Александра

Петербург переименован в Петроград. Немецкое название русской столицы во время войны с Германией нельзя было сохранять.

Вначале ход войны складывается благоприятно для России. Успех сопутствует русской армии, прежде всего на австро-венгерском фронте, и еще перед началом осени 1914 г. газеты пестрят крупными заголовками: «Львов возвращен славянам!»

Однако прусская армия, вначале отброшенная на запад от Польши, очень скоро оправляется, как обнаруживается в битве на Мазурских озерах. Царь почти все время в Генштабе в Могилеве, откуда регулярно ездит на различные позиции и опорные пункты западного фронта по всей его протяженности до самого юга страны. Так он пытается укрепить моральный дух солдат, но прежде всего проверить их обеспечение. Верховное командование он передал своему дяде, великому князю Николаю Николаевичу, который еще до войны занимал пост генералиссимуса русской армии.

В начале войны царь также простил своего брата Михаила и позволил ему вернуться в Россию; великий князь, стоящий после царя и его наследника на третьем месте, в свое время вопреки законам дома и своему положению вступил в морганатический брак — с дважды разведенной женщиной (из лояльности к царю ни один русский священник не захотел исполнить обряд венчания и новобрачные поженились в венской сербской православной церкви, за что поп получил тысячу крон). После этого великого князя лишили всех титулов, права на трон, состояния и государственных постов, а также запретили возвращаться в Россию.

Теперь царь все это отменил, и великий князь Михаил Александрович живет в Гатчине неподалеку от Царского Села, однако командует сравнительно незначительным полком. Остается нерешенным еще вопрос признания супруги великого князя; вскоре та обращается с письмом к царице для передачи царю. Александра пересылает послание со своим комментарием, что о титуле принцессы не может быть и речи для женщины «с таким прошлым» (естественно, испрашивается звание великой княгини); царь решает пожаловать ей титул «графини Брасовой», и только из уважения к их сыну.

Александра пристально следит за событиями на фронте, ежедневно читая газеты, придворные депеши и телеграммы, которые получает от царя. Не проходит и дня, чтобы она не послала ему длинное письмо. В них она комментирует актуальные события и информирует, насколько в состоянии, о положении в столице и в тылу, в своей интерпретации. Ее сообщения все чаще сопровождаются политическими советами, тон которых в течение короткого времени становится все настоятельнее; иногда они вообще звучат как требования, в оправданности которых у нее нет ни малейших сомнений.

Причина в том, что Александра считает, что могла бы разгрузить царя в его отсутствие, для чего она освобождает его от принятия решений или предваряет их. В этом ее поддерживает тот, кто по понятным причинам пользуется ее доверием: Распутин. «Старец» вернулся в столицу и в отсутствии царя и легковерии царицы видит возможность упрочить свою власть, причем доверием царицы злоупотребляет в собственных интересах.

Сначала Распутин посылает царице телеграмму, которая, собственно говоря, предназначается для царя: надо заверить его в своей лояльности. Поскольку война все же началась, даже против его воли, он теперь пророчествует славу русским воинам. Александра под сильным впечатлением: она переписывает телеграмму и прилагает ее к своему письму Николаю от 20 октября 1914 г.:

«…я переписываю для Тебя телеграмму Г[ригория]: «Когда надо мной были совершены священные таинства обряда причащения, когда я молился Христу и вкушал от его плоти и крови, то узрел духом радости небесной красоты. Небесные силы милостиво сопровождают Тебя на Твоем пути, ангелы спустились в ряды наших воителей, чтобы благословить наших стойких героев радостью победы…»

Тому, что Распутин вновь появляется при царском дворе, благоприятствовала болезнь Алексея, на сей раз, правда, не такая серьезная. После отъезда царя Александра пишет: «…ты наверняка будешь скучать за Твоим дорогим любимым Алексеем. Сейчас, когда наш друг [Распутин] его увидел, ему скоро станет лучше, и пусть это будет Тебе поддержкой…»

Перед царицей Распутин берет на себя роль глашатая народного. Он сообщает царице, «что на самом деле происходит в народе». Часто его сообщения соответствуют фактам, которые только потому не доходят до ушей царя, что поставили бы под сомнение компетенцию ответственных за соответствующие вопросы. В этом отношении некоторые из указаний или инициатив Распутина порой даже полезны. Сначала речь идет о ценах на продукты, об их дефиците, проблемах инвалидов войны, но между тем и об освобождении отдельных лиц от военной службы, о льготах еврейскому населению — так Распутину удается связать ценную практическую информацию и советы с личной выгодой и интересами своего лобби, чьим инструментом он уже стал.

Александра старается изо всех сил принести пользу своей стране. Несмотря на боли в сердце, которые часто вынуждают делать прописанные врачами передышки, она регулярно работает в лазарете. Во время операций Александра подает инструменты, перевязывает раненых, вселяет в них мужество, навещает их в палатах. Когда кто-либо из них умирает, она страдает, как видно из ее писем царю. С гордостью она сообщает об Ольге и Татьяне, которые, невзирая на то, что часто привозят жутких раненых и делают соответственно нелицеприятные операции, сохраняют спокойствие и дисциплину, бесстрашно исполняя свои обязанности.

Еще Александра видит свой долг в том, чтобы восполнить отсутствие царя, вмешиваясь в политические дела, где ей это представляется необходимым или нельзя откладывать до его возвращения. Слепо веря Распутину, она — и вместе с ней ее поступки — все больше попадают под его влияние: в итоге нередко подтасованная «информация» воспринимается ею как «милость жизненным опытом и Богом руководимого человека».

«Наш друг [Распутин] заходил вечером на часок, — пишет Александра 25 октября 1914 г. царю, — он видел мадам М… в слезах, потому что губернатор Таврии Лавриновский все портит, что лучшие люди посылают на турецкий фронт, и т. д. — Все хотят, чтобы на его место заступил генерал-майор Князевич, и наш друг желает, чтобы я немедленно поговорила об этом с [министром внутренних дел] Маклаковым; он считает, что не следует терять времени до Твоего возвращения (…) Я скажу Маклакову, что Ты и я уже переговорили о Лавриновском…»

То, что речь могла идти исключительно об услуге Распутина одному из его «просителей», для которого требуется более высокое распоряжение, чем указание министра, Александре и в голову не приходит. В данном случае у царя нет времени рассматривать это ходатайство и самовольный поступок Александры; когда много позднее — то ли на основании информации Александры, то ли из убеждения — он санкционирует эту инициативу, скрепляя ее своей подписью, событие давно уже становится свершившимся фактом.

Здесь Александра впервые действует подобным способом. Обычный механизм: обращение заинтересованного лица к Распутину, а того к царице или рекомендация данного лица Распутиным и Вырубовой, так что царица предоставляет желанную аудиенцию и в завершение направляет соответствующую рекомендацию или ходатайство царю.

Царь реагирует по своему усмотрению, все же изредка стараясь удовлетворять просьбы Александры, нажиму которой он редко уступает, за исключением тех случаев, когда она слишком настойчива и его мнение принципиально отличается от ее мнения. Так что в военные годы мысли и поступки Александры играют всевозрастающую роль в развитии внутриполитической жизни, прежде всего с точки зрения того, кто их направляет — и кому на пользу складывающаяся ситуация. Так, Распутин уже давно разглядел, что политика Александры нацелена на сохранение в неприкосновенности самодержавия, а также ее природную восприимчивость ко всему религиозно-мистическому, — и это учитывается в его образе действий.