Алиса. Другая история Страны чудес

– Вы, наверное, хотели сказать «шекелям»? – вежливо подсказал Кац.

– Они пытаются свергнуть царя!

– Вы, должно быть, шутите? – произнёс Кац, наконец теряя самообладание. На лице отразилась смесь искреннего недоумения и ужасной усталости, уголки глаз на мгновение опустились, придав ему гораздо более взрослый вид. Явное отсутствие ярости и стоящий за этим интеллект сверкнули вдруг во взгляде, как сокровище, древнее и драгоценное. У Алисы стянуло грудь. Ей было больно видеть его таким, и в то же время в этом было что-то изумительное. – Эти слухи – всего лишь слухи. Антисемитская грязь. Мой народ страдает от рук царя и наших соотечественников, а не наоборот.

– Конечно, что ещё вы можете сказать, – произнёс Кони, надвигаясь на Каца и глядя на мужчину, который был ненамного ниже его ростом, свысока.

Кац бесстрастно посмотрел на него в ответ.

Алиса задалась вопросом, возможно, в первый раз (но точно не в последний): «Интересно, все конфликты между людьми начинаются мужчинами, которые думают, что делают это ради дамы?»

– Я не вполне уверена, почему вы озабочены судьбой российского царя, – сказала она, прерывая своего рода поединок тяжёлых дыханий, – однако уверена, что вы ведёте себя непростительно грубо. Мистер Кац мой друг, мы случайно столкнулись в парке. Точно так же как вы случайно столкнулись с нами сейчас. Он предложил проводить меня до дома.

От такого неожиданного заявления Кац заморгал и глупо заулыбался, но быстро взял себя в руки.

– В самом деле? – произнёс Кони на глубоком вдохе. – Что ж, я избавлю его от этой обязанности. Я как раз направляюсь туда, чтобы встретиться с Корвином и забрать вашу сестру. Мы втроём присутствуем на организационном собрании перед завтрашним сбором средств для Рэмсботтома. Я отвечаю за сувенирные значки.

– О, ну разумеется, вы поддерживаете Гилберта Рэмсботтома. Этого ксенофобского троглодита, – сказал Кац, закатывая глаза. – Любопытно, кого вы наймёте натирать полы, таскать уголь и выкармливать ваших детей, когда он выгонит из страны всякого, чьё имя не Гарольд, Артур или Уильям. Что ж, в таком случае желаю вам приятного вечера, повеселитесь, тряся фасциями перед чернью. Алиса.

Он быстро ей поклонился и неторопливо пошагал в поздний вечер, насвистывая. Алиса смотрела, как он удалялся, задумавшись: «И как ему только удалось выйти из положения, не потеряв лица?»

– Алиса? – возмутился Кони. – Он имеет наглость называть вас именем, данным вам при крещении?

– О, да замолчите вы, – сказала Алиса, в последний миг пытаясь придать словам шуточный оттенок. Будь Алиса истинной чудостранкой, она, конечно, не стала бы и стараться. – Раз уж хотите проводить меня домой, идёмте скорее.

И направилась к выходу из парка с мрачным видом.

Она надеялась избавиться от назойливого юноши до того, как окажется у двери, если мистера Кони увидит один из родителей или, боже упаси, сестра, его непременно пригласят войти, и тогда Алисе придётся терпеть его отвратительное присутствие и того дольше. Она положила изящную с виду ладонь на дверную ручку и сжала её с силой, которой позавидовал бы цирковой атлет.

– Благодарю, мистер Кони, доброго вечера, – сказала Алиса, открывая дверь как можно уже.

– Алиса? Ты дома? Кто это? – донёсся голос матери из прихожей.

– Это ваша мать? – спросил Кони.

– Вовсе нет, – быстро солгала Алиса. – Доброго вечера, мистер Кони.

