Алексей Косыгин. «Второй» среди «первых», «первый» среди «вторых»

Наркомом текстильной промышленности Косыгин проработал год и четыре месяца. 16 апреля 1940 года он был назначен заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР [77] , а на следующий день — председателем Совета по товарам широкого потребления при Совнаркоме СССР [78] ,

^{Указ Президиума Верховного Совета СССР № 605/78 «О награждении работников текстильной промышленности} орденом Ленина». 7 апреля 1939. [ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 4. Д. 12. Л. 39, 40, 89]

77

ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 4. Д. 36. Л. 76.

78

ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 166. Л. 126.

День спустя, 19 июня, состоялась еще одна встреча со Сталиным, продолжавшаяся 1 час 15 минут [79] . Обсуждали ситуацию, сложившуюся в Прибалтике. 16 июня 1940 года Советский Союз предъявил Эстонии ультиматум, в котором обвинял ее «в грубом нарушении условий ранее заключенного соглашения и требовал сформировать новое, просоветское, правительство» [80] . 19 июня 1940 года эстонское правительство во главе с Ю. Улуотсом подало в отставку. Всем было понятно, что Эстония вот-вот войдет в состав СССР, что и произошло 6 августа того же года.

79

На приеме у Сталина. С. 303–304.

80

Семенов С. Е. Присоединение Прибалтики к СССР. URL: https://w.histrf.ru/articles/article/show/

^{Постановление Совнаркома СССР № 541 «О назначении заместителя председателя Совнаркома СССР А. Н. Косыгина председателем Совета по товарам широкого потребления при Совнаркоме Союза ССР». 16 апреля 1940. [ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 166. Л. 126]}

^{Указ Президиума Верховного Совета СССР «О назначении А. Н. Косыгина заместителем председателя Совета Народных Комиссаров СССР». 17 апреля 1940. [ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 4. Д. 33. Л. 76]}

На совещании обсуждалось экономическое положение и потенциал Эстонии, как включить республику в единый хозяйственный механизм, кого «двинуть» на укрепление советской власти. В кабинете собрались все руководители «хозяйственного блока»: замкнутый М. Г. Первухин, улыбчивый И. Ф. Тевосян, невозмутимый А. И. Микоян, самоуверенный Н. А. Вознесенский, всего опасающийся В. А. Малышев, все время недовольный Л. М. Каганович и сам Алексей Николаевич.

Косыгин становился все более частым гостем сталинского кабинета. Следующая встреча произошла 26 октября 1940 года. Всего 35 минут. Кроме самого Сталина и его ближайшего окружения, присутствовал начальник Главного управления трудовых резервов при СНК СССР Петр Георгиевич Москатов [81] . Рассматривали проект постановления «Об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР и об изменении порядка назначений стипендий». Косыгин, не понаслышке знающий проблему кадрового голода, осторожно высказал свои соображения. Сторонником платного обучения он не был, но и перечить Сталину не решился.

81

На приеме у Сталина. С. 316.

Более обстоятельная, полуторачасовая встреча с вождем состоялась 17 января 1941 года [82] — по итогам ревизии стратегических государственных резервов. Как выяснилось, на случай чрезвычайных обстоятельств их явно недостаточно — например, по запасам продовольствия. По черным и цветным металлам, нефтепродуктам они и вовсе мизерны. Косыгин стал одним из тех, кому было поручено всесторонне оценить и исправить ситуацию.

13 марта 1941 года [83] в сталинском кабинете с участием Косыгина обсуждались последствия войны с Финляндией.

82

На приеме у Сталина. С. 323.

83

Там же. С. 328.

Таким образом, Алексей Николаевич постепенно входил если не в ближайший круг Сталина, то в «обойму», которая привлекалась для обсуждения важнейших вопросов. Причем таких, которые касались не только экономики, но и внутренней политики в целом.

Со Ждановым Косыгин общался очень часто. Андрея Александровича интересовало все, что происходило в сталинском кабинете и кремлевских коридорах. Косыгин хорошо усвоил все правила партийного «политеса» и был со Ждановым откровенен — насколько возможно.

