Альфа-самка (сборник)
Шрифт:
– Как поступившая девочка? Слышала, у нее ранение?
Улыбка быстро угасла.
– К сожалению, ее привезли слишком поздно.
Акушерка с грустью покачала головой. Она перекрестилась, но Владимир уже этого не видел – он спешил к жене. К жене и дочери…
…К счастью для него, тогда вся эта история закончилась благополучно. Буквально через несколько минут после смерти Ксюши в больницу хлынул поток раненных во время столкновения электричек, и никому не было дела до какой-то мертвой пятилетней девочки, сжимающей в объятиях
Пульт был разбит, и ему пришлось подниматься с кресла, чтобы включить воспроизведение диска с днем рождения Насти заново. Это был уже пятый или шестой раз. Бутылка коньяка, стоявшая на журнальном столике, стремительно пустела, а голова наливалась свинцом.
Осокина Даша.
Красивая стройная девушка. Она ему сразу понравилась, как только он увидел ее. А через неделю они переспали. То ли презерватив был некачественный, то ли еще что-то, но спустя какое-то время она сообщила Владимиру о беременности. Он был непреклонен, к тому же у него к тому моменту уже вовсю раскручивался роман с Ириной.
«Мало ли от кого ты залетела, – заявил он ей. – Нужны деньги на аборт, ты скажи».
Она молча проглотила обиду и ушла. Уволилась из больницы и вообще исчезла из его жизни. Больше он ее не видел. И даже не знал о появлении на свет своей дочери Ксюши.
Ксения Владимировна. «Надо же, а ведь она даже отчество дала ей по моему имени…»
Так это или иначе, но, судя по всему, в тот день у него одновременно умерла одна дочь и родилась другая.
«Ее привез какой-то мужчина. Сказал, что ее зарезала мать, мол, она сошла с ума», – вспомнились ему слова медсестры. Значит, у Даши поехала крыша, и она убила собственную дочь…
– Пора спать, – объявил он пустой комнате. Его мутило, ноги подкашивались, но он нашел в себе силы доковылять до спальни. И зачем он опять принялся пить?!
С улицы раздался тихий смех, к которому примешивался звук цепей. Он выглянул в окно.
Она была там. Призрачная тень, сотканная из лоскутьев тьмы и ночных кошмаров. Злобно хохоча, десятилетняя девочка раскачивалась на качелях, каждый следующий раз поднимаясь выше и выше. Выше и выше…
Владимир задернул штору.
– Прости меня, – прохрипел он.
25 апреля, воскресенье
Как ни странно, на этот раз пробуждение было не таким ужасным.
И тем не менее внутри царило некое гадостное чувство, словно он всю ночь провалялся в навозе. Владимир встряхнул головой. Все, с сегодняшнего дня с выпивкой он завязывает. Ну, разве что пару стопок на дне рождения Насти…
После душа он почувствовал себя просто отлично. На всякий случай выглянул в окно. Детская площадка была пустой. На качелях тоже никто не раскачивался. Кузнецов широко улыбнулся.
Он принялся собираться, мурлыча себе под нос какую-то песенку.
Владимир напевал, но все его мысли каруселью носились вокруг одной-единственной фразы, которую он обдумывал еще сегодня ночью.
Она сошла с ума и зарезала дочь.
ОНА СОШЛА С УМА И ЗАРЕЗАЛА ДОЧЬ.
Ира, его жена.
Она ведь стала немного другой.
«Конечно, другой, парень», – с готовностью подхватил скребущий голос-вилка.
А вся эта история пятилетней давности… Эти странные совпадения, и конец…
«Мне скоро десять лет, папа».
Да-да. Если бы тогда он спас Ксюшу, она была бы уже почти взрослой девочкой с потрясающей улыбкой и формирующейся грудью, при виде которой мальчишки уже спустя лет шесть будут с восхищением оборачиваться ей вслед.
«Все повторяется. Жизнь, она ведь как спираль», – снова заскрипел голос.
Он тщательно побрился, надушился одеколоном. Выйдя из ванной, Владимир нахмурился.
Следы. Снова эти следы.
Он закрыл глаза и простоял так несколько секунд.
Потом открыл.
Следы не исчезли. Словно нечто вылезло из своей поросшей травой могилы, пробралось сюда ночью и шлепало по квартире, пока он спал, надравшись.
– Ксюша?
Кузнецов прошел в детскую комнату. Кровать Насти была вся в грязных потеках, будто белье использовали в качестве половых тряпок.
– Ты ночевала тут? У меня дома? – вкрадчиво спросил он. Прошествовал на кухню. Стул тоже был грязным, на Настиной кружке – отпечаток губ.
– Кто ел из моей тарелки? – пробормотал Владимир, поднося кружку ближе. Понюхал, поморщился. Пахло дохлыми мышами и плесенью. – Кто сидел на моем стуле? Кто спит в моей кроватке? Ау, Ксю-уш!
Его глаза заблестели нездоровым блеском.
– Мы скоро увидимся, дорогуша, – усмехнулся он, бросая кружку в раковину. Послышался звон стекла.
Он надел свой любимый белый костюм, критически оглядел себя в зеркало, после чего стал набирать номер супруги.
– Увидимся, – уже тише добавил он. – Обязательно увидимся…
Когда в трубке раздался голос Ирины, лицо Кузнецова преобразилось, и он радостно воскликнул:
– Привет, солнышко мое! Поздравляю с днем рождения дочки!..
…Ирина поставила перед Настей миску с залитыми молоком хлопьями.
Девочка надула губы:
– Хочу вареную колбаску.
– Когда в обед сядем за праздничный стол, тогда и будет тебе колбаска, – сказала женщина. – И много чего другого вкусного.
Девочка вопросительно посмотрела на бабушку, молчаливо испрашивая у нее поддержки, но Валентина Ивановна лишь улыбнулась:
– Неужели нельзя пару часов потерпеть?
– Нет, – сообщила безапелляционно Настя. – У меня сегодня день рождения.
– Значит, все можно? Мы знаем, что у тебя день рождения, – спокойно кивнула Ирина, отпивая дымящийся кофе. – Скоро придет время поздравлений.
На кухню вошел пожилой мужчина. Несмотря на годы и взрыхленное морщинами лицо, в нем чувствовалась военная выправка. В его руках было несколько воздушных шариков. Это был дедушка Насти, отставной полковник.
– Что, лишние остались? – спросила Ирина.
– Нет, скотч ищу.
Леонид Александрович взял с холодильника липкую ленту и вдруг спросил: