Алёша Карпов
Шрифт:
— Правильно, — коротко, но энергично поддержал предложение Ершова до сих пор молчавший Саша Кауров. — Разъяснять надо. Рабочие поймут…
Разгладив курчавую, огненного цвета бороду, слово взял Данило Маркин. Почерневшие мозолистые руки кузнеца грузом легли на колени. В напористом, веселом взгляде его карих глаз, в широкой приземистой фигуре, в каждом движении чувствовались уверенность и сила. Товарищи хорошо знали Данилу. Комитет давал ему самые ответственные поручения, и он выполнял их умело, энергично, никогда не жалуясь на трудности.
— Нам надо бы обсудить вопрос о новом управляющем, — сметая с колен
Данило немного помолчал, задумчиво постукивая пальцем по камню. Затем продолжал:
— Вы понимаете, товарищи, куда этот паразит нацеливает свои поганые когти? Говорят, не сегодня — завтра будет объявлено о снижении расценок по всему заводу.
Сообщение Маркина было известно членам комитета, однако его слова вновь заставили их задуматься. Все как-то нервно зашевелились, закашляли, кто-то громко вздохнул. Затем наступило тяжелое молчание.
— Убить гада! — вскакивая с камня, вспылил Саша Кауров. — Что смотреть на подлеца? Как только поедет на рыбалку, там его и прикончить.
Ершов обвел всех быстрым взглядом и остановил его на Саше.
— Разве, Саша, ты забыл указания по этому вопросу нашей партии, товарища Ленина?
Саша отрицательно покачал головой.
— Не забыл? Тогда зачем же ты так вопрос ставишь? Убить мерзавца дело не хитрое, но какая от этого польза? Завтра пришлют такого же другого, вдобавок усилят репрессии. Нет, Саша, не это нам нужно, — по-отцовски ласково продолжал Ершов. — Террор никогда не был оружием нашей партии.
— Горячишься, — вмешался в разговор Нестер, — одним взмахом хочешь дело решить.
— Да ведь подлец-то какой, — оправдывался Саша. — Тут сам черт — и тот не стерпит.
Ясный взгляд Ершова снова устремился на Сашу. Как ни странно, но неожиданно он почувствовал себя таким же молодым, таким же напористым и до безрассудства решительным, как Саша. Но это продолжалось только мгновение.
— Может, рабочих бы собрать, — перешел к практическим предложениям Нестер. — Узнать, как они на это смотрят. Да и интеллигенцию бы нашу послушать не мешало. Чувствуется, что многие из них все дальше и дальше в сторону от нас отходят. Выяснить надо. Посмотреть, куда они бредут. Тогда и решать легче будет. Давайте поручим это Маркину, — предложил под конец Нестер.
Но Данило начал решительно возражать:
— Почему это мне? У тебя среди интеллигенции знакомые, тебе и карты в руки. Тут, еж тя заешь, особый подход нужен. Они ведь и сами не должны знать, кто и зачем их собрал.
— Что ж, если поручите, я не откажусь, — согласился Нестер.
Убедившись, что говорить больше никто не хочет, Ершов повернулся в сторону Каурова.
— Вот, Саша, чем надо заниматься, а не помощниками у анархистов
быть. Есть ли еще какие предложения? — после некоторого молчания спросил Ершов. — Нет? Тогда у меня есть еще небольшой вопрос…Но в это время Нестер вскочил на ноги и предупреждающе поднял руку. Лицо его выражало тревогу. Со стороны завода доносился звонкий крик козленка. Левее закричала овца, залаяла собака. Нестер еще некоторое время прислушивался к этим звукам, затем сказал:
— Через посты прошло более десяти жандармов, все они направляются в нашу сторону. Нужно торопиться, через десять минут жандармы будут здесь.
— Они будут, да нас не будет, — спокойно сказал Ершов, собирая вместе с другими остатки еды. Приняв от Нестера принесенную им котомку, он добавил: — О следующем собрании, товарищи, договоримся тем же порядком, что и раньше.
Подпольщики крепко пожали друг другу руки и быстро пошли в разные стороны.
Когда жандармы подошли к Гарольдову гробу, там уже никого не было.
Взобравшись на камень, начальник злобно посмотрел на своего помощника:
— Только деньги получают да врут, как сивые мерины. Какая же это, черт побери, агентура? Завтра же вызовите ко мне этих мерзавцев, я им покажу, как обманывать. Я им покажу-у! — закричал он что было силы, потрясая кулаками.
Глава одиннадцатая
В субботу, вскоре после первой смены, Маркин зашел к Шапочкину. Поздоровавшись, он кивком головы показал на дверь.
— Собирайся, пора к лесорубам отправляться, — сказал он. — Завтра воскресенье, до понедельника успеть надо.
— Успеем, — добродушно отозвался Валентин, поправляя одеяло на своей холостяцкой койке. — К лесорубам, так к лесорубам.
— Сколько отсюда до Собачьей считают? — спросил Маркин. — Успеем до вечера или заночевать в дороге придется?
— Дойдем, коли не обленимся. Не так-то далеко — двадцать верст. Эка невидаль! Люди в Сибирь пешком ходят.
— Успеешь еще и в Сибири побывать. Вот помяни мое слово! — И Маркин выразительно поглядел на друга.
Стояла жаркая сухая погода. Каменистый тракт покрылся пылью. Путники шли обочиной.
Напоенный смолистым запахом воздух леса был как-то особенно чист. Спутникам то и дело встречались заросли малины, смородины, вишни. Ягоды уже созрели и кое-где начали осыпаться.
Валентин с восторгом глядел по сторонам.
— Эх, и красота же! — радостно говорил он своему другу. — Я степняк, родился и вырос в Оренбургской губернии. Вот думаю, думаю и никак не могу понять, почему так устроена природа? В одном месте густо, а в другом пусто. Здесь что ни шаг — речка, озеро или ручеек. Горы, масса травы, непроходимый лес. А там только солончаки, ковыль и суховеи.
Шапочкин задумался. Шли молча. Каждый думал о своем. Валентин заговорил снова:
— А как ты думаешь, Данило Иванович, что люди будут делать с природой, когда буржуев победят и свою народную власть установят? Не захотят же тогда оренбуржцы без дров сидеть и кизяком печи топить. Свобода, скажут, равенство!
— Ну и что же, что равенство? — неопределенно ответил Маркин. — Не в дровах же счастье.
— А я думаю, что там все изменится, — продолжал мечтать Шапочкин. — И в Оренбурге много леса и воды будет, так это и знай.