Алимчик

Одна моя часть хотела грубо выставить фифу за дверь, но другая часть, которой мать привила некоторые «приличные», как подсмеивался, манеры, к сожалению, победила, и не выставил фифу за дверь, а провел нежданную гостью на кухню. Надо сказать, моя мать всегда отличалась прямо-таки болезненно-маниакальной тягой к чистоте. Кухня у неё всегда сверкала, а посуда – чувствовались долгие годы службы в армии – стояла ровно, как солдаты в строю. Помню, когда бывал у неё в медпункте, поражался чистоте в кабинете и что все блестящие медицинские инструменты были выложены словно по ниточке, а пузырьки стояли ровными шеренгами. К сожалению, кроме как чистотой, мать ничем другим не могла похвастать. Готовила она плохо, в детстве были вечные перекусы из бутербродов из колбасы и сыра, или походы офицерскую столовую, если удавалось пристроить меня на довольствие, или судки из этой столовой. Мать могла приготовить на выбор следующие блюда: сварить или пожарить на сале картошку, сварить макароны, замороженные пельмени или пакетный суп. На этом её кулинарные таланты заканчивались. Поэтому питался от случая к случаю, у меня с детства болел желудок, и я часто страдал от пищевых отравлений.

Девица процокала на кухню и села за стол с такой же прямой спиной и горделиво воздетой головой, не забыв закинуть ногу на ногу, чтобы я и дальше восхищался её длинными и стройными ногами. Вот выдра, выругался про себя, не разулась, и теперь придется подтирать грязные следы на полу, поставил чайник на огонь и сунул ей чашку, куда прицепил чайный пакетик. Чай был из недорогих. Мать привычно экономила на продуктах, а я что-то прошляпил и не взял недрогнувшей рукой дорогой пакетный чай (за него же не плачу!).

Фифа хмыкнула, но ничего не сказала по поводу чая, а приступила к расспросам, больше похожим на допрос, но ничего от меня не добилась. Я ушел в глухую несознанку, мол, не знаю такого мужчину по имени отчеству «Сергей Петрович». Это в полиции я всегда признавался, когда глупо отказываться при наличии видеозаписи. Я, в отличие от многих, никогда не интересовался мужчинами. Так и заявил фифе. Мне всегда нравились бабы, только мои женщины были из разряда дешевых шлюшек, а эта была дорогая и горячая штучка, но от такой надо было держаться подальше. Сожрет, сука, и не поморщится.

Наглая незнакомка чинно пила чай с солеными крекерами, которые сумел отыскать в шкафчике, а я молил бога, чтобы мать с Сергеем Петровичем подольше задержались по своим делам, чтобы не столкнулись нос к носу с фифой. Задницей чувствовал, скандал бы вышел большой. Едва фифа отставила пустую чашку, как я подхватил шубку, и ей пришлось уйти, не добившись результата. Но она сумела оставить за собой последнее слово. Фифа протянула мне визитку и вроде как нечаянно царапнула меня за ладонь до крови острыми коготками. От неожиданности я ойкнул, а она, слизав кровь с ладони и, посмотрев мне в глаза, промурлыкала: «по запаху крови я всегда найду тебя. Мы обязательно встретимся». Я с облегчением захлопнул за ней дверь и облизал саднящую ранку. Ох, и девица! Не люблю таких. Визитку я тут же выкинул в мусорное ведро. Еще пожалел мать, её очередная попытка найти хорошего мужа с треском провалилась. Эта фифа не успокоится, пока не отберет у матери Сергея Петровича. Я ничем не мог помочь, и это было обиднее всего.

Однако история на этом не закончилась. Вечером приехали мать с Сергеем Петровичем, который пыхтел, как паровоз, обвешанный кучей пакетов из магазинов, а мать была радостно-возбуждена.

– Сынок! – с порога счастливо воскликнула мать – Сынок! Сергей Петрович сделал мне предложение! Посмотри, какое кольцо с бриллиантом мне подарил! (тут мать лукавила, бриллианты были похожи на пыль, такие мелкие, что если бы не сказала «бриллиант», я никогда не обратил на них внимание). Мы через месяц поженимся! Сегодня подали заявление в ЗАГС!

Я поздравил мать, голос у меня был невеселый, но мать не обратила внимания. Она схватила в охапку пакеты и бросилась в комнату, чтобы примерить обновки, а Сергей Петрович прошел на кухню. Я вернулся к себе и стал размышлять, стоит ли огорошивать их появлением некой фифы, домогавшейся Сергея Петровича. Я так и не решил, как поступить, в комнату влетела мать в новом голубом платье, которое ей шло и делало моложе. Мать крутанулась передо мной, подол платья взлетел, обнажив еще стройные ноги, и меня обдал мощный шлейф приятных духов.

– Как тебе мой новый наряд? – лицо у матери было счастливым, а выглядела она как юная девушка, которой впервые сделали предложение.

