под купола на верующих смотрел строгий лик Спасителя-Пантократора, с полусжатой десницей. Царьградские иконописцы, расписывавшие храм при епископе Луке Жидяте (около 1050 года), три раза писали десницу благословляющей, то есть раскрытой, но все три раза она сама собой сжималась. И тогда изографы услышали голос с небес: «Писари, писари, не пишите Меня с благословляющей рукой, но пишите сжатую: Аз бо в сей руце держу Новгород, а когда рука Моя распрямится, тогда будет граду сему скончание».

Гулкие колокола Софийской часозвонни собирали на моления народ со всех концов многолюдного Новгорода: и знатных, и простых сословий, купцов и бояр, монахов и мирских, житьих и простолюдинов, воинов и слуг, ремесленников и смердов. Перед Господом и Святой Софией все равны и все братья Новгородской вечевой республики! «А хто станет против Бога и Новгорода?» — гордо вопрошали новгородцы и отвечали: «Нетуть!» Новгородское белое духовенство издавна — самое строгое и влиятельное, сильное в делах веры православной.

В Новгороде было пять концов: Загородский, Неревский, Людин — на Софийской стороне; Словенский и Плотницкий — на Торговой. Каждый конец и каждая улица имели своих властителей: кончанских, сотских, уличанских старост. А те подчинялись посаднику.

На окраинах и за городом возвышались монастыри: Антония Римлянина, Хутынский, Зверин, Юрьев, Благовещенский, Аркаж и многие другие. Монастыри в Новгороде — немалая сила: в них казна, книги, иконы, архивы, утварь; монахи — строгие люди в черных одеяниях, воинство Христово. Архимандриты монастырей входили в особый совет, подчинявшийся архиепископу.

Сколь велика Новгородская республика и как она управляется, княжичам рассказал отец на третий день их пребывания в городе.

Эта обширная страна простиралась от Новгородского залива Варяжского моря до Каменного пояса (Урала) и до Новой земли, а с юга на север — от города Торжка на реке Тверце до Дышущего моря (Северного Ледовитого океана). Новгородская земля состояла из 5 пятин: Деревской, Шелонской, Водской, Обонежской, Бежецкой; кроме того, в нее входили Подвинье и Карельские земли. Высшим органом власти в республике считалось вече. На него созывали ударами в било все свободное взрослое население города. Решения принимали большинством голосов. С 1136 года вече избирало посадника и тысяцкого, а с 1156 года — и архиепископа по жребию. Главой республики считались архиепископ и «Совет господ» или «300 золотых кушаков (поясов)», состоявший из знатных и богатых бояр.

«А вы, братия, в посадниках и в князьях вольны» — эти крылатые слова, произнесенные посадником Твердиславом в 1218 году, и есть основа власти народа в Вольном городе. Князь — это только военный руководитель, который лишь отчасти отвечает за судопроизводство. Он приглашался вечем на 1–2 года. Если он почему-либо не нравился Новгороду, то князя изгоняли решением веча со словами: «княже, ты — собе, а мы — собе». А если князь нравился Новгороду, то срок его пребывания продлевали, выплачивая ему изрядные суммы и давая привилегии на ловы и пользования землями и данями. Главный закон республики — «Правда Русская» или «Грамоты Ярославли». Они были приняты в 1016 году при Ярославе Мудром и считались нерушимыми. Приглашенные князья должны были приносить Новгороду присягу на верность «на Ярославлих грамотах» и «на всей воле новгородской».

Так было и теперь: князь Ярослав Всеволодович обещал править по старине и не нарушать законы Новгорода ни в чем.

Отношения князя Ярослава с Новгородской республикой были непростыми. Новгородцы не любили князя за крутой самовластный нрав, но он устраивал их как военный руководитель, умелый полководец и доблестный воин, который не раз защищал своим мечом вечевую республику. А врагов у богатого Новгорода было предостаточно, особенно с запада.

Здесь, в Новгороде, князь встретил свою будущую супругу, дочь князя Мстислава Мстиславича Удалого. В первый раз новгородцы пригласили его как князя еще в 1215 году. Тогда он не обещал им судить по их законам, а судил строго, по-переяславски, наказывая строптивых бояр, не желавших подчиняться. И 11 февраля 1216 года вече изгнало его, проговорив свои обычные слова: «Княже, ты — собе, а мы — собе». Ярослав занял Торжок и Волок и не пропускал купцов с хлебом и товарами в Новгород. В вольном городе начался голод. Новгородцы позвали на помощь князя Мстислава Удалого и его родню, смоленских князей Ростиславичей, а те заключили союз с князем Константином Ростовским. Ярослав же соединился с другим своим братом — Юрием. Так началась братоубийственная война. 21 апреля 1216 года на реке Кзе, на Липицком поле, произошла битва, в которой, как уже говорилось выше, победили новгородцы.

