Алевтина

Родители даже не догадывались, что творилось в головах у их дочерей. Что-то удивительно-ужасное, а в тоже время различное друг от друга. И удивительное на столько, что трудно поверить.

Михаил Степанович считал себя ужасным отцом. Он пару раз выходил с Алевтиной на связь, через своего помощника Антона. Но тот не желал иметь ничего общего с бывшим приятелем, что в пьяном угаре оставил его без всего. Без работы, с дурной славой и парой долгов, убежав из города. Для Антона тогда Алевтина стала маленькой опорой, чтобы подняться с колен, помочь ей вырасти в этом ужасном мире и уберечь от таких людей, как ее папаша.

Глава 5. Алевтина – тетрадь закончилась

– Что со мной произошло? – кричала Аля. На календаре пятое июня. Она помнила, значение этого дня. Но не помнила какую-то важную информацию. Не осталось в голове, кажется чего-то очень важного. Словно прочитав книгу, ты начинаешь ее перечитывать и видишь, что в ней не хватает самых интересных страниц, казалось самых важных страниц. Была мать, был отец, школа, подруга. Кажется это квартира подруги, сегодня день рождения. А где родители?

Аля хотела дождаться подруги и все у нее разузнать. Не может же она быть сиротой, если она помнит, что были родители, а может это были и не родители. Для нее заново открывался давно изведанный мир. Как новая глава. Перед ней выросла стена вопросов. Стена, через которую не перелезть и не пробить.

В такой день молодые парни и девушки чувствуют себя, как-то особенно и каждый помнит этот день. Кто-то впервые напивается и приползает домой на коленях, кто-то в кругу родителей и близких друзей. И каждый ждет этот день (восемнадцать лет).

Восемнадцать лет? Да сегодня день рождения Алевтины. Но кто гости? Родители? Она в ужасе искала хоть какие-то напоминания о родителях. Кухня-какое яркое солнце-стол-записка: «доченька, прости меня и маму, но по-другому было нельзя. Возможно, когда-то ты все поймешь и простишь нас, но сейчас это тебе не нужно. Папа…» – Она заметила в письме тревогу, с которой человек подписался «Папа». Пара зачеркнутых и исправленных слов, выдали спешку и неуверенность в своих обещаниях: «… поймешь и простишь нас…».

Вскоре на пороге появилась ее подруга. Аля не решилась ей рассказать ни про записку, ни про свою память. в надежде, что ответы придут со временем. Аля знала, что девушка, которая стояла на пороге – ее подруга – ее лучшая подруга.

Так наступил ее восемнадцатый день рождения, особенный, не как у всех: без музыки и звона бокалов до утра. Но он тоже стал особенным. На празднике была одна подруга Аня, которая и не думала обращать внимания на округлившиеся глаза подруги.

– Смотрю, ты уже? – сказала подруга, постучав обратной стороной ладони по шее, засмеялась в голос.

Аля вспомнила свою подругу можно сказать заново, словно перечитала книгу, что читала когда-то в раннем детстве, любимую и такую родную. На тот момент Аня уже забрала ее от тетки – уговорила переехать к ней в квартиру, которую ей подарили родители.

Часто даже накатывали слезы – становилось стыдно, видя, как Аня любит ее. «Ты же моя сестренка…», – говорила ей, подруга. Аля улыбалась чуть скривившимся ртом и поднимала влажные глаза. Она так и не рассказала Ане о том, что все забыла – зачем пугать подругу, ведь она у нее одна – последний островок надежды, поводырь для ослепшего путника в таком знакомом когда-то мире.

Имени данного ей при рождении, она не знала. Да и зачем ей было что-то такое знать, даже мыслей, что ее могут звать, как-то иначе, не возникало. Ее зовут – Алевтина.

Самое страшное то, что она еще не догадывалась, какой дар поселился в ней. И что совсем юная девушка, уже успела испортить десятку людей их и без того короткие жизни. И тем более не имела представления, какая жизнь ее ждет. А внутри нее таяла надежда хоть раз увидеть своих родителей. На столе лежала записка от отца, немного пожелтевшая от времени, но ее написал живой, родной для нее человек. Значит, она не сирота и найти хотя бы его могилу, если его уже нет в этом мире – стало ее надеждой. А с ним она надеялась найти мать.

****

Наше время.

Взгляд Алевтины скользил по заглавию первой полосы свежей газеты: опять загадочный район, опять странные обстоятельства, опять свидетели, которых тут же увозит «скорая помощь».

– Что там происходит? – возмущалась Аля, кинув газету на стол редактора, – почему вы не пускаете туда ни кого?

– Опять читаешь конкурентов? – с легкой улыбкой, спросил Денис Михайлович, – при этом старые статьи.

– Ну, а что мне остается делать? Вы не пускаете меня туда, я бы написала хорошую статью и не упустила бы ничего.

– Сколько раз тебе можно повторять?! – перебил он девушку, – Как ты не поймешь, там опасно, все эти дешевые газетенки спрятались у себя в редакциях, и пишут, ссылаясь на рассказы каких-то очевидцев. Я ни за что не поверю, что кто-то из них был там. А верить слухам я тоже не собираюсь. Не хочу, чтобы моя газета писала опровержения. В этот район перестали выезжать даже сотрудники полиции, никто не хочет рисковать, понимаешь? Ни кто! Почему ты такая упрямая? – редактор, договорив, достал с кармана серого пиджака пачку дорогих сигарет и закурил.

В нос ударил едкий запах никотина. Он особенно противен, если ты не куришь. Становишься чувствительнее к подобным запахам. Тяжелый и едкий, он оседает во рту. После него еще волосы пахнут, как пепельница. Аля терпеть не могла, когда курят в ее присутствии. И начальник знал об этом. Но продолжал смаковать сигарету, самодовольно стряхивая пепел.

– Вы же бросаете, Денис Михайлович, – сказала Аля, в голосе слышались нотки призрения и обиды. Глаза уставлены в пол. В руках она держала наброски статьи. Вернее вопросы для нее. Она, как обычно шла в кабинет, чтобы поделиться идеями, с надеждой на понимание. Ожидания оказались ложными.

– Мы же договаривались с тобой Алечка, что не Денис Михайлович, а просто Денис, – сказал он с довольным видом. Его поза демонстрировала важность. Взгляд вкручивался в ее лицо, как окурок об стеклянную пепельницу.

– А знаете что? Я напишу статью! – ответила девушка. Подняла горящие глаза и всхлипнула.

– Тогда тебе придется написать заявление по собственному желанию. Для начала. И делай, что тебе хочется. Только не в моей редакции.

Редактор пододвинул ей листок. В этом движении просматривалась неуверенность.