Я как раз набрался смелости, чтобы сообщить неприятную новость, но, увидев сияющие глаза, не стал говорить, пожалел призрачное счастье, о котором она мечтала всю жизнь, и поднял вверх большой палец, одобряя её выбор. Неожиданно из кухни раздался громкий крик, сопровождавшийся падением чего-то тяжелого. Вместе с матерью я бросился на кухню. Там на полу лежал Сергей Петрович с разбитой головой. Вместе с матерью кое-как подняли его тяжелую тушу и усадили на табуретку. Мать стала обрабатывать рану. Сергей Петрович был расстроенным, и, едва мать закончила, попросил её выйти из кухни. Мать заартачилась, но он неожиданно, в первый раз за время, когда жил здесь, повысил голос и еще раз с нажимом попросил уйти. Мать, недовольно поджав губы, послушалась, а Сергей Петрович, тяжело вздохнув, спросил:

– Здесь была эта?

Он не сказал, кто конкретно, но я понял, и в свою очередь переспросил:

– Как вы догадались?

– Запах духов. Мне этот запах хорошо знаком, такими духами пользуется моя падчерица. Заклинаю, никогда не встречайтесь с ней! Он – страшный человек! Не заметишь, как попадешь под влияние, и она будет играть с тобой как с игрушкой, – неожиданно Сергей Петрович горько расплакался. – Я – конченый человек, ты не представляешь, с каким трудом от неё сбежал, и надеялся, что больше никогда с ней не встречусь. Но она выследила. Все рухнуло, она не успокоится, придет за мной, а я больше не смогу сопротивляться.

Это было неприятное зрелище, когда большой, уверенный в себе человек вдруг превратился в тряпку, плачущую горькими слезами и размазывающей сопли по щекам. Плечи его тряслись, он сгорбился и стал похож на старую развалину. Передо мной был не прежний щеголеватый и уверенный в себе федеральный судья в отставке, а раздавленный жизнью старик.

– Алимчик! Алимчик! – рыдал в голос Сергей Петрович, – не дай в обиду мать, она – святая женщина, ни в чем не виновата! А-а-а…а-а-а…

На кухню, не выдержав, ворвалась мать с криком: «что произошло?», но я не ответил. Мать, увидев плачущего Сергея Петровича, накапала ему валерьянки, и увела в свою комнату. Там они долго о чем-то бубнили, а я лег спать. Сны были странные, словно я шел, как сомнамбула, размахивая ножом, брызгала горячая кровь, а вокруг меня, как снопы, валились бараны с человеческими лицами и дрыгали четырьмя конечностями.

Часть 2

Прошел месяц, с того дня, как Сергей Петрович разбил голову у нас на кухне. Он вроде бы повеселел и вновь стал хорохориться, зато мать ходила, как в воду опущенная. В ЗАГС они не пошли. Я не стал спрашивать у матери, по какой причине, зато фифа больше у нас не проявлялась. Меня больше волновали поиски хлеба насущного. Рано утром я уходил из дома и кружил по большому городу и его окрестностям, искал шабашки по домашнему ремонту, встречался с клиентами и, конечно же, посещал магазины за «товаром». Еще раз низкий поклон тому, кто заставил одеть намордники. Медицинская маска стала отличной защитой от камер слежения. Еще я специально купил на распродаже для «походов» по магазинам балахонистую куртку кислотной, красно-зеленой, расцветки, на неё долго нельзя было смотреть, начинали болеть глаза. У куртки были глубокие карманы, в которых можно было спрятать много товара. Жаль только, что куртку нельзя носить летом. Летом мое крадунство временно приостанавливалось. Я мог тырить только по мелочам. Приходилось заниматься физическим трудом, который я ненавидел, но другого способа заработать себе на жизнь, кроме как делать ремонты в квартирах, не было.

На днях, когда морозец отпустил, и случилась очередная оттепель, я встретил колясочника, сидевшего возле супермаркета. Это было его любимое место. Он вел себя тихо и нагло не просил милостыню. К нему благоволил азербон, владелец этого супермаркета, и не разрешал охранникам отгонять его от магазина. В колясочнике, которого звали Юркой 5 , хотя он годился мне в отцы, я чувствовал неприкаянную родственную душу. Колясочник был моим постоянным заказчиком. При получении заказа я всегда брал предоплату, двадцать – тридцать процентов, а остаток получал, когда приносил заказанный товар. В долг товар никогда не отдавал. Товар отдавал только после оплаты. Однако с Юрки я не брал аванса, а иногда отдавал товар без оплаты. Заказы бывали у него весьма странными. Однажды попросил приобрести для него карандаши Кохинор, потом масляные краски, и далее – темперу, кисти из белки и колонка, набор мастихинов. Еще забыл про бумагу для рисования.

5

Юрка (Мальцев Юрий Анатольевич), бомж – главный герой повести «Случайный дар». Также является одним из персонажей повести «Озеро во дворе дома»