Алиса

– Черт побери, скверное это дело - быть соучастником убийства.

– Мы вовсе не соучастники, - вспыхнула Алиса.

– Любой человек, который присутствовал при том, как убивают другого, либо в той или иной мере знал об этом - становится соучастником убийства. Он, - указал Маллиген на меня, - вы и даже я - все мы теперь соучастники. Лодку ведь предоставил вам я. И как, черт побери, вы сумеете доказать, что этот Шлакман умер именно от потери крови?
– Мы это знаем.

– А доказать сможете?

– Вскрытие покажет, что мы правы, - убежденно произнесла Алиса.

– Возможно, покажет, или же - нет. А вдруг это Кэмбер продырявил ему башку своим кастетом? Да и Монтес - он ведь не какой-нибудь налетчик. Он дипломат.

– Да, я уже тоже об этом подумала, - хмуро сказала Алиса.

– В общем, история скверная.

– Да, мы согласны. Но вы-то нам верите?

– Я вам верю, миссис Кэмбер. Но - насколько мы чисты? Не смогут ли полицейские доказать, что это - ваших рук дело? И - что лодку вы взяли здесь?

– Если это случится, - сказала Алиса, - то мы поклянемся, что украли у вас лодку. Вы здесь не при чем.

Маллиген хмуро покачал головой.

– Нет, миссис Кэмбер, боюсь, что так дело не пойдет. Я понимаю вас, вы - славная женщина, но обманом мы ничего не добьемся. Либо мы чисты, либо нет. Если жена Монтеса не проболтается, да и впредь будет держать язык за зубами, то опасность грозит нам только с одной стороны - в том случае, если полицейские найдут на яхте отпечатки ваших пальцев.

– Не найдут, - уверенно сказал я.
– Я тщательно вытер все, к чему мы прикасались.

Они оба уставились на меня; на лице Алисы было выражение, которого я никогда прежде не видел. Не стану вдаваться в объяснения. Скажу лишь, что я сразу воспарял духом.

– Что ж, - согласился Маллиген.
– Это меняет дело. По мне, должно быть, плачет психушка, но я пойду с вами до конца. Сейчас мы с тобой уберем лодку в ангар, Кэмбер, и вылижем её так, чтобы комар нам носа не подточил. Я отвезу вас домой, а потом избавлюсь от машины Шлакмана.

– Каким образом?

– Это уж мое дело.

– А потом - что?

– Поживем - увидим, - усмехнулся Маллиген.

* * *

Около часа мы мыли лодку, потом сушили её, а в конце - вымазали грязью, которая должна была накопиться на ней за зиму. Мотор Маллиген разобрал, промыл и заново смазал. К тому времени, когда мы закончили возиться с лодкой, я так устал, что буквально падал с ног. По дороге домой я заснул прямо в машине. Алиса разбудила меня, когда автомобиль остановился напротив нашего дома.

Трудно описать, какие чувства охватили меня, когда я увидел наш дом. Брезжил серый рассвет. Мне вдруг показалось, что я отсутствовал долгие месяцы. На глаза навернулись предательские слезы. Потом мне почему-то показалось, что я вообще никуда не уезжал, а все случившееся - не более, чем сон. И эти мысли одолевали меня столь настойчиво, что мне пришлось буквально силой уверять себя, что это не так.

Алиса отнесла Полли в дом. Маллиген взял меня под локоть.

– Кэмбер...

Я уже знал, что он скажет.

– Прощай, Кэмбер.

Мы крепко пожали друг другу руки.

– Понимаешь, Кэмбер... Словом - не приезжай на мою лодочную станцию. Никогда. Ни ты, ни - твоя жена.

Чуть помолчав, я кивнул.

– Знаешь - почему?

– Знаю, - сказал я.
– Видимо, иначе нельзя.

– Иначе нельзя, Кэмбер. Мы с тобой должны навсегда забыть о существовании друг друга. Никто и никогда не должен докопаться до того, что мы знакомы. Если бы не я, ты бы вовек не попал на эту реку. А, коль скоро я тут ни при чем, и тебя там быть не могло. Понял?

Я кивнул.

– Что бы ни случилось, Кэмбер, стой на своем. Ты меня не знаешь. Мы никогда не встречались. Ты никогда не сидел в моей лодке. Как только мы сами в это поверим, все будет в порядке.

– Нас никогда не расколют, - сказал я.

– Никогда это слишком долго. Главное - сейчас.

– Занятно, - покачал головой я.
– Ведь я никогда не был знаком с таким человеком, как вы, мистер Маллиген. Вы - единственный во всем мире, про кого я мог бы сказать: "вот - мой друг".

– В мире много друзей, Кэмбер.

– В вашем мире, мистер Маллиген. В моем их нет.

Маллиген пожал плечами.

– Жизнь у нас длинная, Кэмбер. Не позволяй всякой швали садиться тебе на голову. Радуйся тому, что имеешь.

Я кивнул.

– Ты ведь и сам - славный малый, - усмехнулся Маллиген.

Мы ещё раз обменялись рукопожатием, а потом он сел в машину и укатил. Но слова его остались со мной. Никто прежде не говорил мне таких слов.

14. Ключ

Полли продолжала спать, когда Алиса уложила её уже в собственную, детскую кроватку. Бедняжка так устала и измучилась, что нам стоило совсем небольших усилий убедить её на следующий день, что почти все случившееся не более, чем кошмарный сон. Психиатры утверждают, что подобные ужасы не стираются совсем, оставляя в мозгу детей незаживающие раны, которые сохраняются на всю жизнь. Мне кажется, что трудно встретить ребенка без той или иной раны, но Полли, по меньшей мере, просыпаясь, сразу встречает только любовь и понимание.

Пока Алиса укладывала нашу дочурку, я проверил, заперты ли все двери и окна. Отныне мне надолго предстояло ежедневно выполнять этот ритуал.

Затем я сбросил окровавленную одежду, порадовавшись, что не надел один из своих дорогостоящих костюмов. Я отнес джинсы и рубашку со спортивной курточкой на кухню, показал Алисе и спросил, что с ними делать - сжечь или закопать.

– Ни то, ни другое, - твердо сказала она.
– Такие вещи на дороге не валяются. Я брошу их в стиральную машину - и они будут, как новенькие.

Я кивнул, не в силах пускаться в споры. Небо уже зарозовело.

– На работу я не пойду, - заявил я.

– Это ещё почему?

– Яффи видел, что я болен.

– Что ж, ты ещё ни разу не пропускал работу из-за болезни. Сейчас, Джонни, для тебя главное - побыстрее лечь спать. Ложись в постель.

– Я должен принять ванну.

– Прими ванну и отправляйся спать. Ты голоден?

Я покачал головой.

– У нас в холодильнике есть полбутылки водки.

Я снова помотал головой.