Алла Пугачева: По ступеням славы

— Мне только что позвонили из «Вечернего Ленинграда» и сообщили, что уже набраны гранки статьи про тебя.

— Ну, и здорово! — засмеялась Пугачёва.

— Да нет, статья не про концерт, а про тот скандал, что случился в гостинице. Разгромная статья.

Шум за столом мгновенно утих, все обернулись к Пугачёвой. Она же выдержала эффектную паузу, после чего сказала:

— Разгромная говоришь? Ну и замечательно. Давненько со мной никаких скандалов не было. Пусть печатают.

В те дни в стране в самом разгаре была перестройка, одним из главных орудий которой была Гласность. СМИ соревновались друг с другом в публикации острых материалов на самые разные темы, в большой чести были разного рода фельетоны и статьи разоблачительного характера. Если подворачивался случай, прикладывали чуть ли не всех подряд невзирая на ранги и звания. Алла Пугачёва тоже попала под эту «раздачу».

Главным застрельщиком очередной антиПугачёвской кампании стала газета «Советская Россия», у которой, как мы помним, была какая-то патологическая нелюбовь к Пугачёвой, берущая своё начало ещё с конца 70-х. Когда новость о происшедшем достигла Москвы и ТАСС получил задание «раздолбать звезду номер один под орех», первой из общесоюзных изданий («Вечерний Ленинград» читали только в Питере) согласилась это сделать «Совраска». 25 августа в газете была помещена реплика одной из виновниц происшествия — Нины Байковой (подпись гласила, что она работает начальником службы размещения гостиницы, отличник «Интуриста». Заметка называлась хлёстко — «Звезда распоясалась». Вот её текст: «Почти сутки ждал в гостинице „Прибалтийская“ люкс-апартамент, заказанный Ленконцертом для Аллы Борисовны Пугачёвой. Певица задерживалась. А когда она прибыла, то произошла история, которую меньше всего можно было ожидать.

Во-первых, певица в ультимативной форме потребовала, чтобы вместо номера 12 000 ей был предоставлен аналогичный номер 10 000. Объяснение, что в нем живут другие люди, на неё не подействовало.

— Выселите их!..

Не нашли отклика и другие весьма вежливые слова, обращённые к ней. Она обрушила на сотрудников службы приёма (не преувеличиваю) матерную брань.

Не берусь описывать все, что произошло. За многие годы работы в «Прибалтийской» ни я, ни другие сотрудники ничего подобного не видели и не слышали.

Площадную брань, которая раздавалась в холле, были вынуждены выслушивать многочисленные гости, иностранные туристы, шофёры автобусов. «Досталось» при этом от певицы, которая кричала, что мучается за «грошовые заработки», и нашей стране, и Ленинграду…

Один из туристов прямо спросил меня:

— Неужели ей это сойдёт?

Может быть, и сойдёт. Мы виноваты: настолько растерялись, что не сообразили пригласить милицию. Но кто мог предполагать, что при встрече с Пугачёвой её помощь будет необходима?»

Концерты Пугачёвой и Линденберга продлились до 26 августа, после чего звезда номер один вернулась в Москву. Отъезд совпал с телеграммой, которая пришла в Госконцерт из Ленинграда. В ней было всего несколько строк: «Отзовите из нашего города Пугачёву. Возмущены её хулиганским (цитирую по оригиналу. — Ф. Р.) поведением и безобразием. Прочитали статью в „Ленинградской правде“. Сдаём билеты, не хотим идти на её концерт. Группа ленинградцев».

28 августа к хору возмущённых голосов присоединилась «Советская культура». На её страницах была опубликована заметка ленинградского корреспондента Л. Сидоровского, озаглавленная «Концерт» в холле отеля». В ней кратко описывался инцидент в «Прибалтийской» и рассказывалось о «недостойном поведении» Пугачёвой перед последним концертом в СКК — она не явилась на пресс-конференцию. Цитирую: «А. Пугачёва гордо прошествовала сквозь толпу журналистов, даже не кивнув в ответ на приветствия.

«Ну что ж, пообщаемся на пресс-конференции», — решили мы, направляясь в специально отведённое для этого помещение при спортивно-концертном комплексе. Однако из двух объявленных в пригласительном билете главных участников пресс-конференции на встречу с представителями местных и центральных газет, радио и телевидения явился лишь Удо Линденберг, популярный рок-певец из ФРГ. Слегка простуженный, не снимая чёрной кепки и чёрных очков, попыхивая сигаретой, некоторое время подождал свою капризную коллегу по выступлениям в Москве и Ленинграде, а затем вынужден был действовать, так сказать, в одиночку.

Что ж, мы не очень-то удивились этому демаршу А. Пугачёвой, поскольку уже были наслышаны о том, что накануне случилось в гостинице «Прибалтийская»…

Ну, а на концерте, после того как была проигнорирована встреча с журналистами, звезда поносила на эстраде тех, кто отвечал за порядок в зале, не позволяя неистовым поклонникам чинить шабаш.

