Алхимаг: Черный ворон

Наконец, лекция закончилась, и я вместе с остальными студентами поспешил на собрание дополнительных занятий. Это было обязательным мероприятием, о котором нас предупредили ещё вчера. Каждый студент должен был выбрать факультатив и регулярно посещать его, чтобы в конце триместра получить зачёт. Вот их руководители и собирали Чёрных воронов, дабы представить свои дисциплины.

К счастью, длились презентации всего по пять минут, так что примерно через час общее собрание закончилось, и студенты потянулись в аудитории тех кружков, которые им понравились, чтобы записаться. Ажиотажа не было: почти все воспринимали это как повинность.

Авасар выбрал астрологию и астрономию. Видать, рассчитывал, что звёзды и планеты помогут ему усовершенствовать навыки предсказаний. Мы договорились встретиться в фойе без четверти пять, чтобы отправиться на стадион.

Я решил ходить на дополнительный курс Внутренней алхимии. Мне это было явно необходимо, ведь, в отличие от своих одноклассников, я ей не учился с рождения. Настоящий Ярослав Мартынов — да. Но не я. И мне предстояло очень многое наверстать. Причём, быстро.

К моему удивлению, желающих записаться на дополнительные занятия по Внутренней алхимии нашлось не так уж много. Похоже, большинство считало духовные практики скучными. Нас оказалось всего двадцать семь человек со всего курса.

Вела его профессор Исаева. Она сидела за большим столом, к которому выстроилась короткая очередь, и каждому выдавала листок с расписанием.

— Увидимся на занятии, — говорила она, протягивая его. — Не потеряйте.

Записавшись в журнал регистрации, я взглянул на часы. До встречи с Авасаром оставалось чуть больше пяти минут. Как раз успею заскочить в уборную. Облегчусь перед поединком, чтобы ничто не отвлекало. Полный мочевой пузырь — сомнительный помощник в схватке на клинках.

В коридорах Менториума остались только студенты, возвращавшиеся, как и я, с записи в кружки. В туалете никого не оказалось. Мои шаги отдавались едва слышным эхом, пока я по привычке шёл к дальней кабинке. Невольно всплыли неприятные воспоминания о последних минутах в прежнем мире, но я усилием воли отогнал их. К чёрту! Что было, то прошло и уже не вернётся.

Справив нужду, приблизился к рукомойнику и открыл воду. Выдавил немного жидкого мыла в ладонь и принялся растирать его.

Вдруг мне показалось, что в зеркале передо мной что-то мелькнуло. Резко подняв голову, я, к своему удивлению, встретился не с собственным отражением, а с пристальным взглядом человека лет шестидесяти с крупными чертами лица, будто вырубленного из дерева. В его глубоко посаженных глазах мелькнул огонь, губы тронула лёгкая ухмылка, а затем по зеркалу прошла концентрическая рябь, словно кто-то коснулся пальцем лужицы ртути, и видение исчезло!

Я помотал головой, не понимая, почудилось мне это или нет. Сейчас напротив меня стоял я сам. И тряс башкой, как щенок, которому в ухо попал клещ.

Так, это всё от нервов! Нужно успокоиться! Плевать на предсказания и магическую колоду. Никто и ничто не может знать, что станет с человеком. Тем более — с богом! Чтобы там себе ни думал Авасар.

Быстро смыв мыло с рук, я выдернул из висевшего на стене лотка бумажное полотенце, вытерся и, бросив последний взгляд в чёртово зеркало, поспешил на встречу со своим секундантом.

Авасар дожидался меня в фойе, как и договаривались. Увидев, приветственно кивнул.

— На чём вы договорились драться? На мечах? Я вижу, у тебя с собой клинок.

Дождавшись кивка, сказал:

— Условия какие? До первой крови? Ага, понял. Ладно, пошли. Как раз успеваем вовремя.

Мы оказались на стадионе даже немного раньше. Тем не менее, Терновский с Юматовым были уже на месте. Блондин демонстративно взглянул на часы, но ничего не сказал. И тем не менее, этот жест уже был выпадом в мой адрес — намёком на то, что я не тороплюсь на схватку, оттягиваю.

Секундант Терновского пожал руку моему.

— Господа, — проговорил он. — Правила вам известны. Не буду повторять, с вашего позволения. Задам положенный вопрос: не угодно ли примириться?

Я отрицательно покачал головой. Дашь слабину, и никто не станет воспринимать тебя всерьёз. А в этом мире вопросы чести и трусости были крайне серьёзными. Возведёнными в культ, если угодно.

— Нет, обойдусь, — сказал Терновский, высокомерно глядя на меня.

Это тебе припомнится так же, как брошенный на часы взгляд, гондон.

— В таком случае обнажите клинки и займите позиции, — проговорил Юматов. — Угодно проверить лезвие моего подопечного? — обратился он к Авасару.

— Мы вам доверяем, — ответил тот.

— Благодарю. Со своей стороны, мы в вас тоже не сомневаемся. Итак, на позиции, господа.

Видимо, речь шла о яде, который один из соперников мог нанести на свой клинок.

Мы с Терновским передали секундантам ножны и встали друг напротив друга.

— Хотите подать команду? — спросил Юматов Авасара.

— Если вы не против.

— Уступаю.

Араб достал из кармана носовой платок и поднял его над головой.

— Начинайте по моему сигналу, господа, — сказал он. — Поединок должен прекратиться при первом ранении, или если прозвучит команда одного из секундантов.

Терновский вяло отсалютовал мне мечом. Клинок у него был почти прямой, с совсем небольшим изгибом, узкий и острый. Насколько я понимаю, такие зовутся шашками. Многие студенты предпочитали такие, хотя изначально их придумали для конной рубки.

Мой соперник несколько раз крутанул саблю, разминая запястье. Держался он уверенно, даже с чувством некоторого превосходства. В своей победе явно не сомневался.

Еремей учил меня не зазнаваться. Множество раз повторял, что это приводит к потере осторожности и проигрышу. Конечно, я это прекрасно знал и без него. До него. Намного раньше, чем старик вообще родился.

Так что я постарался полностью избавиться от любых эмоций по поводу предстоящей драки. Не думать о поведении Терновского во время тренировки, на которой случилась ссора, о раненом Левшине. И особенно — о том, как он посмотрел на часы, тупой урод!

Так-так, не заводись! Это просто соперник — жалкий, глупый, маленький человечек, которого нужно одолеть. Он ничего не значит.

— Внимание! — звонко провозгласил Авасар.

А затем отпустил платок. Лоскут ткани упал на землю, и в тут же секунду Терновский сделал стремительный выпад, целясь мне в грудь.

Условия дуэли не запрещали убивать противника. Они означали только то, что поединок должен закончиться, едва у одного из дуэлянтов появилась кровь. Не из носа, конечно. Имелось в виду — в результате ранения. Насколько серьёзным оно будет, неважно.