Александрин. Огненный цветок Вальхейма

Но, по крайней мере, Серен отскочила с яростным шипением, выпустив из своей руки окровавленную ладошку моей сестры.

— И надо же было демонам притащить тебя сюда именно сейчас! — истерично вскрикнула герцогиня. — Решила сдохнуть за компанию с сестричкой?!

Я облегчённо перевела дух. Раз гнилая душонка Серен не покинула присвоенное ею тело Опаль, значит, Лоиз жива!

— Только после вас, мадам, — огрызнулась, чувствуя, как радость живительным теплом растекается по венам, заполняет каждую мою клетку.

Жаль, её заметно поубавилось, когда меня чуть не сбила с ног волна горячего воздуха, прокатившаяся по залу и больно ударившая в меня. Грудь противно заныла. Меня отнесло на несколько шагов назад, но всё же я сумела удержать равновесие и устоять.

— И это всё, на что ты способна? Серен, разочаровываешь.

— Разберись с ней. Живо! — велела де Грамону проклятая чародейка, даже не взглянув в мою сторону, и продолжила, сгорбившись, что-то зловеще бормотать, водя иссохшими руками над телом Лоиз. Время от времени глаза, подёрнутые бельмом, хищно впивались в зеркало, где… в агонии корчилась тёмная сущность де Шалона.

Сероватая дымка чар как будто вытекала из отражения, что явно доставляло тени не самые приятные ощущения. Двойник маркиза шипел, скалился, бился о мерцающую гладь, тщетно пытаясь вырваться из оков губительной магии.

Тут уж мне и вовсе перехотелось насмехаться и ликовать.

Ну а когда Адриен с колен поднялся…

— Что это ты так побледнела, а? Что, Ксандра, со Стражем слабо тягаться? — вякнула, трусливо пятясь к ведьме, своей ширме, герцогиня.

Де Грамон рванулся ко мне с выражением такой лютой злобы на лице, такой ярости, что я… Нет, не испугалась — растерялась. Оцепенела. Обуреваемая желаниями поскорее оказаться возле Лоиз и оттолкнуть от неё премерзкую старуху; раздавить, точно крысу, стерву-кузину; спасти Морана от гибели — не знала, как поступить.

Замерла, глядя в налитые кровью глаза мага, и лишь в последний момент вскинула дрожащие руки, отразив брошенный в меня сгусток пламени. Тот впечатался в стену, оставив на шёлке обоев некрасивую чёрную прогалину.

А де Грамон наверняка впечатался бы в меня, сбив с ног, если бы наперерез ему с рёвом не бросился маркиз. В прошлом друзья, а ныне заклятые враги, Стражи сцепились и покатились по полу, в исступлении нанося друг другу удары.

— И его светлость тут как тут! Пожаловал! — стараясь за издёвкой скрыть волнение, воскликнула Серен. — Что ж, похороним вас в общей братской могиле. Только я сначала силу свою себе верну!

— Эта сила никогда тебе не принадлежала. Твоя мать украла её у меня!

Кузину перекосило знатно. Лицо, и до того искажённое уродливой гримасой ярости, сморщилось ещё больше, побагровело, став похожим на засоленный в бочке на зиму помидор.

Пару мгновений Серен то открывала, то закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба, силясь что-то сказать, но была не способна выдавить из себя даже звук. Продолжала багроветь. Не то от ярости, не то от стыда.

— Не знала? — Я сделала несколько шагов по направлению к туманной завесе, оцепившей ведьму и по-прежнему находящуюся в её власти сестру, но была вынуждена остановиться. Чары не позволяли двигаться дальше. — Спроси у своей марионетки. Берзэ. Это она превратила тебя из пустышки, из ничтожества, которым ты была и которым снова стала, в магичку огня. Наследницу морров. Хоть ничего из того, чем ты обладала, никогда тебе не принадлежало! Ты пустышка, Серен. Пу-сты-шка.

— Замолчи! Сейчас же, замолчи! Прекрати! Немедленно!!! — завизжала кузина, по-детски затопав ногами. Как ошпаренная подскочила к чародейке. — Это правда?! Правда, что она сказала?!

Берзэ, пребывавшая в некоем подобии транса, даже ухом не повела в сторону разошедшейся ведьмы.

Я с тревогой оглянулась на Морана. Ни он, ни де Грамон даже не пытались колдовать. Маркиз боролся из последних сил, слабея из-за магии треклятой колдуньи, а я не знала, как разорвать нить чар, связавшую Берзэ с зеркалом.

К счастью, его демоново сиятельство тоже ослаб. Ритуал, который мы так вовремя прервали, вытрепал его основательно.

Слабак.

На помощь Морану подоспел Сильвен. Ругань и проклятия, раздававшиеся под сводами зала, стали ещё более громкими и витиеватыми.

— Это тебе за Лоиз, тварь! — потеснив маркиза, гремел конюх, в запале позабыв, по чьему лицу кулаками елозит. — А вот ещё и ещё!!! А-а-а-а….

Пламя, объявшее руки Стража, обожгло Сильвену скулу. Зарычав, де Грамон повалил юношу навзничь, сдавив полыхающими пальцами ему горло.

Я было метнулась к Сильвену, но меня отнесло в другой конец зала мощным потоком воздуха — ударом кузины, которую лишь на мгновение выпустила из виду. Опрокинулась на кушетку, с силой приложившись головой о мраморные завитушки, обрамлявшие камин. До звёздочек в глазах и боли, обжёгшей затылок. До крови, горячей струйкой заскользившей по шее.

Успела заметить, что Морану удалось оттащить от Сильвена Стража. А дальше перед глазами ярче пламени вспыхнула картина: застонала Лоиз, выгнувшись дугой. Растопырившая над ней крючковатые пальцы ведьма дёргала сестру, точно куклу, за невидимые нити чар, вытягивая из неё душу.

Я рванулась к Лоиз, но была отброшена к стене очередной яростной атакой д’Альбре. Созданный Серен ветер закружил вокруг меня, не давая даже слабому огоньку затрепетать на ладони.

— Всё ещё разочарована мной, кузина? — ухмыльнулась её насквозь прогнившая светлость.

Горячий поток воздуха ударил наотмашь. Обжёг. И тело, и лёгкие. Я, было поднявшись, как подкошенная рухнула на пол. Глаза слезились, и с каждой секундой головокружение только усиливалось. Я больше не видела Серен, лишь размытое пятно, в которое та превратилась.

Не слышала стонов Сильвена, потонувших в противном гуле, всё громче звучавшем в сознании. Оглушавшем. Не слышала яростного рычания сцепившихся в смертельной схватке хищников-Стражей.

От забытья меня отделала хрупкая грань реальности, которую я уже почти переступила.

А потом пелену, полонившую разум, ярким лучом прорезало воспоминание: беззаботная юная красавица покоряет сердца гостей маркиза. Звонкий смех Лоиз, словно тысячи серебряных колокольчиков, звучит под сводами бальной залы Валь-де-Манна в вечер моей помолвки с Мораном.

Мне вспомнилось волнение сестры, радостное возбуждение перед её первым представлением навеннской знати. И счастье, переполнившее Лоиз, когда отец пришёл в себя после долгого сна. На ум приходило много-много других светлых мгновений, которые у неё были и которые ещё непременно будут.

Если я сейчас не отступлю.

— Ну, раз сила твоя, с ней и подохнешь, — с ненавистью прошипела д’Альбре.

Приподняв тяжёлые, будто налитые свинцом веки, я увидела, как Серен, по-прежнему размытая, словно чернильная клякса, вооружившись кочергой, наверняка найденной в недрах камина, приближается ко мне.