Может быть, этой публике и «концерт», устроенный их идолом в холле «Прибалтийской», тоже бы пришёлся по душе?»

Весь конец августа Пугачёва провела в Москве, практически безвылазно находясь дома. Каждый день к ней кипами приходили письма и телеграммы, авторы которых либо поддерживали её, либо нещадно ругали. Во многие письма были вложены вырезки из газет, по которым можно было судить, что все публикации, касающиеся инцидента в «Прибалтийской», сплошь разгромные. Ни одно издание так и не попыталось встать на защиту звезды номер один, хотя сделать это было не трудно: достаточно было хотя бы предоставить ей слово на своих страницах. Однако в те дни игра пока велась в одни ворота.

СЕНТЯБРЬ

2 сентября Алла Пугачёва покинула страну. К счастью, это был не бесповоротный отъезд от отчаяния (хотя такая мысль у певицы была), а всего лишь очередной гастрольный вояж: Пугачёва улетела в Швейцарию, чтобы принять участие в фестивале «Швейцарская музыкальная неделя». Вместе с ней туда отправились Евгений Болдин, Владимир Кузьмин, Елена Чуйкина (костюмер), Александр Новиков (из «Рецитала». 4 сентября Пугачёва и Кузьмин выступили на концерте под открытым небом в Винтертуре (гонорар — 5 000 западногерманских марок), после чего вся компания перебралась в ФРГ, чтобы участвовать в гастрольном туре Удо Линденберга. Туда же из Москвы приехали и несколько музыкантов «Рецитала»: Руслан Горобец, Игорь Николаев, Александр Юдов и другие (всего 16 человек).

11 сентября Пугачёва выступила в Дуйсбурге на празднике газеты «Унзере цайт» (гонорар — 28 640 марок), 12 сентября — в Мюнхене на концерте в честь Марша мира, где принимали участие известные западные рок-исполнители (например, группа «Уйатснэйк», которая вот уже 30 недель держалась в первой «десятке» хит-парада США), 13 сентября — на рок-фестивале в Кобленце, 14 — 15 сентября — запись на ТВ, 19 сентября — в Зайденвендле на фестивале «Рок и поэзия». Стоит отметить, что поначалу публика принимала Пугачёву насторожённо, а иной раз и враждебно (даже пивные банки в неё бросали). В рок-концерте, где подавляющая часть исполнителей мужчины, она смотрелась белой вороной. К тому же она была представительницей Советского Союза, к которому западные немцы питали не самые тёплые чувства. Однако по ходу концертов отношение к гостье менялось: все-таки талант Пугачёвой был способен пробить любую стену непонимания. Зрителей ведь не обманешь: они сразу видят, ради чего артист вышел на сцену — просто покривляться или что-то донести до слушателя.

Весьма показательный телекс пришёл в те дни в Госконцерт из популярного западногерманского журнала «Бильд дер фрау» («Портрет женщины». Его редактор Дагмар Ратке просила содействовать её изданию в том, чтобы 13 сентября, во время концерта в Кобленце, Пугачёва дала интервью их журналистке. Ратке писала: «Мы надеемся получить позитивный ответ от Вас, так как Алла уже имеет очень большой круг поклонников в ФРГ, и мы виноваты перед нашими читательницами в том, что все время оглядываемся лишь на Голливуд». Госконцерт на телекс ответил согласием.

Пугачёва была ещё в ФРГ, когда в СМИ появилась одна из первых публикаций в её поддержку. Статья называлась «Околозвёздная» болезнь», она принадлежала перу журналиста Шода Муладжанова, который посетил Пугачёву перед её отъездом в ФРГ на её квартире, и была напечатана в газете «Московская правда». В ней наконец-то слово было предоставлено самой виновнице скандала. Пугачёва сказала следующее: «Публикация эта (о скандале в гостинице. — Ф. Р.) не только возмутила, но и очень удивила меня. Я-то ждала извинений от самих работников „Прибалтийской“. Во-первых, никак не согласна с обвинением в сквернословии. Не было этого — и свидетелями тому могут выступить многие из присутствовавших. А потом — как-то странно „забыта“ причина конфликта. Много раз, приезжая в Ленинград, я останавливалась в одном и том же номере этой гостиницы. Верю в приметы… А с этим номером связаны мои сугубо личные эмоции, которые в канун важного концерта имеют, согласитесь, не последнее значение. Когда собиралась выезжать из Москвы, получила подтверждение, что останавлюсь снова там же. Дорога получилась тяжёлой, техника ломалась, очень устала от поездки. И. естественно, расстроилась, когда мне без объяснений вместо привычного номера дали другой. Спросила, нельзя ли как-то решить эту проблему, с жильцами поговорить. И услышала массу упрёков, „обличений“. