Александр Золотая Грива 1

«А если очень хочется!» – крикнул внутри его другой голос.

«И тогда нельзя», – ответил первый голос, но как-то слабовато.

«А может, тут вовсе никого не будет. Сварили хозяева каши и ушли в лес, а там сгинули. Ведь бывает же так!!!» – снова завопил второй голос.

«Нет, не бывает», – строго ответил первый.

«Нет, бывает, – сварливо возразил второй, – бывает, бывает… редко! Но сейчас именно тот случай! Так что не валяй дурака, садись и ешь, пока не остыло, а то с голоду помрешь!!!»

«Заткнись, негодяй!» – выкрикнул первый голос.

«Сам заткнись! Сам негодяй!! Я есть хочу, я умираю от голода!!!» – заорал второй голос так, что Алекша подскочил чуть не до потолка и бросился к горшку. Крышка слетела, словно сброшенная могучим ураганом. Правая рука со скоростью атакующей гадюки цапнула деревянную ложку, а левая с молниеносной грацией питона обхватила горшок и со всей силой прижала к груди. Алекша еще не дошел до стола, как правая рука сама, не спрашивая хозяина, зачерпнула ложкой теплой каши и поднесла ко рту. Рот распахнулся и восхитительная каша с мясом оказалась в желудке… Алекша сообразил, в чем дело, только когда ложка заскребла по дну горшка. Мальчик с трудом поднялся из-за стола, заглянул в горшок и увидел, что он совершено пуст. « Ни стыда, ни совести…» – подумал он, но как-то вяло.

«Ага! – радостно подтвердил второй голос. – Зато нажрался»!

Алекша медленно поплелся к печке, с трудом залез на полати.

Он проснулся от негромкого бормотания. Раздалась торопливая дробь шагов по дощатому полу избушки, глухо звякнул чугунок и снова бормотание. Алекша с минуту лежал неподвижно, будто пытаясь понять причину странных звуков, а на самом деле просто трусил – козе понятно, пришли хозяева и сейчас его обнаружат! Что будет…

Медленно, очень медленно повернулся. Голова с копной густых пшеничных волос чуть-чуть приподнялась… В полумраке раннего утра по избушке мечется маленькая горбатенькая старушка, разговаривает сама с собой и размахивает тоненькими крючковатыми ручками. Седые волосы неопрятно торчат в разные стороны из-под выцветшего платка, длинный нос загнут, будто наконечник багра и беспрестанно втягивает воздух. От этого бормотание старухи все время прерывается мощным сопением и фырканьем. На мгновение Алекша увидел лицо и душа улетела в пятки – выпученные от злости глаза горят багровым огнем, длинные желтые клыки щелкают так, что попадись им оглобля – перекусят на раз. « Попал! – с тихим ужасом подумал он, – вот это бабка! Слыхал о такой, но видеть не приходилось. И вот наконец, сподобился! Что делать, что делать, а?» Медленно стал опускать голову, локти непроизвольно раздвинулись и старый горшок, бог знает как оказавшийся на полатях, с ужасным грохотом и звоном падает на пол. В избе словно гром грянул – бабка замерла на месте, развела руки в стороны, присела и нелепо разинула клыкастый рот. Горящие огнем глаза впились в несчастный горшок, затем медленно поднялись к полатям. Синие глаза Алекши раскрылись до предела, отведенного природой, кровь отхлынула от круглого лица и волосы зашевелились…

– Так это ты мою кашу съел, безобразник? – скрежетнули желтые клыки Бабы-Яги.

Алекша не смог раскрыть смерзшийся рот, только кивнул.

– Ага, а чем мне теперь завтракать, тобой? – грозно спросила старуха.

– Нет! – сразу вернулся голос, – я вам другую сварю.

– А ты умеешь? – удивилась бабка.

– Умею, хорошо умею, – торопливо заверил страшную бабульку Алекша, – и щи умею, было бы из чего.

– Это верно, – усмехнулась Баба-Яга и еще раз внимательно посмотрела на мальчика. Глаза медленно стали угасать, клыки наполовину спрятались. Села на лавку возле стола и вполне мирно сказала:

– Ну ладно, слазь с печи, не трону.

Алекша торопливо спустился на пол, замер, не зная, что делать дальше.

– Я не хотел есть вашей каши … – начал он оправдываться, но старуха бесцеремонно оборвала:

– Ну да, и целый чугунок съел. Нехотя, да?

Алекша вспотел от стыда и страха, развел руки и тяжело вздохнул.

– Ну вот что, – сказала Баба-Яга, – назвался груздем, полезай в кузов. Крупа в мешке, соль на полке, а мясо по лесу бегает. Я пока подремлю, а ты тут подсуетись, чтоб мне позавтракать. Да побыстрей, а не то сам в каше окажешься!

– Да! – пискнул Алекша и стремглав кинулся из избы.

