Алгоритм судьбы
Шрифт:
– Генка! Гена-а! – донёсся вопль Дроздова, а вскоре сам командир корабля влетел в бытовой отсек, где ночевал «генинспектор». – Мухой отсюда!
– Что за рой? – крикнул на бегу-полете Царёв, с холодком в душе наблюдая, как из трубы гидросистемы хлещет пар.
– Какой рой?! Это ракеты! Посбивали нам все технологические модули!
– Ни хера себе…
– На «Буран», живо! Завод приказано эвакуировать в срочном порядке!
Тут Царёв затормозил, едва не отрываясь от магнитного пола.
– Черкасов где?
– На борту!
– Кейс с ним?
– Какой ещё, на хрен, кейс?!
– Какой
Витиевато матерясь, Дроздов соединился с Черкасовым.
– Алё! Кейс у тебя? А то наш генеральный растопырился тут и ни в какую! Что? Понял! – Командир корабля развернулся в редеющем воздухе к Царёву и резко сказал: – Все десять драных кристаллов лежат в драном кейсе! Кейс у Черкасова! Доволен? Марш вперёд!
Мест на «Буране» хватало, поместились все, включая европейского «кукушонка». Ровно в двенадцать по Б В «Буран» отстыковался в аварийном режиме, сориентировался и начал спуск.
– Какая сволочь стреляла? – рычал Черкасов, следя за удалявшимся 03 – весь верх станции был будто обглодан. – Удушил бы паскуду!
– Это даже не ЧП, – проговорила Катя, снимая шлем, – это как война…
– Знать бы, кому она мать родна!
Царёв подозревал кому, но помалкивал, лаская кейс с гель-кристаллами.
Всё шло штатно. «Буран» крутил виток над Тихим океаном, внизу проплывали голубые морщины волн с ватками облаков. Зелёные крендельки атоллов, отороченные белёсыми кружавчиками прибоя, то сбегались архипелагами, то разбегались одиночными вкраплениями суши в бескрайнюю голубизну вод.
Сильвио Донадони внезапно отстегнул крепления и встал из кресла.
– Ты чего? – удивился Жуков.
– Немедленно сядьте! – резко сказал Дроздов.
– Заткнись, – холодно ответил Донадони.
Распустив «молнию» на мягком спецкостюме, он достал плоский пистолет и передёрнул затвор.
– Всем оставаться на местах! – крикнул он. – Иначе буду стрелять!
– Ты что, совсем с ума сошёл?! – заорал Ашот и попытался вылезти из кресла.
– А ну сядь! – рявкнул на него Хилько.
– Благодарю за понимание момента, – усмехнулся Донадони и перевёл дуло пистолета на Дроздова. – Господин командир, будем считать, что ваш корабль захвачен. Ровно через минуту начинайте спуск!
– Вы что, действительно сошли с ума? – процедил Иван. – А куда сажать корабль?! На Трансамазонское шоссе?!
– Я покажу куда, – сказал Донадони, – там есть оборудованная полоса… Я же сказал: начать спуск! До ВПП ровно восемьсот километров!
Дуло пистолета ткнулось Дроздову в затылок, и командир «Бурана» подчинился.
– У вас будут большие проблемы, Сильвио, – проговорил он.
– Следите лучше, чтобы они не появились у вас! – огрызнулся Донадони.
– На кой хрен тебе занадобился наш челнок? – разлепил губы Царёв.
– А ты не догадываешься? – осклабился европеец.
Царёв криво усмехнулся.
– Проект «Деус»? – осведомился он.
– О-о! – протянул Донадони. – А вы неплохо осведомлены.
«Буран» спускался хвостом вперёд, его двигатель работал на торможение, гася первую космическую.
Показался берег Перу, скалистый, с моря выбеленный прибойной пеной. Потянулись зубцы Анд, коричневые или земляного цвета,
испятнанные нашлёпками снегов и голубыми блёстками горных озёр. Хребты начали опадать, скатываясь в сплошную зелень сельвы, похожую сверху на коврик из губчатой резины. «Губка» всё приближалась и приближалась, далёкий горизонт круглившейся Земли распрямлялся и распрямлялся, раскатывая шар планеты в плоскость.Плотные слои атмосферы встретили корабль упругим отбивом – корабль мячиком подлетел вверх, и Дроздов мастерски проделал маневр переворота.
Именно этим моментом и воспользовался Царёв, пять лет оттрубивший на Тихоокеанском флоте в чине сержанта морской пехоты.
«Буран» чувствительно тряхнуло, Донадони отбросило и припечатало к борту. Царёв, мигом освободившись от ремней, перепрыгнул кресло и врезал ещё не очухавшемуся Сильвио по печени. Донадони увернулся, поставив блок, и провёл грамотный двойной удар, рукой и ногой. Хук левой Геннадий погасил, а бьющую ногу перехватил и повалил европейца мордой об пол. Пистолет у того выпал, Царёв подхватил оружие в кувырке и направил на Донадони.
– Стоять! – рявкнул он. – Лицом к стене!
Но Сильвио не послушался. Он метнулся к ближайшему креслу, в котором сидела бледная Катерина, схватил её за волосы и приставил к горлу выпрыгнувшее лезвие пружинного «спринг-найфа».
– Давай стреляй! – оскалился Донадони. – Только учти, эту я прирезать успею!
– Кончайте! – устало сказал Дроздов. – Гена, разряди пистоль и выбрось. Обратно нам всё равно не взлететь, в любом случае будем садиться!
Царёв хмуро кивнул. Выщелкнув обойму, он бросил её в одну сторону, а разряжённое орудие убийства – в другую.
– Убери нож, гнида! – прорычал он.
Донадони спокойно отвёл клиночек и картинно щёлкнул кнопкой, пряча лезвие.
– Всем сесть! – скомандовал Дроздов. – Идём на посадку!
Донадони сел на свое место и сказал:
– Берите пеленги! – Продиктовав цифры, он глянул на экран-карту и удовлетворённо кивнул. – Хорошо идём! До ВПП сто шестьдесят километров.
«Буран» скользил над рваной облачностью, в прогалах которой зеленела сельва в прожилинах рек – мутных, желтовато-красноватых или почти прозрачных, стиснутых лесистыми берегами. Впрочем, вдоль полоски Трансамазонского шоссе лес был сведён начисто, голая почва краснела, словно сочась сукровицей. Унылые коробки стандартных домиков выстраивались рядами и шеренгами – войско, наступавшее на дикую природу. Квадраты и прямоугольники полей были как бледное отражение прежнего растительного буйства.
И опять потянулись под кораблём нагромождения зелени. «Буран» шёл уже очень низко, опускаясь по-самолётному. Внизу различались даже отдельные сейбы и пальмы.
Впереди, точно по курсу, открылась широкая просека, с пнями и подлеском, пошедшим в рост. Царёв похолодел. Мельчайший пенёк под колёсами порожнего челнока, жердина, яма – и хана «многоразовой транспортной космической системе»!
«Буран», строго выдерживая угол, коснулся колёсами посадочной полосы, сотрясся и покатился, плавно опуская нос. Геннадий выпустил воздух и задышал. Пронесло! Видать, это такое специальное покрытие было, с крупным ворсом «под траву», с нарисованными пнями и деревцами.