Алька - любовь моя

– - Но ты же вначале сказала, что все хранится в банках.

– - Нет, не все, Валя. Павел Ильич был очень богат и предусмотрителен. Эту часть он берег на...
– Алька заикнулась на минуту, - на самый непредвиденный случай, которого он не дождался.

– - А что за акции?
– вроде как мимоходом спросил Валентин.

– - Корпорация "Орлофф" с двумя "ф", - пояснила Алина.
– И, слава Деве Марии, Лодзинский об этом ничего не узнал. Хотя мне кажется, он хотел подобраться именно к этим акциям. Акции ему были нужны, не я.

– - Все-таки Лодзинский, проговорилась, - сказал Валентин.
– Его ты испугалась во время свадьбы. А акции, значит, целы, у тебя. Это хорошо.

Алька, поняв, что проболталась про Лодзинского, замолчала, не обратила внимания на слова Валентина про акции.

– - Господин адвокат у вас имущество Дмитрия оттяпал, - утвердительно сказал мужчина.
– Но за это он уже ответил. Жора мне сообщил, что все возвращено вам.

Алина, благодарно глядя на мужа, спросила:

– - А девочкам ничего моим больше не грозит? И Коле?

– - Так вот чем он тебя напугал. За детей взялся! Вот скотина! Ничего святого, - прищурился муж.
– За это он передо мной ответит. Надо бы его нищим оставить...

– - Ой, Валь, не надо. Ну его. Видеть не хочу и слышать тоже. Главное, что дети в безопасности.

– - Да и мне не нужны его грязные деньги. А за девочек и Николая не волнуйся, родная моя, все уже хорошо. Ирину охраняет Жора. Он же проконтролирует безопасность Еленочки и Коли. Хотя, если бы что не так было, я давно бы знал. Но, если хочешь, я позвоню Жоре еще раз. Прямо сейчас. Не волнуйся. А с наследством Павла Ильича все утрясем. Значит, ты подозревала, что Павел Ильич имел свое дело?

– - Может, и не имел, но деньги откуда-то плыли к нему.

– - Все почти так, - подумал Валентин.
– Моя корпорация, в сущности, дело рук Павла Ильича. Умел же молчать человек. Бизнесмен был от Бога. Плюс его связи с советских времен. Расскажу когда-нибудь Але. Ну что же, контрольный пакет акций по-прежнему у нас. Введем Алину в совет директоров. Лодзинскому акции и нужны были, скорее всего. Давно он со своими хозяевами к нам подбираются. Устал я уже. Надо расставаться с Россией. Жалко, я все-таки русский человек. Придется забрать Алину и детей и перебраться в Штаты навсегда.

Алине стало легче на душе. После телефонного разговора с Жорой она окончательно успокоилась. Как хорошо, что у неё есть Валентин. Валентин же заметил, что Алька еще что-то недоговаривает, как, впрочем, и сам Валентин.

– - А здорово ты с квартирой придумал, - засмеялась женщина.

– - В общем-то, я думал, что мы с тобой там будем жить. Для нас покупал.

– - Я туда, куда ты. Могу к тебе перебраться.

– - Там сейчас живут Ирина с Жорой. С ними поселимся?

– - Нет, - испугалась Аля.
– С Иркой? Ни за что. Пусть одни живут. А впрочем, как ты скажешь. Куда иголка, туда и нитка.

– - Пусть одни остаются. Они молодые.

– - Конечно, конечно, - с готовностью согласилась Алина.

– - Алька, неужели ты можешь быть такой покорной? И не убежишь! Не уйдешь?

– - Могу, Валя, могу. Я всегда такая была. И ни за что от тебя не убегу. Хватит глупостей.

– - Тогда скажи, что скрываешь от меня?

– - Не торопи меня, я после скажу, - опустила голову женщина.
– Ну не готова я сейчас. Подожди намного, Валя.

И муж поверил.

Постепенно силы возвращались к Алине. Все больше она ходила, меньше лежала. А Валентин отдыхал. Сказать честно, он не отдыхал много лет, с того дня, как взорвался теплоход. Вгрызся в работу и выжил. Спал по два - три часа порой в сутки. А теперь Валентин отложил все дела. Пусть Жора покрутится. У него способности к бизнесу тоже от Бога или от старой Анны. А он за архитектуру держится. Нет, на ней он тоже много зарабатывает. Но и семейное дело бросать нельзя. Словом, у Валентина был впервые за многие годы настоящий отпуск. И не просто отпуск - медовый месяц.

