Александрийская поэзия

Где ты побольше себе корма добудешь, чем здесь.

Леонид Тарентский

Дорогой, что в Аид ведет, спокойно ты

Иди! Не тяжела она для путника

И не извилиста ничуть, не сбивчива,

А так пряма, ровна и так полога вся,

Что, и закрыв глаза, легко пройдешь по ней.

Леонид Тарентский

Не подвергай себя, смертный, невзгодам скитальческой жизни,

Вечно один на другой переменяя края.

Не подвергайся невзгодам скитанья, хотя бы и пусто

Было жилище твое, скуп на тепло твой очаг,

Хоть бы и скуден был хлеб твой ячменный, мука не из важных,

Тесто месилось рукой в камне долбленом, хотя б

К хлебу за трапезой бедной приправой единственной были

Тмин, да полей у тебя, да горьковатая соль.

Леонид Тарентский

Право, достойны фракийцы похвал, что скорбят о младенцах,

Происходящих на свет из материнских утроб,

И почитают, напротив, счастливым того, кто уходит,

Взятый внезапно рукой Смерти, прислужницы Кер.

Те, кто живут, те всегда подвергаются бедствиям разным —

Тот же, кто умер, нашел верное средство от бед.

Архий Митимнский

Описательные и декламационные эпиграммы

О ГОМЕРЕ

Звезды и даже Селены божественный лик затмевает

Огненный Гелий собой, правя по небу свой путь.

Так и толпа песнопевцев бледнеет, Гомер, пред тобою,

Самым блестящим огнем между светилами Муз.

Леонид Тарентский

Дивный Гомер здесь лежит, который Элладу прославил;

Происходил он из Фив, 475города с сотней ворот.

Антипатр Сидонский

Многие молвят, Гомер, что вскормлен ты был Колофоном,

Иос и Хиос зовут часто отчизной твоей,

Смирну, чарующий град, или славный предел Саламинский,

Или Фессалии край, матерь лапифов. Хотят

Прочие все города быть твоей повивальною бабкой,

Я же хочу огласить Феба разумную речь:

Небо великое было отцом, и не женщиной смертной

Был ты на свет порожден. Ты — Каллиопы дитя.

Антипатр Сидонский

— Хиос тебя породил? — О нет! — Или Смирна? — Да нет же!

— Ты в Колофоне рожден? В Кимах отчизна твоя?

— Нет, и не здесь и не там. — Ну, тогда ты пришел с Саламина?

— Нет, не оттуда. — Скажи, где же твой город родной!

— Я не скажу. — Почему же? — Как только его назову я,

Прочие все города станут враждебными мне.

Аноним

О ГЕСИОДЕ

Музы тебя, Гесиод, увидали однажды пасущим

В полдень отару овец на каменистой горе

И, обступивши кругом, всей толпою, тебе протянули

Лавра священного ветвь с пышною, свежей листвой.

Также воды из ключа геликонского дали, который

Прежде копытом своим конь их крылатый пробил.

Этой водою упившись, воспел ты работы и роды

Вечно блаженных богов, как и героев былых.

Асклепиад

В роще тенистой, в Локриде, нашедшие труп Гесиода

Нимфы омыли его чистой водой родников

И, схоронив его, камень воздвигли. Потом оросили

Землю над ним пастухи, пасшие коз, молоком

С примесью меда — за то, что, как мед, были сладостны песни

Старца, который вкусил влаги парнасских ключей.

Алкей Мессенский

О СТЕСИХОРЕ

Почва сухая Катаны в себя приняла Стесихора. 476

Музы устами он был, полными звучных стихов;

В нем, говоря языком Пифагора, 477душа обитала

Та же, что раньше его в сердце Гомера жила.

Антипатр Сидонский

О ПИНДАРЕ

Флейту из кости оленьей рожок боевой заглушает, —

Так ты над всеми царишь лирой гремящей своей.

Да, не напрасно к младенцу роями слеталися пчелы,

Сотовым медом своим, Пиндар, питая тебя.

Верный свидетель тому сам бог меналийский рогатый:

Гимны запел он твои — и про свирель позабыл.

Антипатр Сидонский (?)

ОБ АНАКРЕОНТЕ

Анакреонта гробница. Покоится лебедь теосский;

С ним, охватившая все, страсть его к юношам спит.

Но раздается еще его дивная песнь о Бафилле,

Камень надгробный досель благоухает плющом.

Даже Аид не сумел погасить твою страсть: в Ахеронте

Снова тебя охватил пылкой Киприды огонь.

Антипатр Сидонский

О ТРАГИКАХ

Я — тот Феспид, 478что впервые дал форму трагической песне,

Новых Харит приведя на празднество поселян

В дни, когда хоры водил еще Вакх, а наградой за игры

Были козел да плодов фиговых короб. Теперь

Преобразуется все молодежью. Времен бесконечность

Много другого внесет. Но что мое, то мое.

Диоскорид

То, что Феспид изобрел — и сельские игры, и хоры, —

Все это сделал полней и совершенней Эсхил.

Не были тонкой ручною работой стихи его песен.

Но, как лесные ручьи, бурно стремились они.

Вид изменил он и сцены самой. О, поистине был ты

Кем-то из полубогов, все превозмогший певец!

Диоскорид