Глава 3. Почему

Почему Косыгин был сторонником экономики мобилизационного типа?

Потому что сам сыграл не последнюю роль в создании этой модели советской экономики, благодаря которой в годы войны удалось создать прочный тыл, обеспечить перевод всего хозяйственного комплекса на «военные рельсы».

Но складываться мобилизационная экономика начала задолго до 1941-го. И Косыгин, будучи едва ли не в «главной обойме» руководства страны, считал, что именно эта модель обеспечит существование Советского Союза «во вражеском окружении» как «военного лагеря», в который надо превратить СССР, чтобы «догнать и перегнать» станы «капитализма». А потому ответ на вопрос, почему необходима данная модель экономики, для Косыгина существовал без всяких альтернатив.

И в этой «безальтернативности» его убедила война…

Совет по эвакуации и другие назначения

День 22 июня 1941 года стал переломным для всех без исключения советских граждан, будь то работяга или народный комиссар. Жизнь человеческая разделилась на «до» и «после» дня гитлеровского вторжения.

Будучи на тот момент заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР, Алексей Николаевич Косыгин узнал о нападении Германии одним из первых. Жены в тот момент дома не было — ушла на рынок. Что сказать ей, двенадцатилетней дочери, старику-отцу, остававшемуся в Ленинграде? Для них нужно было найти подходящие слова, приободрить, хотя сам он понимал, что «шапками врага не закидаешь», что война — всерьез и надолго. Информацией он располагал не только по экономическим, но и по оборонным проблемам. Сейчас они приобретали особую остроту, и решать их предстояло новыми средствами, причем немедленно.

…И все же Алексей Николаевич улучил момент позвонить в тот день отцу:

— Папа, мы победим…

^{Борис Михайлович Шапошников. 1940-е. [Из открытых источников]}

* * *

Отступление Красной армии под массированными ударами вермахта поставило под угрозу оккупации области, где проживало примерно 40 % населения Советского Союза, где работали более 3000 промышленных предприятий, более 1000 шахт, более 3000 нефтяных скважин, 61 электростанция [84] .

84

Вознесенский Н. А. Избранные произведения, 1931–1947. М., 1979. С. 504, 582.

Оставлять врагу огромный хозяйственный потенциал на этой территории — немыслимо. Уже на второй день войны встал вопрос об эвакуации промышленных предприятий и населения из западных республик и областей СССР в восточные районы страны. Первые три дня эвакуацией занимались «по собственному усмотрению» военное командование, партийные и советские органы. «Собственное усмотрение» принесло и соответствующие результаты: неразбериху и хаос. Где-то эвакуация из-за бардака и дублирования руководящих структур была сорвана. Где-то эвакуация изначально приняла плановый характер, и на восток двинулись эшелоны с эвакуированными людьми и грузами. В первую очередь вывозили семьи комсостава Рабоче-крестьянской Красной армии, советских и партийных работников. Отправляли архивы, ценности, промышленное оборудование.

Заблаговременно подготовленных и утвержденных планов эвакуации не существовало, поскольку врага предполагалось бить исключительно на его территории. Впрочем, отдельные попытки предусмотреть такое развитие событий предпринимались. Еще 21 апреля 1941 года Совнарком СССР принял подготовленное Военно-промышленной комиссией при СНК СССР постановление «О мероприятиях по улучшению местной противовоздушной обороны г. Москвы». Один из его пунктов был посвящен созданию специальной комиссии по эвакуации населения из советской столицы в случае вражеского наступления. Комиссию возглавил председатель Моссовета В. П. Пронин. В начале июня она представила на рассмотрение И. В. Сталина план эвакуации и проект постановления Совнаркома «О частичной эвакуации населения г. Москвы в военное время» [85] .

85

Куманев Г. А. Война и эвакуация в СССР, 1941–1942 годы // Новая и новейшая история. 2006. № 6. С. 8; ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 23. Д. 224; Оп. 25. Д. 120; Оп. 27. Д. 244.