Алиби для медведицы

– Меткий выстрел, однако! – заметил я. – С такого расстояния в шею попасть…

Мое замечание никто не оспорил.

– Следак будет всех допрашивать, где кто был в момент убийства, то есть вчера утром.

После Роминых слов все кинулись вспоминать свое местонахождение, но вслух высказался только Хустов:

– Я на заводе торчал все эти дни… Надо кабели недостающие везти, – вспомнил он, смутившись.

Я не стал шутить про растрату при малознакомых Мише и Пете, да и Паритета я знал лишь в рамках двух пьянок, поэтому только напомнил Хустову, что надо обратиться к Флоре, не затягивать.

– Она про тебя спрашивала, – сказал Витя, – ждет схему поставки сырья.

– Да-да. – Теперь настала моя очередь смущаться. Устраивая свою личную жизнь, я даже не перезвонил Никитину. Решил немедленно, при всем честном народе, изобразить бурную деятельность. Достал сотовый и набрал нужный номер: – Серега, привет! Извини, что не звонил. Занят был. Грибы собирал.

– Ха-ха-ха! – засмеялся в трубку Никитин. – Мне бы такие занятия.

– Я тебе сразу сушеных банку привезу, – пообещал я.

– Спасибо, не откажусь, – поймал меня на слове цепкий коммерсант.

– Заметано! Что у нас по сырью для стекольного?

– Я отправил факс по тому номеру, что ты называл. Совсем недавно. И его приняли. Дама с приятным грудным голосом.

– А! Это Флора. Она как раз хозяйка завода, я тебя потом познакомлю… За факс спасибо, посмотрю.

Попрощавшись с надежным компаньоном, я сказал Хустову:

– Вот, в фирме определились, информация у Флоры. Так что вези, Витя, недостающие кабели, а мы с хозяйкой согласуем лучшую в мире схему поставок.

Мужики ушли, напившись чаю. Я разволновался из-за того, что Татьяны до сих пор нет, и сам отправился за ней. И вот ужас! У крыльца увидел небольшую серебристую иномарку. Вернулись тетя с дядей. Ох, напрасно тетя… Этого-то я и боялся. Правда, не больше всего на свете. Я – дядька взрослый, моя милая – тоже не школьница, разберемся! Я постучал в окошко. Татьяна догадалась, кто это, и вышла сама.

– Привет! – сказала она так, словно мы давно не виделись, и поцеловала меня. – Я к тебе заходила, но услышала голоса и решила, не стоит. А потом – вот! – кивнула она на серебристый автомобильчик.

– Я понял. Что, сильно они напуганы?

– Да нет, не очень. Они еще всего не знают, что в деревне творится.

– Сколько денег украли, выяснилось?

– Семьдесят тысяч из Тараса Бульбы, еще десять – из ящика.

– Чего они их с собой не взяли? Впрочем, как и я – ружье! Не бог весть какие деньги, но для деревни…

– Вот именно. Как моя зарплата врача за полгода.

– Погуляем, когда освободишься?

– Да я уже свободна.

– Тогда оденься теплее, сходим на речку.

– А что там?

– Там речка.

– Хорошо. Сапоги обувать?

– Не надо. Мы не пойдем через луговину. Пойдем в обход, как все нормальные герои. Я тебе покажу дорогу.

Татьяна ушла в дом и быстро вернулась. Я вывел ее за деревню по асфальту, затем по тропинке, за мостом через Шуду, мы спустились к переправе. Я показал ей на бревно, переброшенное с берега на берег довольно высоко над водой:

– Не испугаешься?

– Нет, – кивнула Татьяна и спокойно перешла по нему.

– Ловко! – Я перешел за ней следом и сразу указал на естественную скамью перед нами: – Смотри, какое классное дерево пропадает!

Я уселся на него, а Татьяна устроилась у меня на коленях. Мы замерли и долго молчали, слушая тихое журчание воды и думая каждый о своем. Было совсем темно, но глаза привыкли довольствоваться лунным светом. Надо было возвращаться, и я шепнул ей на ухо:

– Пойдем ко мне?..

До утра Татьяна не осталась, чтобы избежать лишних разговоров с родственниками.

Я успел открыть один глаз и только подумал, что мне делать дальше, подремать еще немного или вставать, как услышал:

– Андрей!

«Кто это?» – Я не узнал пришедшего по голосу и отдернул занавеску: Хустов. Ну, ладно, этого можно было простить. Кажется, он будил нас реже других. У меня вдруг блеснула искрометная идея по поводу этих побудок! Надо будет обязательно ее осуществить! Приберечь ее для Валерика взамен упущенного шанса с ужом, которому я подарил свободу, после того как у змеи внезапно появилась пара. Я надеялся, моя новая затея Валерику будет тоже приятна!

– Привет, Витя, заходи!

– Да нет, я на минутку. Сейчас у следака был, он просил тебя зайти, если сможешь.

– Вот оно что! Придется зайти, неудобно отказывать человеку. А где он обосновался?

– В акушерском пункте.

– Где?! Ха-ха-ха! – развеселился я. – Как это мудро! Где еще рожать гениальные идеи? Как он тебе, кстати, следователь?

– Бюрократ. Все пишет!

– Понятно. За кабелями когда поедешь? – наступил я Хустову на любимую мозоль.

– На завтра с Гошей договорились.

– Ты в фирму ту звонил? Телефон есть на накладной первой поставки. Сходи на завод, перепиши. И перечень кабелей прихвати. Пойдем вместе, нам по пути. Как от следователя выйду, сразу позвоним.

Витя покорно согласился. Если у деревенского нет хотя бы «мацикла», ему не привыкать километры пехом наматывать.

Следователь оказался худощавым мужчиной в очках с прямоугольным вытянутым подбородком и жилистой шеей.

– Извините, минуточку, – сказал он мне, не отрываясь от писанины.

– Ничего, – успокоил я его и решил пока осмотреться.

Видимо, от акушерского пункта осталось одно название. Мне не пришлось стыдливо отводить глаза от гинекологического кресла, его здесь просто не было. Как не было и кушетки, и вообще ничего из мебели, кроме стола, за которым сидел следователь, нескольких стульев да одежного шкафа, у которого одну из ножек заменяли два кирпича, положенные один на другой.

Почему-то именно эти кирпичи, как мне показалось, ярче всего иллюстрировали, насколько безнадежна в поселке демографическая ситуация, смертность превышает рождаемость. И неизвестные злодеи делают этот разрыв еще больше.