Александрийское звено

– Я договорюсь с ними, как это принято у политиков.

Лицо Грина потемнело от гнева.

– Вы собираетесь пойти на сделку с ними?

– Так уж устроен мир!

Стефани не собиралась отступать. Она намеревалась выяснить как можно больше.

– Что такого важного может быть обнаружено в документах, которым уже перевалило за две тысячи лет? Если, конечно, они уцелели, что крайне маловероятно.

Дейли кинул на нее косой взгляд. Стефани понимала, что он намерен не позволить им с Грином вмешаться в происходящее и поэтому, возможно, бросит им какую-нибудь кость.

– Септуагинта.

Стефани не смогла скрыть удивление.

– Я в этих вещах не специалист, – продолжал Дейли, – но знаю, что лет за двести до рождения Христа ученые Александрийской библиотеки перевели с древнееврейского на греческий библейские тексты, которые мы сейчас называем Ветхим Заветом. Это и есть Септуагинта. Можно подумать, большое дело для сегодняшнего-то дня! Кстати сказать, этот перевод – единственное, что у нас осталось, поскольку древнееврейские оригиналы бесследно исчезли. И тут Хаддад заявляет, что перевод и все последующие толкования ошибочны и искажены в самой своей сути. Он утверждает, что ошибки встречаются повсюду в тексте и что он может доказать это.

– И что же дальше? – спросила Стефани. – Как это может все изменить?

– Вот на этот вопрос я ответить не могу.

– Не можешь или не хочешь?

– В данный момент это одно и то же.

– «Вечно помнит завет Свой, – прошептал Грин, – слово, которое заповедал в тысячу родов, которое завещал Аврааму, и клятву Свою Исааку, и поставил то Иакову в закон и Израилю в завет вечный, говоря: „тебе дам землю Ханаанскую в удел наследия вашего“».

Стефани видела, что он до глубины души тронут этими пришедшими ему на память строками Святой Книги.

– Весьма важное обещание, – продолжил Грин. – Одно из многих, содержащихся в Ветхом Завете.

– Значит, ты понял, в чем заключается наш интерес?

Грин кивнул.

– Я уловил суть, но не могу понять, на что вы рассчитываете и к чему стремитесь.

Стефани тоже ничего не понимала, но страстно стремилась к этому.

– Что вы делаете, Ларри? Гоняетесь за призраками? Но это же чистое безумие!

– Нет, уж поверь мне.

Стефани все стало ясно. Малоун был прав, обрушив на нее обвинения. Она была обязана сообщить ему о взломе их базы данных сразу же после того, как это случилось, но промолчала. А теперь его сыну угрожает смертельная опасность. Благодаря правительству США, которое, судя по всему, готово принести мальчика в жертву.

– Стефани, – заговорил Дейли, – мне знаком этот твой взгляд, и он мне не нравится. Что ты замыслила?

Нет, она больше не предоставит этому развалившемуся в кресле бесу ни единого клочка информации, которую он мог бы использовать. Поэтому она лучезарно улыбнулась и ответила:

– Именно то, чего всем вам так хочется. То есть ровным счетом ничего.

14

Копенгаген, 0.15

Доминик Сейбр знал: следующий час будет решающим. По одному из столичных телеканалов он уже видел репортаж о перестрелке и убийстве в замке Кронборг. Из этого следовало, что Малоун и его экс-супруга остались целы и продолжают действовать. Человек, посланный им в Кронборг, наконец-то отзвонился и доложил о проделанной работе. Он четко выполнил все инструкции, и это было хорошо.

Сейбр взглянул на часы и прошел из гостиной в заднюю спальню, где находился Гари Малоун. Мальчика с помощью крутого наезда на преподавателей и фальшивых документов, выданных якобы американским правительством, забрали прямо из школы и через два часа вывезли из Атланты чартерным рейсом. Уже в полете похитители связались с Пэм Малоун и подробно объяснили ей, что делать, чтобы не лишиться сына. Согласно имевшимся у них данным, она была сложным человеком, но фотография похищенного сына и угроза расправиться с ним сломили крутой нрав женщины и сделали ее послушной.

Надев налицо дежурную улыбку, он открыл дверь спальни.

– Привет! А у нас новости от твоего папы!

Мальчик сидел у окна и читал. Накануне он попросил купить ему несколько книжек, и Сейбр выполнил его просьбу. Лицо мальчика просветлело.

– С ним все в порядке?

– У него все великолепно! И он рад, что ты с нами. А твоя мама – с ним.

– Мама тоже здесь?

– Да, ее привезла другая группа.

– Странно. Она здесь никогда не была. Они с отцом вообще живут врозь.

Сейбр знал историю супружеской жизни Малоуна, но, изобразив удивление, спросил:

– Почему же?

– Развелись. Они давно не живут вместе.

– Тебе это причиняет боль?

Лицо Гари приняло задумчивое выражение. Для своего возраста он был, пожалуй, чересчур долговязым, тонкоруким, с копной темно-рыжих волос. Коттон Малоун был его полной противоположностью: светлокожий, мускулистый, светловолосый. Сейбр при всем желании не мог найти между ними никакого сходства.

– Конечно, я бы хотел, чтобы они были вместе, но понимаю, что это невозможно.

– Хорошо, что понимаешь. Значит, у тебя котелок нормально варит.

Гари улыбнулся.

– Папа мне то же самое говорит. Вы его знаете?

– Конечно. Столько лет вместе проработали.

– А что происходит сейчас? Какая мне грозит опасность?

– Я не вправе об этом говорить. Могу сказать только одно: очень плохие люди охотятся на твоего папу. Они хотели причинить зло и тебе с мамой, поэтому вмешались мы, чтобы защитить вас.

Сейбр заметил, что это объяснение не до конца удовлетворило парня.

– Но мой отец больше не работает на правительство, – заявил тот.

– К сожалению, для врагов твоего отца это не имеет значения. Они хотят отомстить ему за свои прежние поражения.

– Как-то все это странно…

Сейбр изобразил улыбку.

– Боюсь, это неотъемлемая часть той работы, которой занимался твой папа.

– А у вас дети есть?

Сейбр удивился этому вопросу.

– Нет. Я даже никогда не был женат.

– Мне кажется, вы хороший человек.

– Спасибо, но я просто делаю свое дело. А чем ты увлекаешься?

– Бейсболом. Правда, сезон уже закончился. А жаль, я бы с удовольствием побросал мяч.

– Боюсь, в Дании с этим возникнут проблемы. Тут эта игра не так популярна, как в Америке.

– Но мне здесь все равно нравится. Я был тут позапрошлым летом.

– Когда навещал отца?

Гари кивнул.

– Это для нас был единственный способ побыть вместе. Однако я все равно рад, что он живет здесь. Он счастлив.

– А ты? Сам-то ты счастлив?

– Иногда. Но временами мне хочется, чтобы он находился ближе.

– Никогда не задумывался о том, чтобы переехать к нему?

На лице мальчика появилась озабоченность.