Алхимик, который знал истину

Я кивнул и, пристроившись в углу палатки, отрубился.

Меня подняли через два часа, но мне показалось, что через пару мгновений. Противник действительно ввел в бой главные силы, включая танки, намереваясь прорвать нашу оборону в районе крепости. Конечно, танки, которые были у Аэруго, являлись не совсем тем, что это слово означало в моем понимании. Скорее их можно было назвать легкими пехотными танками. 10-12 тонные машины, вооруженных слабой 37-ми пушкой и/или пулеметом. Что-то вроде французских танков тридцатых годов (H35 и R35). Впрочем, в наших условиях даже это было немало. Против нас выставили сорок таких машин и шли они при поддержке пехоты, что доставляло определенные трудности. Конечно, у нас была противотанковая артиллерия, противотанковые ружья и сотня РПГ. Вот только этого было маловато. А потому, выслушав сообщение об этом, я вскочил на коня и отправился на позицию.

Пока я скакал к нашим позициям, меня тревожили сомнения, но стоило мне прибыть на место, я тут же успокоился. Противник уже добрался до наших позиций и сейчас в окопах велась рукопашная схватка. Часть танков была подбита, а часть еще продолжала бой. Я уже собирался остановиться и спешиться, чтобы помочь своим, как подо мной убили лошадь, вторую за день. Пришлось делать сальто, чтобы не переломать руки и ноги. А в тридцати метрах от меня в мою сторону поворачивал свою башню танк.

В тот момент, я в который раз отметил, что человек удивительное создание. В ситуациях, в которых его жизнь подвергается смертельной опасности, он способен выходить за обычные рамки. В этот рывок я вложил все что умел, все свои способности. И прежде чем я успел что-либо сообразить, я был уже рядом с танком, складывая руки и образуя формулу преобразования. Приложив руки к броне, я активировал формулу. Температура брони изнутри мгновенно поднялась до двух тысяч градусов, и экипаж сгорел заживо. Я же уже отбежал от него, так как через тридцать секунд взорвался боекомплект и горючее.

Рядом со мной оказалось несколько пехотинцев противника. Очередное преобразование и из земли в их сторону вырываются десятки цепей с лезвиями на конце и пронзая их. Постепенно я стал продвигаться по фронту, уничтожая одного за другим солдат противника. Когда передо мной оказался очередной танк и уже доворачивал башню, чтобы расстрелять меня из пулемета, бежать к нему уже было некогда, я использовал против него стальные копья, преобразовав их из земли и выстрелив ими. Благодаря алхимии острия копию были заточены до одного атома, а потому легко прошили броню насквозь, тем более что у этих танков она была не такой толстой.

Так уничтожая противника, я продвигался дальше. Постепенно количество уничтоженных мной солдат перевалило за две сотни, а танков за десяток. Через полчаса после начала боя подтянулись резервы, и мы смогли отбросить противника с наших позиций. Когда возникла небольшая пауза, я смог немного передохнуть. Сама алхимия не требовала от меня никаких усилий. Но вот эта беготня, необходимость уворачиваться от противника, постоянное напряжение и боеготовность - все это в совокупности сильно выматывало. Вот только долго отдыхать нам не дали. Еще через полчаса враг возобновил атаку. И до меня дошло что та атака батальоном против роты была всего лишь разведкой боем. Находясь на передней линией, я видел как в нашу сторону двигалось теперь не сорок, а восемьдесят танков и опять совместно с пехотой. Похоже командование Аэруго изначально нащупало верную тактику использования этих машин. А значит нужно внести коррективы. Пришло время показать противнику что значит Государственный Алхимик Аместриса. Отряхнув форму и натянув фуражку, я поднялся и не спеша пошел вперед, приказав солдатам оставаться на позиции.

Пройдя на три сотни метров вперед я остановился. Пришло время для моего козыря, который я разработал уже после войны в Ишваре. В его основе было все что я знал, Алхимия Аместриса, Дистанционная Алхимия Ксинга, а также исследования Тима Марко. Да, я собирался создать еще один Философский Камень, но немного отличный от того, что я создал прежде. У отца были книги по Алхимии Ксинга, что не удивительно, ведь именно он помогал создавать ее. Но что более важно, у него были наработки как соединить оба вида алхимии вместе. Кроме этого, в его дневниках были упоминания того, что произошло более четырехсот лет назад в Ксерксе. И не просто как сухой факт, а подробное описание всего процесса создания философского камня из живого человека. Именно такой философский камень я и планировал создать, стать как Ван Хоэнхайм. В течение трех лет я осваивал необходимые для этого знания, модернизировал круги преобразования. Мой первый философский камень по сути был прототипом того, что я задумал создать здесь в Фотсетте. И сейчас я собирался использовать все что приготовил, чтобы осуществить свой замысел.

