Алхимистика Кости Жихарева
Шрифт:
– Сто лет мне великаны не нужны, – проворчал Костя. – Нам всё больше разбойники встречаются…
– Так на разбойников рыцарь и меч-то не станет вытаскивать! – сказал Джульверн. – Разгонит их конём, копьём да пинками…
– А на другого рыцаря?
– Ну… Всегда можно сказать: «Прекрасный сэр, в схватке с вами я даже не стану обнажать свой меч, отчудохаю вас и ножнами»… Да что нам об этом думать? Есть у тебя дубина, ей и оперируй, а свойства меча мы будем устанавливать эмпирическим путём…
– Каким-каким? – прищурился Костя.
– Я с тебя худею! Опытным, – перевёл ботан.
– То-то, – сказал Костя. – Только ведь это те же понты выходят. И противник сильно обидится…
– Да и пусть
И они двинулись прочь от озера, ведомые двуглавой ночной птицей. Меч Спецназначения Костя повесил на спину, под рюкзак – всё равно ведь не вытащить!
По дороге друзья толковали о том, как им уберечь Колобка.
– Жаль, что нет у нас коробки или шкатулки, – сказал Костя. – Там бы его никакая собака не учуяла…
– Вот как раз в коробку грабители или стражники полезут первым делом, – возразил Джульверн. – Может, поручим его Кузьме-Демьяну? Завернём в узел поплотнее…
– Да, филин его раньше-то запросто выносил из разборок, – сказал богатырь. – Но тогда Колобок был нормальный. Они даже как-то между собой тёрли. А теперь Кузьма-Демьян решит, что это просто хлеб, и расклюёт. Он хоть и учёная, а всё-таки птица… И руки, то есть когти, у него всегда должны быть свободны – на всякий случай!
– Учти, народ в Средневековье вечно ходит голодный, – сказал Филимонов. – Ладно, от разбойников отобьёмся, а вот выйдет на дорогу тощая девочка-сиротка: «Добрые сэры, что это у вас так вкусно пахнет? Я не ела уж целую неделю!»
– На такой случай есть кольцо колбасы от Азиатыча, – сказал Костя. – Она ещё вкуснее пахнет. Хотя твёрдая, как червлёный вяз…
– Допустим, кончились продукты подчистую!
– Тогда и базарить не о чем. Хотя девочку жалко. И нас тоже… На заставе богатырской в таких случаях отправлялись на охоту. Потом коптили мясо, солили – впрок…
– Не умеем мы охотиться!
– Да почему же? Я с луком худо-бедно управлюсь – только нет у нас лука.
– Луки в Англии делали из тиса, – припомнил ботан. – Ты знаешь, как выглядит тис?
Он посмотрел по сторонам.
– Опа! Лес-то как изменился!
И верно – на смену бесконечному хвойному чернолесью пришли деревья с радостной ярко-зелёной листвой.
Сразу стало веселее, и птицы запели, и даже Кузьма-Демьян, перелетавший с дерева на дерево, засвистел что-то легкомысленное…
Мелодию филина подхватил чей-то молодой звонкий голос:
Я с детства дерзок был, друзья,И с детства же решил,Что стану первым парнем яНа весь Ноттингемшир!И я шерифа застрелил —Вот так, средь бела дня…Сам Эрик Клэптон сочинилБалладу про меня!I shoot the sheriff, виноват,Хоть ссору начал он!Но тех, чей прям и честен взгляд,Не жалует закон!Шерифа нового прислалКороль-предатель Джон.Но тот, кто правый путь избрал,Не для петли рождён!Я, нарушая ход игры,Ушёл в Шервудский лес —И с той поры, и с той поры,И с той поры исчез.Кто там гуляет по лесамИ как зовут его —Об этом я, признаться, самНе знаю ничего!О, если встретите меня —Живьём или во сне —Спешите до исхода дняО том поведать мне!– Нештатная ситуация! – спохватился оплошавший Кузьма-Демьян. Заслушался филин…
Две стрелы просвистели в воздухе и вонзились в землю точно перед носками башмаков Кости и Нила.
Шумел сурово Шервудский лес
…Античный мир не знал понятия «благородный разбойник».
В Древней Греции почти каждый крепкий мужчина мог при случае грабануть путника, но «разбойниками» величали только законченных душегубов и садистов вроде Прокруста с его знаменитым ложем и стремлением привести своих жертв к одному размеру. Полубоги и герои истребляли таких нещадно.
Суровые правознатцы римляне объявляли разбойников вне закона и преследовали их на государственном уровне. Запишись в армию да и грабь себе, если офицер разрешит, – но никакой самодеятельности, иначе распнут на кресте при дороге, другим в острастку.
И, уж конечно, тогдашним рапсодам, певцам и поэтам в голову не пришло бы воспевать злодеев. Разбойник был презренной личностью, на которую стихотворный дар жалко тратить.
Воспевать их стали позже, в Средние века, когда с законностью стало туго, а настоящие преступники носили баронские и графские титулы.
И главным воспеваемым стал англичанин Робин Гуд.
Своё прозвище он получил не потому, что был такой уж хороший (good), а из-за зелёного маскировочного плаща с капюшоном (hood). На Руси капюшон звался «клобук», на Востоке – «башлык».
Но для народа Робин Капюшон был хорош, поскольку грабил исключительно богатых, а награбленное раздавал бедным, оставляя себе и своим людям только самое необходимое. И был при этом весьма справедлив.
Идеальный герой, короче.
В многочисленных народных балладах, посвящённых славному малому Робину, не числится за ним ни одного дурного поступка по отношению к бедному люду. Зато богатым лордам, городским толстосумам да монахам (за исключением весёлого отца Тука) пощады от него не было. Хотя не душегубствовал – если охрана не начинала боевых действий. Ну, тут уж чья возьмёт.
Сначала Робина звали по-другому – то Джерард, то Гамелин…
Король спросил, вставая, весёлых удальцов:«Зачем же вы живёте в тени густых лесов?»И Гамелин бесстрашный ему ответил сам:«Кому опасен город, тот бродит по лесам!»Окончательно Робин стал Робином в XIII веке, поскольку его имя предания связывают с королём Ричардом Львиное Сердце, а это уже исторический персонаж.
Ричард сей ушёл в Третий Крестовый поход – и с концами. А его братец, король Джон (он же Иоанн Безземельный), незаконно занял трон и начал со своими подручными править с помощью насилия и произвола.
Не факт, что царствование Ричарда Львиное Сердце Плантагенета было бы мягче и гуманней. Но существует в народе обычай считать отсутствующего владыку идеальным: «Вот ужо вернётся батюшка наш, уж он-то злодеям покажет!»
Хотя для исторического короля родная страна была лишь источником доходов, а ради вызволения Ричарда из темницы австрийского императора-рэкетира пришлось ввести особый тяжкий налог. А вот поди ж ты…
Но благородный разбойник никогда не бунтует против законного владыки, он только борется со злоупотреблениями региональных, так сказать, властей.