Во второй раз новгородцы пригласили Ярослава весной 1222 года, после того как из города тайно уехал племянник Ярослава, малолетний князь Всеволод Юрьевич, и некому стало оборонять город от Литвы. Ярослав спешно пошел походом на Торопец, но не догнал литовцев, бежавших за Усвят. Неуемные новгородцы опять начали ссориться на вече и враждовать друг с другом, и Ярослав вновь уехал в Переяславль, но новгородцы в 1223 году снова позвали его, умолив с архиепископом Арсением, чтобы шел походом к Колывани. И пришел Ярослав с войском: повоевал всю Чудскую землю, много взял полона и золота и возвратился с победою. А вече опять пригласило князя Всеволода Юрьевича.

В 1226 году новгородцы в третий раз послали послов в Переяславль и просили Ярослава прийти в Новгород, чтобы воевать с литовцами: много пакости сотворили те Торжку и Торопецкой волости. Тем временем немцы заняли Юрьев, неспокойна была емь, волновалась карела. Трижды уходил князь из Новгорода, но всякий раз возвращался, так как служил Руси, а не новгородским боярам и знал, сколь тяжело Русской земле в годину испытаний, когда со всех сторон одолевают ее враги. «Не потягнем за Русскую землю, не выстоит она! Вот потому и служу Руси и вам, сыновья мои, служить Руси завещаю!» — говорил князь. Беспрестанно воевал он: только на Чудскую землю ходил походами 7 раз, и на литву, и на карел, и на емь без счета ходил и всегда побеждал, возвращался с полоном и с казною! А бояре новгородские да купцы многого хотят от князей; сами слушаться не желают, враждуют, денег не дают на войну, ссорятся между собой на вече… А главный враг Новгорода и Руси — немцы, крестоносцы. Псковичи же — подданные Новгородской республики, а сами ссылаются с немцами, заключают союзы с Ригою, предают интересы Руси. Потому-то решил князь на Ригу пойти войною. Там — осиное гнездо крестоносцев.

…Два года жизни юных княжичей в Новгороде не прошли даром. Пока отец воевал, княжичи с Федором Даниловичем изучали особенности новгородской жизни и управления, вслушивались в особый новгородский говор, постигали быт и нравы этого вольного города, беседовали с разными людьми: и с монахами, и с мирянами, со своими и иностранными купцами. Надо было все узнать, все понять, что нужно знать русскому князю — радетелю родной земли.

Однажды, это было весной 1227 года, новгородские приставы схватили четырех волхвов, учивших поклоняться языческому богу Велесу, и сожгли их на большом костре на Ярославовом городище. Пришло смотреть много народу, и княжичи дивились и не могли понять, что за люди новгородцы: и своих не милуют, и чужих ненавидят…

После Пасхи княжичей принял в своих палатах сам архиепископ Антоний, бывший в миру боярином Добрыней Ядрейковичем. Он управлял церковной жизнью Новгорода с перерывами с 1211 года. Это был мудрый и опытный правитель. Хотя его поразила немота и разговаривать он не мог, но все понимал и объяснялся знаками, писал записки. Его помощники Микифор Щитник и Якун Моисеевич научились хорошо понимать Антония и передавали его распоряжения «Господе», посаднику и тысяцкому, а также причту церковному и архимандритскому совету.

Когда княжичи с боярином Федором вошли в архиепископскую палату, владыка сидел на престоле, а по обе стороны от него стояли его помощники. После обычных приветствий выступил вперед Микифор Щитник и развернул свиток пергамена. Это была Софийская владычная летопись. Микифор начал читать из нее «Повесть о взятии Царьграда фрягами» — сочинение самого Антония (тогда еще Добрыни Ядрейковича). Около 1200 года он побывал в Константинополе и описал всю красоту и богатство Вечного города в книге «Паломник», а когда случилась беда и на Царьград напали латиняне — крестоносцы, он подробно описал разгром столицы крестоносцами 12 апреля 1204 года. «И сожжен был город, и церкви несказанной красоты, и дворцы, и поругано было все, и осквернено, и ограблено, а жители посечены, их же число мы не можем исповесть. Так погибло царство православное богохранимого Константина града, и землей Греческой бывших византийских императоров теперь обладают латиняне», — закончил чтение Микифор.