Алина

– Ну вот любовь – это… это когда не можешь жить без другого человека. Это когда хочется раствориться в нем. Когда хочешь ему приготовить завтрак, а не когда просыпаешься, видишь его рядом и жалеешь об этом… О том, что проснулась. Почему так-то? Почему со мной? Никогда уже не будет нормально!

– Но если все так, то зачем нужны эти отношения? Может быть, мой вопрос не вполне корректен, но все же…

– После этой дурацкой свадьбы, потом развода… Такое чувство, что какое-то колдовство. Все заканчивается ничем. Вы только не подумайте, что я тут со всеми подряд и уже сто человек перебрала… Нет, почти никого не было… Мы познакомились, нас потянуло друг к другу. Сразу. Видишь и думаешь: мое! Но, блин… Потом понимаешь, что ошиблась. Вот дура! В очередной раз так вляпаться! А теперь он приходит, а я… Я не хочу.

– Тогда зачем вам это?

– Я не знаю. Не знаю… Я запуталась. Думаете, надо расстаться?

– Я не могу судить. И не могу такое советовать. Вам решать. Но если отношения не доставляют удовольствия, зачем тогда они нужны?

(Пауза. Затем она говорит.)

– Мне кажется, все это в наказание… Наверное, я этого заслуживаю. А раз так, то пусть будет.

– Наказание за что?

– За все…

Конец записи

Конечно, разговор на этом не закончился, но, по сути, дальше ничего интересного не было: все одно и то же, одна и та же абстракция, одни и те же мысли, только в тех или иных вариациях, одни и те же лозунги и ничего конкретного. То вроде как он не тот, а потом вроде как она не та, а потом – может быть, надо время, а потом – надо решить другие проблемы, потому что они мешают нормально жить и все из-за них… Такая вереница перебивающих друг друга мыслей и ничего понятного.

Перед тем как уйти, она сказала, что обещает больше так внезапно и надолго не пропадать, а если и нужно будет сделать вынужденный перерыв в нашем общении, она обязательно скажет заранее. Завила она это несмотря на то, что я ни в чем ее не упрекнул и вообще никак не обсуждал произошедшее: личные чувства нельзя принимать в расчет, а с профессиональной точки зрения какие могут быть претензии?

Мы договорились встретиться через неделю, и она ушла. А дальше случилось странное.

Я понял: несмотря на то, что у меня теперь была Катя (пусть наши отношения еще и не достигли своего пика), несмотря на то, что встретил я Алину внутренне весьма равнодушно и во время встречи не испытывал ничего, – сейчас, когда не прошло и пяти минут после того, как она ушла, я уже скучал по ней. Странное дело. Странное и неприятное.

…Ты приходишь домой, переодеваешься в домашнюю одежду (футболку и шорты), заходишь на кухню. Включаешь чайник. Открываешь холодильник. Там пусто.

– Надо заказать… – говоришь сама себе.

Пустое состояние холодильника – обычное для этой квартиры. Наполнять его попросту некому, кроме тебя, а ты не привыкла этого делать: оставшаяся из прошлой жизни привычка. Только там были деньги, ужины в ресторанах или каждый раз заказ еды. Теперь же не до такой роскоши. А потому утром завтрак – хлопья с молоком, в обед – перекус на работе в местном буфете, вечером – как придется: готовая еда из магазина, изредка, если финансы позволяют, – поход в кафе или заказ еды домой, а часто – вообще ничего, если есть не хочется. Сегодня же есть хочется, а значит, надо идти в магазин или заказать. В магазин идти желания никакого, да и еда там не такая вкусная: готовый ужин для разогрева в микроволновке – дрянь!

Звонит телефон. Ты берешь трубку. Это Андрей. Говорит, что хочет приехать. Ты отвечаешь вяло, и суть твоих слов сводится к тому, что при собственном безразличии выбор ты оставляешь за ним:

– Хочешь – приезжай.

Он говорит, что соскучился. Ты отвечаешь:

– Ага.

Так и не дождавшись хоть какого-нибудь приятного отклика, он говорит, что будет минут через двадцать, и вы прощаетесь.

Вода в чайнике закипела. Ты достаешь чашку, насыпаешь заварку зеленого чая, заливаешь кипятком, ставишь чайник на место и с чашкой в руках подходишь к окну.

– Восемнадцатое апреля – никому не верю, – почему-то говоришь ты.

Внизу, во дворе, играют детишки. По дороге из школы застряли в этом дворе, побросали портфели и гоняются друг за другом.

До тебя доносятся голоса:

– Ты в'oда…

– Нет, ты в'oда!..

– Ребята, держи его!..

– Ах-а-ха-а-а!!!

– …Алина!

Это не детский голос. Ты прислушиваешься.

– Алина!!!

Это мужской голос. Это он. Ты делаешь вид, что не слышишь и продолжаешь играть.

– Алина, домой!!!

«Не пойду я никуда», – думаешь ты и кричишь:

– Юля! Юля! Эй! Догони меня! Ах-а-ха-а-а…

Вдруг кто-то хватает тебя за руку. Крепко. Ты так увлечена игрой, что не можешь остановиться и пытаешься бежать дальше, но не можешь: руку крепко держат. Ты поднимаешь голову: отчим.

– Пусти меня!!!

– Алина! Я долго буду тебя звать? Домой! – говорит он сурово.

– Не пойду! Я не пойду с тобой!

– Куда ты денешься! – говорит он.

Лицо его искажается злобой. Он тащит тебя домой.

– Отпусти меня! Я не пойду с тобой! – кричишь ты.

– Замолчи, – говорит он.

– Дура-ак!!! – кричишь ты очень громко – и только после этого понимаешь, что произнесла.

Он приходит в ярость. Тащит тебя по лестнице на второй этаж, там ваша квартира.

Конец ознакомительного фрагмента.