Альфа Большого Пса

— И что, все сотрудники вашего отдела в чем-то участвовали? — в лоб спросил Егоров.

— Не совсем понял. Вы имеете в виду перемещение во времени или пространстве?

— Да.

— Нет. Если я все-таки вас правильно понял. В нашем поле зрения есть еще люди, которые имели непосредственные контакты с инопланетными цивилизациями или существами иных миров, но, как с вами, с ними мы пока что не разговаривали.

Для нас они просто объекты наблюдения.

— То есть я первый? Почему такая честь?

— Мне кажется, вы более опытны, более хладнокровны, больше подходите для нашей работы складом ума. Вы единственный, кто не случайно попал в историю, как большинство объектов, а можно сказать, намеренно ввязался в нее. То есть вы активный участник. К тому же вы вернулись из прошлого. Как я помню, там не было готовой машины времени и вам пришлось потрудиться.

— А разве я сказал, что был в прошлом? — спросил Егоров, чуть подняв удивленно бровь.

— Это сказал я. А мое слово кое-что стоит.

— Содержание рекламы, как говорится, на совести производителя, — ответил профессор. — В данном случае на вашей совести. Так все же какую именно работу вы мне предлагаете?

— Вас интересует, чем конкретно вы будете заниматься?

— Да.

— Замечать. Изучать. Противостоять.

— Чему противостоять?

— Всему, что извне.

— Господи, почему вы все хотите чему-нибудь противостоять? — несколько измученным голосом спросил Егоров.

— Потому что нас заставляют это делать.

— Кто? — Стас чуть повысил голос.

— Станислав Валерьевич. Заявления, что вселенная наш общий дом и что все мыслящие субстанции, населяющие ее, братья, — это дешевый популизм либо очень глупых, либо очень хитрых людей. Я не говорю, что нам все угрожают.

Есть свидетельства, скажем так, миролюбивого посещения нашей планеты существами из далекого космоса. Опять-таки это наши субъективные оценки. Какие у них были цели, мы не можем знать.

Лютиков замолчал, как будто потерял мысль. Егоров ждал.

— Ну хорошо, — продолжил Лютиков. — Отбросим в сторону космических агрессоров, демонов, враждебно настроенные энергетические формы параллельных миров.

Я думаю, вы согласитесь со мной, что во вселенной наверняка есть еще формы жизни, кроме нашей.

— Я на это надеюсь.

— Так вот. Отношение одной формы жизни к существованию другой может быть каким угодно. Если оперировать привычными нам понятиями, скажем, одна планета может быть населена амебами, другая — муравьями, третья — людьми.

Очевидно, что люди имеют возможность, скажем так, уничтожить первые две формы жизни. Потенциально. И вот мы прилетаем к амебам, видим, что планета ничья, и начинаем делать там то, что сочтем нужным. Какая-то часть амеб, а может, и все, — ведь они могут быть опасны для людей, — гибнет от нашей руки. А муравьев, видя, что они могут организовать свою жизнь, то есть прослеживается логика в их поведении (доказано, что земные муравьи умеют считать до шестидесяти и передавать эту информацию), мы начинаем изучать.

При изучении какая-то часть муравьев тоже гибнет. Какая-то… допустим, забрали мы сотню муравьев для опытов или наблюдений. А у них есть семьи, дети. Нам кажется, что и амебы, и муравьи ничего не чувствуют. Но, может, это только в нашем представлении? Ведь есть же вещи, о существовании которых человек узнал сравнительно недавно? Например, то, что дельфины разговаривают между собой. Но мы приняли решение на чужой планете и вмешались в чужую жизнь.

— Да что там чужая планета, — сказал Стас, — мы и на своей везде свой нос суем.

— То, что мы до сих пор не видели ни одного муравья с кинокамерой, не значит, что у них ничего подобного кинематографу не существует. Возможно, у них существует что-то свое, что дает им похожие ощущения или совершенно другие. И не обязательно кино. Допустим, фигурное выделение запахов.

Егоров улыбнулся, Лютиков тоже. Они переглянулись, и полковник продолжил.

— На первый взгляд это кажется безумно смешным. Но попробуйте представить себя на месте муравья. Прилетает на нашу планету какая-нибудь… — полковник на секунду запнулся, — форма жизни, чуть не сказал зараза, со своими устоявшимися представлениями о разумной форме существования и начинает нас изучать.

Наши дома и заводы для них — ажурные кучки экскрементов, а вся наша жизнь, по их понятиям, всего лишь несколько мгновений. Они начинают нас препарировать, сокрушаясь, что период нашей жизни чрезвычайно мал. Им и невдомек, что у белковых организмов, населяющих третью планету от звезды в одном из созвездий галактики Млечный Путь, могут возникнуть чувства, из-за которых одни лишают себя жизни, а другие совершают необъяснимые даже для них самих, поступки. Они просто не подозревают, что потеря своего дитя для нас — огромное горе и удар для психики. Да у нас и психики, по их понятиям, нет. Может, у них вообще нет такого понятия, как психика. Для них мы просто живые организмы, которых они раньше не встречали. Им интересно. Я их прекрасно понимаю. Только я против получения кем-то знаний за счет жизни ребенка моего друга детства или просто соседа по городу. Мы должны как-то спасать свою жизнь, пытаться выжить, защищать ее, если она нам, конечно, дорога.

Посмотрите на ядовитых пауков. Человек если их не боится, то по, крайней мере, относится к ним с уважением. Или с опаской. Неважно. Важно, что благодаря такому к ним отношению, они живут своей жизнью, какой жили задолго до появления человека. Любой живой организм в природе имеет право защищать себя.

— Если мы будем представлять для пришельцев опасность, — сказал профессор, — они нас просто уничтожат.

— Это в том случае, если они агрессивны и глупы. Тогда они все равно нас уничтожат. Раньше или позже. Если же они способны к мышлению, то заметят, что мы сопротивляемся их действиям, и остановятся. Есть же люди, которые считают, что растениям и деревьям больно, если срезать или сломать ветку.

Я не собираюсь давать им оценку, но если бы дерево могло заявить, что оно против наших действий, я уверен, вырубка лесов быстро бы прекратилась.

— Здесь я с вами согласен, — сказал Стас. — На этой планете скоро животные будут иметь больше прав, чем люди.

— Вот видите, — полковник был доволен, что смысл его абстрактного рассказа понят. — Если есть люди, которые защищают права животных, то почему бы не появиться людям, защищающим права человека на жизнь во вселенной? Я привел вам слишком отвлеченные примеры. В действительности все гораздо проще. Те, кто посещают нашу планету или наш мир, прекрасно понимают нашу форму жизни и наше поведение. Они все делают не по недомыслию, а по расчету.