Альфонс ошибается однажды

– Да ладно, чего ты, – посмотрел на Лянку собачьими глазами Васяткин, взгромоздил себе на горб действительно невесомую Танечку и вышел.

Следом за ним пулей вылетела Милка – надо было проследить за дальнейшим ходом событий.

Лянка осталась одна. Ну и как понимать этого Корнеева? То он песни поет… ясное дело, для Лянки поет, то про каких-то любимых женщин бормочет… нет, это понятно, что ни о какой любви здесь речи идти не может, но… какого черта он порхал возле них, будто Арина Родионовна?! Ведь и в самом деле можно было вызвать охранников! И потом – этот его взгляд, когда он про кофе говорил… Да понял он все, ну и что? Ну да, налила она в кофе водки… или даже наоборот, ну так ведь она ж силой не заталкивала эту водку в глотки красавиц. А в любви как на войне! Все средства хороши! В любви… м-да… неужели уже «в любви»? Ну да, к Корнееву у нее чувства совсем не такие, какие были к Данилу, но… но, может быть, это оттого, что Данила и завоевывать не приходилось? Он сам Лянку завоевал… сам же и предал. Ну теперь речь не о том. Теперь… ой, да не знает она ничего! Пусть все идет, как идет. Завтра они еще целый день будут вместе, на берег только в двенадцать часов ночи сойдут. А до двенадцати… надо непременно этого Корнеева очаровать до двенадцати! Во что бы то ни стало. Потому что в понедельник… в понедельник, то есть послезавтра, как сказал Васяткин, они уезжают кого-то там поднимать, кажется, сельское хозяйство. А в городе Лянке без Корнеева будет… пусто будет, она уже сейчас это чувствует. И у нее остается только завтра, чтобы доказать Арсению, что и ему без нее в этой деревне делать ну просто нечего! А девочки… да это для нее не соперницы! Тем более что Корнеев и сам признался, что еще не определился. И не определится! Зачем ему все эти Танечки-Ирочки, когда рядом с ним уже столько лет такая… такая Ляна. И она уснула уже вполне успокоенная. Впереди у нее была долгая счастливая жизнь с Арсением… и даже, может быть, с их детьми! С ума сойти! Дети! И Арсений будет носить их на руках, подтягивать штанишки и кормить манной кашей. Боже мой, сколько ж еще всего прекрасного!

Глава 6

Утро началось с того, что Милочка ворвалась в каюту и взахлеб начала тарахтеть:

– Лянка! Мы всю ночь провели вместе со Степаном! Одни! Вдвоем! Этой ночью он был… – она закатила глаза. – Он был… непередаваем! Он супер! У меня еще никогда не было таких мужчин!

– М-да? – продрала очи Лянка и даже приподнялась на локте. – И как он?

– Ляна, это… это… – у Милки явно были проблемы со словарным запасом. – Мы с ним… Лян, ты не поверишь, мы с ним столько выпили, а он – ну ни в одном глазу! Ну просто кремень какой-то! Я уже чувствую – спиваюсь, говорю – мне не наливать! А он хоть бы хны – пьет и пьет! И ведь не пьянеет!

– Восхитительное качество, – кивнула Лянка. – Ну а кроме «пьет и пьет» как он? Ну в постели он как?

– Ты на что намекаешь? – вытаращилась Милка. – Ты вообще о чем это говоришь-то? Прям даже неудобно!

– Я не поняла… – окончательно проснулась Лянка. – Так вы только пили, что ли? И даже не целовались?

– Знаешь, Ляночка, – дернулась Милка. – Я вовсе даже не такая, чтобы с первым встречным сразу и… целоваться!

– Как же все запущено… – вздохнула Лянка и вдруг насторожилась: – А чего это вы вдвоем были? А куда Корнеева дели?

– Никуда мы его не девали! Он сам куда-то подевался, – дернула плечиком Милочка. – И потом… Корнеев – это не мой объект. Я за своим денно и нощно слежу, а вот ты… что-то не слишком у тебя получается его в себя влюбить. Стареешь ты, Лянка, что ли?

– Умнею, глупенькая… – пробурчала Лянка и стала вылезать из постели.

Сегодня она собиралась на обед, как на свадьбу. Все же было жутко любопытно, где это всю ночь шарахался Корнеев? Да и надо было уже нажимать на все педали! И в самом деле – последний день, а у них отношения ни на йоту не улучшились. Даже наоборот, Лянка всерьез забеспокоилась – а может быть, она и в самом деле стареет? А как же ее дальнейшие планы – семья и детки, их общие с Корнеевым? Нет, совершенно определенно – надо торопиться.