Валентин водил на прогулки Алину, смотрел с ней фильмы. Алька терпеть не могла боевики, но, не говоря ни слова, смотрела их с Валентином. Ей нравилось сидеть рядом с ним, положа голову на плечо или обнимая. А что было в фильме, неважно, она не всматривалась. Даже ходила на рыбалку. Мужчина видел, что исчезла прошлая любовь Альки к воде. Но на берегу с удочкой она раз посидела тоже. Она вообще неплохо ловила рыбу.

– - Дмитрий научил, - понял Валентин.

Алька, как будто поняла его мысли, и после первого раза не брала удилище в руки. Просто сидела рядом, чему-то улыбалась, что-то говорила иногда, любила вспоминать детство, школу.

– - Валя, а помнишь, как ты упал на уроке в девятом классе?

– - Помню, - смеялся Валентин.

– - В тот день тебя Олеся Игнатьевна впервые пересадила на последнюю парту. Ко мне поближе. Это, я теперь знаю, она специально сделала. Она всегда желала нам счастья. До этого ты сидел на второй. Она велела пересесть за последнюю, ты пришел, подмигнул мне и что-то стал затевать, Олеся Игнатьевна тогда задала тебе вопрос. Ты гордо встал в позу, хотел ответить и упал, да с таким грохотом.

– - Точно, - соглашался Валентин.
– Было такое дело.

– - Так почему ты упал, когда сел через проход от меня? Ты скрывал ото всех. Даже мне тогда не сказал.

Смеясь, Валентин рассказывал:

– - Я принес снежок и хотел запихнуть нашей высокомерной Анастасии Красновой за шиворот. Поэтому сел на вторую парту, рядом с Сергеем Костиным. А Олеся Игнатьевна заметила и велела мне убираться на мою последнюю парту. Она знала, что там ты рядом, передо мной будут сидеть Катюша и Полина, уж им-то я снег не осмелюсь за воротник положить. А тебе тем более. Ну, я его и бросил на пол. А нам как раз перед этим новый линолеум постелили, скользкий такой. А тут Олеся Игнатьевна и спрашивает: "За кого Наташа Ростова замуж вышла? Скажи-ка нам, Орлов?" Я встал, уже хотел ответить. Ты же мне подсказала. И поскользнулся на снежке. Что там поскользнулся! Обе ноги вперед уехали, я так под парту и укатился. Пытался за крышку схватиться, так и стол на меня упал. И стул еще потом.

Алька засмеялась:

– - А я страшно испугалась, думала, плохо тебе. А потом ты зашевелился, вылез из-под кучи и ушел, заявив в дверях, что во всем виноват дурацкий кабинет Олеси Игнатьевны.

– - Ага, - смеялся Валька.
– Я до сих пор помню, как ржал Васька Шмаков и кричал: "Олеся Игнатьевна, это он от вашего вопроса упал". А ты одна не смеялась.

– - Мне жалко тебя было.

И все же какое-то напряжение оставалось в женщине, Алька молчала о чем-то. Она никак не могла окончательно избавиться от чувства вины перед недавно умершим Дмитрием, перед дочерьми. Она знала, что младшая дочь-максималистка не будет в восторге от новостей, что должна ей преподнести мать. Вот и молчала. Все думала, вспоминала, что, когда начинала жить с Дмитрием, она не думала о Валентине, но там было другое - сначала была потеря памяти, потом спокойные и все-таки счастливые годы. Однако глубоко в душе до сих пор есть обида на мать, постоянно топтавшую её первые чувства, на Людмилу и Алексея, приславших ложные сведенья о том, что Валентина Орлова не было среди живых. И больше всего беспокоил жилец, похожий на Лодзинского. Тот явно вглядывался в Альку, размышляя о чем-то.

Муж видел это. Он был внимателен и ненавязчив, как тогда, во время их первой встречи после взрыва на теплоходе в А-ке.

– - Тебе решать, - сказал Валентин тогда.

– - Тебе решать, - говорил и Дмитрий.

Решила все тогда маленькая Еленочка. Душа Альки рвалась между двумя дорогими ей людьми. Она тянулась к Валентину. Но Еленочка была дочерью Дмитрия. Нет, Алина не жалела, что осталась с Дмитрием. Спасибо Валентину, что редко напоминал о себе первые годы. Иначе бы Алька натворила бы бед, а может, просто бы сошла с ума.