Алексей Косыгин. «Второй» среди «первых», «первый» среди «вторых»

Вечером 2 мая Леонид Ильич Брежнев вместе с супругой Викторией Петровной был на даче у Косыгина с выражением соболезнований… [420] И Косыгин, несмотря на все недомолвки с генеральным секретарем, до конца дней помнил это…

Клавдия Андреевна упокоилась на Новодевичьем кладбище Москвы…

Смерть жены в самом начале такого важного дела, дела всей его жизни, не могла не сказаться самым отрицательным образом… Уход из жизни самого близкого человека подкосил его…

420

Леонид Брежнев: Рабочие и дневниковые записи. Т. 2. С. 187.

Несмотря на то, что он был настоящим «трудоголиком», несмотря на то, что премьерство для него стало не просто профессией, а образом жизни, семья, по его мнению, всегда должна была оставаться на первом месте. Ради семьи он никогда не приезжал в Кремль по субботам, проводя выходные в окружении самых близких ему людей. Да, после смерти жены ему было на кого опереться: поддерживали дочь, зять, внуки… Хотя все больше и больше «погружался в себя». Застолья, как и раньше, не любил, но приглашений в гости от старых друзей не чурался, но — исключительно старых, дружил с философом Теодором Ойзерманом, писателем Михаилом Шолоховым и композитором Арамом Хачатуряном.

^{Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР № 319 «О переводе совхозов и других государственных сельскохозяйственных предприятий на полный хозяйственный расчет». 13 апреля 1967. [ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 808. Л. 70, 85]}

Близко был знаком с маршалом Г. К. Жуковым и маршалом авиации А. Е. Головановым, которым пытался помочь с изданием мемуаров.

^{Арам Ильич Хачатурян. 1970-е. [Из открытых источников]}

^{Александр Евгеньевич Голованов [Из открытых источников]}

Во время одной из встреч в 1967 году Георгий Константинович Жуков пожаловался, что давно уже закончил работу над своими воспоминаниями, но вот уже несколько лет их «маринуют» в издательстве Агентства печати «Новости». Все попытки как-то ускорить процесс издания закончились тем, что рукопись передали в отдел ЦК КПСС Д. П. Шевлягину [421] , который «читает» ее вот уже два года. Не помогло и личное обращение Жукова к Л. И. Брежневу. А маршалу так хотелось издать книгу не позднее января-февраля 1968-го, к 50-летию Советской армии.

421

Шевлягин Дмитрий Петрович (1913–1969) — советский партийный деятель. Во второй половине 1960-х годов заведующий Отделом информации ЦК КПСС.

Ответа он не получил.

Косыгин посоветовал: «А Вы напишите еще одно, но не только на имя Брежнева, но и на мое. Вот с этим письмом я и пойду к Генеральному».

Второе письмо Жуков, как и советовали, адресовал двум лицам, очень корректно и убедительно. Особо подчеркивал, что учел все замечания и пожелания рецензентов, что положительное заключение на рукопись дал отдел Центрального комитета КПСС. Но «воз и ныне там». А ведь эти воспоминания — труд его долголетней жизни.

Косыгин обещал помочь. Но удалось это не сразу.

Редактор издательства Миркина рассказывала, что Л. И. Брежнев был в курсе работы Жукова над мемуарами и желал, чтобы маршал упомянул и его в своих воспоминаниях. Но Жуков с Брежневым во время войны не встречались. А без этого «дополнения» книгу в печать не подписывали. И Жуков тоже не соглашался на «вставку». Редакция нашла «выход»: придумали историю, что встреча должна была произойти в районе Новороссийска, куда Жуков должен был прибыть для того, чтобы посоветоваться с политработником полковником Брежневым, но не застал того на месте. Жуков отказывался от подобного «воспоминания», уговаривали его и сам Косыгин, и редакторы издательства. «Скрипя зубами», маршал согласился. Книга увидела свет в марте 1969-го. А вставку о несостоявшейся встрече удалось снять только в седьмом издании жуковских мемуаров [422] .

422

Карпов В. В. Маршал Жуков: Опала. М., 1994. С. 383.

Однако Косыгин так и не смог помочь Жукову преодолеть результаты опалы осени 1957 года, когда маршал лишился, по сути, всех своих постов — как военных, так и партийных. Тогда — при Хрущеве — Косыгин голосовал за подобное решение, а спустя десятилетие старался помочь Жукову, но, увы, Брежнев, поддерживаемый М. А. Сусловым, не реагировал на обращения Жукова, направленные, кстати, и генеральному секретарю, и председателю Совета министров… Почести Жукову воздали только после его смерти в 1974-м…

По предложению Косыгина и Александр Евгеньевич Голованов подготовил на имя генерального секретаря Центрального комитета КПСС Л. И. Брежнева и председателя Совета министров СССР, то есть самого Алексея Николаевича, обстоятельное письмо.

Главный маршал авиации А. Е. Голованов был более обстоятелен в письме, чем Жуков, начав «издалека», очень подробно изложив — предваряя просьбу — свою биографию, акцентируя внимание на том, что он — участник четырех войн. И далее — уже просьба — издать его мемуары, которые много лет уже «ходили» по издательствам. Хотя воспоминания Голованова и публиковались отдельными фрагментами в журнале «Октябрь», но целиком не издавались, тормозились цензурой, в частности лично руководителем Главлита при Совете министров СССР П. К. Романовым [423] . Из-за его «придирок» выход книги откладывался вот уже два года.

423

Главлит — Главное управление по делам литературы и издательств, орган государственного управления СССР, осуществлявший цензуру печатных произведений. Романов Павел Константинович (1913–1992) — советский государственный и партийный деятель. Руководил Главлитом с 1966 по 1986 год.

Попытка опротестовать действия Главлита в Центральном комитете КПСС закончилась тем, что против публикации полной версии мемуаров «восстало» и Главное политическое управление Советской армии.

Основная претензия, предъявляемая головановским воспоминаниям, заключалась в «неправомерном» завышении роли Сталина не только в создании и развитии авиации дальнего действия, вооруженных сил, но и в Великой Отечественной войне в целом. По мнению советской цензуры, Голованов «умаляет роль» всех остальных лиц и структур — Государственного комитета обороны, Ставки Верховного главнокомандования, Наркомата обороны, Военного совета Авиации дальнего действия. Особенно раздражало Главлит и Главпур то, что мемуарист «многократно» подчеркивал «дальновидность, прозорливость, безупречный стиль работы, чуткость и внимательность» Сталина.

Главлит также составил для Голованова (маршала!) огромный список всех замечаний, сокращений и необходимых исправлений, без которых рукопись так никогда и не станет книгой.

Защищая себя и свои воспоминания, Голованов апеллировал к объективности, ссылаясь на многочисленные отзывы читателей, поступавшие к нему после публикации отрывков воспоминаний в журнале «Октябрь», а также на отзывы и рецензии ряда научно-исследовательских институтов, в частности — на положительное заключение, предоставленное Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.

Однако Голованов решительно отстаивал свое видение роли и места Сталина в истории СССР, считая его едва ли не единственным руководителем боевых действий всей авиации дальнего действия. Как он сам считал, случай это «уникальный», но это действительно было так. А Ставку Верховного главнокомандования и Генеральный штаб маршал авиации расценивал только как структуры, выполняющие прямые приказания Верховного главнокомандующего. Такую позицию он считал «неотъемлемым правом автора», так же как и оценки деятельности Сталина, его стиля работы, общения с людьми.