На обеде опять не было ни одного, ни другого.

– Они что – на диету сели, что ли? – недовольно ворчала Лянка, поглядывая на вход в ресторан.

– Да спят они, – беспечно отмахнулась Милочка. – Говорю же – со Степкой мы вчера всю ночь пили, ему сейчас разве до еды? Отсыпается, наверное, да мечтает о минералке.

– Вот и сходила бы, навестила… да и про друга его не забудь. Степка будет очень волноваться, если с Корнеевым что-нибудь случится.

– Да что с ним случится! Тоже спит, наверное, у какой-нибудь Иришки или Танечки, – ляпнула Милка и вдруг прикрыла рот ладошкой. – Ой, Лян, тебе, наверное, неприятно слышать про них, да? А я… Да он и не любит их, я тебе точно говорю!

– Милочка, я же не брошенная жена, чего ты меня успокаиваешь? – усмехнулась Лянка и вдруг поймала себя на мысли – не брошенная жена! А вот Даша была брошенной. И даже, наверное, любила Данила… Да нет, не «наверное», а совершенно точно – любила! И каково же ей было ждать его, волноваться и знать наверняка, что он сейчас с какой-то красоткой… с Лянкой… Отчего-то стало неловко. Неужели правду говорят – все зло к тебе же вернется? И еще – на чужом несчастье счастья не построишь? И не получилось у нее счастья с Данилом. И теперь вот с Корнеевым не получается…

– Лян! Ну, уснула ты, что ли?! – тормошила ее Милка. – Слушай, чего говорят! Обалдеть!!! Классно!

Лянка и в самом деле задумалась, а в центре ресторана сейчас стоял какой-то молодой человек и настоятельно приглашал всех на прощальный вечер, вернее, как он говорил, на прощальный бал, обещая интересную программу и массу приятных сюрпризов, а также богатые подарки.

– Пойдем? – с горящими глазами спросила Милочка. – Что-то будет!

– А куда нам деваться – сегодня последний день. Конечно, придется идти, – вздохнула Лянка.

– Нет, ну а чего вздыхать-то? – не поняла Милочка. – Тебе ж говорят – будет здорово!

– Да не люблю я всякие эти… приятные неожиданности.

– Так за них же подарки дают! – таращила глаза Мила. – Нет, нам обязательно надо… Слушай, я сейчас еще и к Степке сбегаю, чтобы они точно пошли, а то последний день проспят!

– Конечно, сбегай, – согласилась Лянка и добавила: – Да скажи, чтобы Корнеев гитару взял! Он может выиграть изумительный приз, у него хорошо песни петь получается!

Вообще Лянке было глубоко плевать, возьмет ли Арсений гитару или же придет без нее, для нее главное, чтобы пришел. Но Милочке об этом знать совсем не надо было. Пусть охмуряет своего Васяткина.

Сразу после обеда девушки начали готовиться к вечеру. Сначала они неторопливо собрали все вещи – все же сразу после прощального бала придется покинуть теплоход, и времени для сборов совсем не останется. Да и не только Лянка с Милочкой собирали вещи, в коридоре то и дело раздавались голоса посетителей:

– Молодой человек, пришлите к нам горничную, пусть каюту примет!

– А тут и не было никакого полотенца! Вообще ни одного! А это наше! А я говорю – это наше полотенце! Мне его мама в наследство оставила! Я говорю вам – наше!!!

– Товарищ! Товарищ! А пустые бутылки куда сдавать?

После того как вещи были собраны, Лянка быстро юркнула в душ и даже сделала маску для своих роскошных волос – сегодня они должны были просто искриться!

– Лян, а ты чем голову мыла? Вот этим шампунем? – даже Милочка заметила, как похорошели Лянкины локоны.

– Не вздумай! На вот… – протянула Лянка подруге баночку и уселась перед зеркалом.

Они уже были готовы, но время, как Лянке казалось, еще не подошло.

– Лян! Ну пойдем уже! Опять тебя заклинило! – не терпелось Милочке. – Ну что за человек такой! Там же все подарки разберут!

– Иди, – пожимала плечиками Ляна.

– Ну куда я одна-то?!

Они опять пришли в ресторан, когда уже все места были заняты, но их столик упрямо их дожидался.

– Посмотри-ка, – удивилась Милочка. – А наш столик так никто и не занял! Место, что ли, неудачное?