Альфа-злодей

Я должна, — ее первая мысль.

Но она качает головой, как последняя дура, какой и является.

— Хорошая девочка.

И с этими словами он разворачивает ее так, что она оказывается лицом к нему, и у нее перехватывает дыхание.

Лунный свет, проникающий в ее окно, — единственный источник света. Его лицо находится в опасной близости от ее лица, его полные губы всего в нескольких дюймах от ее рта.

— Ты действительно думала, — продолжает он почти шепотом, — что я не видел плакат до того, как ты его разорвала?

Она перестает дышать. Капли стекают по ее юбке, и она так смущена, что могла бы заплакать, если бы страх не парализовал ее.

— Ной, пожалуйста…

Это была ошибка. Она борется с ним, ее влагалище требует внимания, даже когда слезы наполняют ее глаза.

— Я не могу вернуться туда, — выдыхает она, желая, чтобы он понял. — Какую бы награду ты ни ожидал получить… Он убьет тебя прежде, чем заплатит ее.

Но он не слушает ее. Его взгляд скользит по ее телу, и она борется со стоном, который угрожает сорваться с ее губ.

— Кто сказал что-нибудь о том, чтобы вернуть тебя? — Бормочет он. — Может быть, я хочу оставить тебя.

И с этими словами что-то холодное и металлическое прижимается к ее горлу.

— О… — Она выдыхает. Ее сердце колотится, но влагалище сжимается, когда она прикусывает губу.

Это ее нож.

Он приставляет ей нож к горлу.

— Ты думала, это отпугнет кого-нибудь? — Он мурлычет, сильнее прижимая его к ее нежной коже. — Если бы кто-нибудь попытался найти тебя, что бы ты сделала с этим, Лилит? Хм?

Он опускает лезвие ниже, останавливаясь там, где начинается ее ложбинка.

— Это не мое имя…

— Черта с два, это не так. Ты идеальная маленькая лгунья. У тебя это так чертовски хорошо получается, что все тебе верят. Все, кроме меня.

Его твердый член упирается ей в живот, и она не знает, кто из них возбужден больше.

Ее Омега кричит, желая от него большего, отчаянно нуждаясь в насилии, которое он наносит.

Она жаждет его опасности.

В каком-то извращенном смысле это освежает, что кто-то может видеть ее насквозь. С ним ей не нужно притворяться.

— Ты пришел сюда ради меня? — Шепчет она. — В первую ночь, когда я встретила тебя… ты знал, кто я?

Была ли история о его брате ложью?

Но он игнорирует ее, наблюдая, как лезвие медленно опускается вниз по ее майке, задевая чуть выше груди. — Ты сводишь меня с ума, — бормочет он. — Какого хрена ты со мной делаешь?

И что он делает с ней? По ее спине стекают капли пота, ноги дрожат, когда она изо всех сил пытается удержаться на ногах.

Она не должна возбуждаться. Она должна быть в ужасе, но она прижимается к нему, потираясь передней частью своей промокшей юбки о его эрекцию.

Он шипит, и звук доходит прямо до ее влагалища. — Тебе это нравится, — шепчет он. — Я знал, что тебе понравится. Блядь.

Его признание подбадривает ее.

Он никогда не причинил бы ей вреда.

— Прижми это к моему горлу, — шепчет она, и ее слова звучат непривычно для ее ушей. — Поднеси это к моему горлу и дотронься до меня.

Он издает низкое рычание, и рука, не держащая лезвие, нежно проводит вверх по ее бедру.

Его прикосновения восхитительны, именно такими, какими она и ожидала их увидеть, и она закрывает глаза, когда его пальцы нежно касаются шва ее трусиков.

— Никто не прикасался к тебе здесь, — выдыхает он, осторожно касаясь пальцем испачканной ткани. — Правда?

Она стонет, наклоняя шею, глазами умоляя его сильнее прижать лезвие к ней. Когда он это делает, она стонет.

— Нет, — выдыхает она, когда его палец совершает круги по ее прикрытому одеждой клитору. К ее удивлению, он обхватывает ладонями ее холмик, и ее глаза расширяются.

— Отныне это мое, — говорит он. — Разве это не так, Омега?

Она так близко.

Когда он прижат к ней, ее тело поглощено им, ей нужно лишь малейшее прикосновение, чтобы освободиться.

— Скажи это, и я позволю тебе кончить, — шепчет он. — Скажи, что ты моя.

— Я твоя, — выдыхает она. — Пожалуйста, Ноа…

Он срывает с нее трусики; ткань опускается до лодыжек, и погружает в нее два пальца.

Она кричит.

Чувство завершенности захлестывает ее, когда он умело трахает ее пальцем, находя то местечко внутри, от которого у нее кружится голова от желания. Ее дыхание становится прерывистым, когда он работает с ней, отчаянно пытаясь найти для нее разрядку.

— Ты промокла, — стонет он. — Такая мокрая для меня. Но ты все еще такая напряженная, Лилит. Мне придется растянуть тебя, прежде чем ты возьмешься за мой узел.

Она не сводит с него глаз во время оргазма, ее тело содрогается в конвульсиях, когда ее захлестывает наслаждение. Его рука внезапно оказывается на ее горле, нож отброшен, когда он нажимает достаточно сильно, чтобы у нее выступили пятна.

— Такая красивая, — бормочет он, когда она задыхается, хватаясь за его плечи для поддержки. — Такая хорошая девочка.

Похвала вызывает еще один оргазм, и на этот раз она теряет равновесие. Но он быстро подхватывает ее, обхватывает руками ее колени и несет несколько шагов к кровати.

Она прижимается к нему, когда толчки пробегают по ее телу.

— Не прекращай кончать, — рычит он ей на ухо. — Дай мне услышать тебя.

Она стонет до тех пор, пока ее голос не сходит с ума от желания.

Он кладет ее на кровать и встает над ней, его глаза горят похотью. Бесстыдно она задирает юбку, обнажая перед ним свое естество, ее пальцы играют с клитором.

— Останься со мной, — умоляет она. — Останься со мной во время моей течки.

Какая-то крошечная часть ее кричит: беги, но она отбрасывает эту мысль в сторону, желая, чтобы он понял.

Она больше не хочет быть одна.

НОА

Его извращенная девочка еще более развратна, чем он думал.

Она чертовски идеальна для него.

Ее сила, ее доброта, ее уязвимость…

Отвратительно, что он когда-либо думал, что может убить ее.

— Конечно, я останусь, — бормочет он, наблюдая, как ее нежные пальчики играют с ее красивой киской в лунном свете. — У тебя никогда не было выбора.

Ее аромат пронзает его слова, восхитительный от вожделения.