Алиса бочком протиснулась в узкую щель между дверью и косяком, заходя внутрь самым неподобающим для леди змеиным образом. После чего захлопнула дверь за собой и навалилась на неё так, словно защищала дом от нашествия вестготов.

– Нежеланный поклонник? – мягко поинтересовалась мать.

– Ты не могла бы попросить сестру не вмешиваться в мои дела? Скажем... никогда? – сказала Алиса с досадой. Она собралась подняться к себе (у неё есть куда более важные мысли для обдумывания в одиночестве, чем всякие глупости с юношами).

Её планы сорвала одна-единственная деликатная, бесконечно раздражающая реплика матери.

– Она хочет как лучше, ты ведь знаешь.

– Лучше для кого? – взвилась Алиса, резко поворачиваясь. – У неё в голове сложились убеждения, от которых она ни за что не отступится, несмотря на то что весь остальной мир не живёт в этой её голове по этим её правилам. Что, если я решу представить Матильду какому-нибудь юноше, которого нахожу милым? Маляру, например? Или лодочнику?

– Маляр не пара даже тебе, Алиса, – ответила мать с озорной улыбкой. – У тебя больше воображения и энтузиазма, чем у сотни юных художников. Что касается лодочника, который мог бы брать тебя в путешествия по бесчисленным сонным рекам (и при этом зарабатывать звонкую монету), такую картину я вполне себе представляю. Твой отец, конечно же, огорчится и обеспокоится твоим финансовым будущим, но, может, и нет, если дать ему порыбачить с носа.

– Выходит, если мой будущий муж окажется хорошим, надёжным и любящим, это не будет иметь значения? – прощупывала почву Алиса, притворяясь, будто сама не понимает, почему этот вопрос вдруг стал для неё так важен. – Будет без разницы, кто он такой и чем занимается? Или в какой семье он родился?

– Абсолютно без разницы. Лишь бы ты была счастлива, в отличие от твоей... – Взгляд матери скользнул в сторону и вернулся обратно.

– В отличие от моей тёти, – негромко закончила за неё Алиса. – Но ведь она счастлива, ты же знаешь. И в финансовом отношении с её будущим всё в порядке.

– Но откуда тебе об этом знать? Я не про счастье, а про финансы, –быстро уточнила мать, не желая останавливаться на нетрадиционных ценностях, которые делали её вечно одинокую невестку счастливой, в чём бы те ни заключались.

– О, не бери в голову. Я устала от своей сегодняшней «энергичности». Ты не попросишь миссис Эндерби принести мне тёплого молока? Я собираюсь лечь пораньше и пропустить ужин.

– И сестру за столом? – спросила мать лукаво. Алиса притворилась, что ничего не слышала.

Она дважды оказывалась в Стране чудес по-настоящему, а не просто видела её во сне. И дважды покидала Страну чудес, проснувшись. Возможно, сон – это просто дверь, путь обратно.

Алиса как можно скорее сдёрнула с себя бесчисленные одежды слой за слоем и надела свою самую тёплую, уютную сорочку. Она схватила Дину (бедняжка как раз нежилась в лучах солнца на подоконнике) и положила её к себе в кровать, золотистые волосы теперь перемешивались с шёрсткой. Дина не сопротивлялась и даже свернулась вокруг Алисиной головы, мурча ей на ухо.

Вошла миссис Эндерби. Со стаканом молока в руке и недоверчивой гримасой на лице.

– Что-то рановато для «гостей», – произнесла она с сильным северным акцентом. – Глядите не расхворайтесь.

– Спасибо, что так внимательно следите за моим здоровьем, – ответила Алиса с лёгким изумлением, беря стакан. «Гости» – какая интересная метафора для этого явления. – Но я в самом деле слегка недомогаю.

– Ох уж эти современные девушки с их капризами и немощами, – пробормотала миссис Эндерби. – В моё время мы просто цепляли тряпки и принимались за работу. Хозяйство не станет ждать, пока ты отлежишься.