На лицах наступающего противника было видно недоумение. Они не стреляли в меня, так как я был один. Тем более они не понимали что здесь делает ребенок. Видимо они просто хотели схватить меня, так как я не представлял для них видимой угрозы, а зря! Еще до начала конфликта я позаботился о том, чтобы заранее подготовить в вероятных местах наступления противника все необходимые для преобразования круги. Сотни кругов были размещены мной под землей по всей территории приграничного района. Все для того, чтобы в нужный момент воспользоваться лишь несколькими. По сути все те мои поездки с Дервишем были лишь моим прикрытием которое я организовал, чтобы скрыть мои приготовления. Как истинный мастер я не стал никому раскрывать своих планов. Даже мои слова сказанные майору Харрису имели под собой тоже основание, что и сегодня. Я бы мог использовать те круги и рядом с Фотсеттом. Но зачем торопить события, когда можно насладиться моментом? К тому же несущаяся галопом Кавалерия слишком неудобный объект для преобразования. Слишком быстро несется и может вырваться из круга в самый неподходящий момент.

Сложив руки и образовав формулу, я активировал ее, вызывая необходимые печати. Пять печатей должны образовать круг, а сами они будут точкам концентрации энергии. И нужные мне печати отозвались. На их месте из земли стали расти огромные каменные столбы, диаметром по десять метров. За полминуты они выросли до пятидесяти метров в высоту и оказались соединены цепями, толщиной с взрослого человека. Как только они перестали расти, я сорвался с места и бегом понесся к центру круга. Нужно было успеть встать в безопасную точку до того, как круг начнет работать. Кто-то открыл по мне огонь, но я уворачиваясь продолжил бежать. Кажется в меня даже пару раз попали, но на этот случай у меня был философский камень, который мигом залечил мои раны, повинуясь моей воле. Воздух заметно потяжелел, как будто перед грозой, а в следующее мгновение десятки молний ударили в столбы и колоссальной мощности электрический заряд прошел по цепям. Храм молний начал работать. Передавая атмосфере определенный потенциал, насыщая ее влагой и теплом, установка создавала разность потенциалов для возникновения в атмосфере молний. Молнии одна за другой ударяли в столбы и я собственными глазами видел какая паника поднялась в рядах противника. Солдаты бросились бежать, но было уже поздно. В самый последний момент я вбежал в центральную точку и сложив руки, активировал круг. Последние печати на столбах активировались и от каждого столба к центру полетели заряды. Соединившись они произвели мощную вспышку, ослепившую всех вокруг, которая имела лишь одно назначение. Скрыть от всех создание Философского камня. Когда она погасла, все кто был внутри печати были мертвы, а я почувствовал, что изменился.

В этот день нас больше не атаковали.

***

Обратно к своим, я возвращался неспешным шагом. Сейчас мне некуда было торопиться. Энергия переполняла меня, я чувствовал это. Ощущения от того что в тебе заточены тысячи душ... Непередаваемые. Теперь я догадываюсь, что испытывал Хоэнхайм, когда в него поместили половину его народа. И если бы я не повторил тот защитный механизм, придуманный Гомункулом, мой разум просто бы не выдержал. Со мной, скорее всего, произошло бы тоже, что и с Кингом Брэдли, когда он стал гомункулом. Тысячи душ устроили бы борьбу между собой, пока одна сильнейшая не заняла бы главенствующее положение. Хмм, что-то это мне напоминает, но вот что? Что-то из моей прошлой жизни, смутно знакомое. Название вертится на языке, но никак не могу вспомнить.

Тем не менее, несмотря на предусмотренную мной защиту, крики внутри меня с каждым моим шагом становились все громче. Тысячи аэругских солдат, которых я лишил будущего, кричали от боли и ненависти. Попытки же отстраниться от их криков ничего не принесли. К сожалению, мой отец мало упоминал об этом в своих дневниках. У меня возникло четкое ощущение, что я попал в ловушку собственной самоуверенности. Эти чувства нельзя было сравнить с той болью, которая пронзила меня, когда я проходил врата Истины. Та боль была физической, болью моего тела. Здесь же... здесь же была боль тысяч людей, их вопль души, стоны, что не могут сорваться с их губ. И я страдал из-за их крика. Это была не физическая боль. Моя душа сама сопротивлялась этой силе, пыталась отторгнуть то, что ей противно.

Из последних сил я дошел до окопов и спрыгнул в них. Теперь противник не мог видеть меня. Пройдя по окопам в сторону тыла, я завалился в ближайший блиндаж.

– Полковник Элрик, что с вами?
– подскочил ко мне какой-то сержант.
– У вас идет кровь.

– Оставьте меня, - прохрипел я, садясь в углу и зажимая голову руками между коленями.
– И молчите, молчите!

– Сэр?
– попытался возразить унтер, но я его не хотел слушать.

Крик становился воистину невыносимым. Я знал, как его остановить. Достаточно отменить преобразование и души вернуться в их тела, и я освобожусь. И если честно с каждой секундой мне хотелось это сделать все больше и больше, и больше. Моя человеческая природа сопротивлялась тому, что я сделал. Мои слабые оправдания не действовали против меня самого. Сейчас я не мог врать самому себе. Казалось еще немного и души вырвутся из меня, а сам я отправлюсь в глубины ада в наказание за свой проступок, за желание обрести силу. За то, что я захотел перестать быть человеком.