Отбежал шагов сто, прежде чем остановился перевести дух и подумать. Мясо и правда бегает по лесу, но ведь просто так голыми руками не возьмешь. Алекша завертел головой, отыскивая хоть простую палку или камень. Камня не нашел, а вот палку подобрал быстро. Полдня прошло в бестолковой беготне по кустам. Куропатки выскакивали из-под ног, обнаглевшие зайцы отбегали на несколько шагов, останавливались и насмешливо смотрели, как беспомощный человечек продирается через кусты, потом еще отбегали и снова наблюдали, как неуклюжее существо пытается на них, лесных жителей, охотиться с палкой. Наконец Алекша в полном изнеможении упал на траву и залился горькими слезами. Он и не предполагал, что простая охота на зайцев окажется такой трудной. Выплакавшись, обессилено прислонился к здоровенному пню, задумался – не может быть, чтобы не нашлось способа достать зайца. Он попробовал тихо подкрадываться к косому, но тихим его подкрадывание было только для него самого – заяц сразу чуял несчастного охотничка и лениво отскакивал в сторонку. Недалеко, шагов на пять-шесть. А потом Алекша и вовсе наткнулся на лисью нору. Оттуда раздалось раздраженное тявканье и разозленная лисица бросилась на незваного гостя. Пришлось срочно уносить ноги на ближайшую сосну. Мальчик забрался повыше и снова задумался – опять ничего не вышло. Он уже не думал о бабке, стало не до нее. Где-то глубоко в душе стало зарождаться странное чувство злости на самого себя, свою беспомощность, слабость и неумелость. « Ну почему я ничего не умею, а? – глотая злые горькие слезы, думал Алекша, рассматривая в кровь расцарапанные руки, разорванную одежку боярича, в которой ехал в Киев. – Любой простолюдин забавы ради охотится на лесных кур и зайцев, это же самое простое, а я? Только на улиток могу, да и то… на раненых или престарелых!» Горькие слезы вскипели и испарились на злом лице. Алекша спрыгнул с дерева и решительно направился к лисьей норе. Теперь он знал, что надо делать…

Лисица услышала громкий топот, обернулась – прямо к ее норе снова направляется глупый человеческий детеныш. Надо его непременно наказать, чтобы неповадно было шататься по чужому лесу и она бросилась навстречу с громким злым тявканьем. Человеческий детеныш немедленно кинулся прочь в кусты и лисица с радостью поняла, что уж сейчас она непременно догонит и искусает дурака. Оставалось еще чуть-чуть, как вдруг прямо из-под ног человека выскочил толстый серый заяц. Охотничий инстинкт лисицы мгновенно сработал, она бросилась на зайца – прыжок, еще и вот глупый неуклюжий толстяк забился в зубах. Алекша краем глаза заметил, как лиса схватила зайца и быстро потащила в нору. Мальчик развернулся и с громким криком бросился на лисицу. Та от неожиданности подпрыгнула, но зайца не выпустила – это все-таки глупый маленький человечек, чего бояться? Но когда глупый человечек больно огрел по спине тяжелой палкой и замахнулся еще, лисица бросилась наутек. Побежала обратно через те же кусты. Здоровенный заяц сильно мешал – цеплялся за ветки, путался под передними лапами, а проклятый человеческий детеныш не отставал и со всех сил лупил палкой по лисьей спине. Наконец зверь не выдержал – лисица разжала зубы и стремглав бросилась прочь от злого детеныша человека. Алекша схватил задушенного лисицей зайца и, не чуя ног от радости, побежал к избушке Бабы-Яги. Первое, самое маленькое задание у него получилось!

Стараясь не загреметь чем-нибудь, осторожно пробрался к печи. Бабка лежит на полати, отвернувшись, но Алекша почему-то уверен, что она все видит и знает. Чувствуя, что невольно краснеет от пережитого позора, принялся неуклюже потрошить зайца. Кое-как содрал шкуру, выбросил внутренности и промыл очищенную тушку. Залили воды в чугунок, бросил туда зайца и поставил в огонь. Его ни чуть не удивило, что печка горит и не гаснет. Когда мясо сварилось, в бульон засыпал крупу и снова в печь. Он так старался приготовить вкусно, что не заметил, как потемнело в маленьком оконце. В избушке тоненько зазвенели комары, самый храбрый впился острым хоботком в шею с явным намерением напиться Алекшиной кровушки. Мальчик звучно хлопнул ладошкой и комариный герой откинул лапки. От хлопка бабка завозилась, вроде как только проснулась, и громко, с волчьим завыванием, зевнула.

– Ну что, отрок, получилась каша или как? – спросила Баба-Яга, насмешливо глядя на Алекшу.

– Получилась, бабушка, получилась, – торопливо заверил ее « отрок», – мой руки и садись за стол.

– Чего мыть? – подозрительно спросила Баба-Яга.

– Руки… м-мыть, – заикаясь от страха, повторил Алекша, – мой учитель называл это хорошими манерами.

– Ага, хорошие манеры, значит, – повторила Баба-Яга, – ну-ну, а еще что говорил тебе учитель?

– Что нельзя локти на стол класть, чавкать и рыгать, – тихо сказал Алекша.

– А что, правильно, – вдруг согласилась Баба-Яга. – Я вот, бывало, приду в гости, к подругам, сядем мы за стол поужинать, так поговорить невозможно, так все чавкают и это, как оно… рыгают! Ну, никакого тебе уважения и внимания. Обидно!

Алекша накладывает полную миску разваристой гречневой каши. Рядом, на чистую дощечку – аккуратно нарезанное заячье мясо.

– Садитесь кушать, уважаемая бабушка, – вежливо пригласил он Бабу-Ягу.

Бабка прислонилась спиной к стене. Благодушно посмотрела на Алекшу:

– Ну, молодец, молодец, хорошую кашу сварил. Я такой давно не ела. Только чего ты по лесу бродишь, – спросила она, – по делу или заплутал?

Баба-Яга подобрела, глаза утратили багровость, светились розовым и даже страшные клыки куда-то спрятались. Алекша ободрился и рассказал ей свою нехитрую историю. Бабка молча выслушала, потом достала откуда-то лучину и начала задумчиво ковырять в зубах.

– Так ты, значит, учиться любишь. Это хорошо, – сказала она, – только ведь не любят грамотных и знающих.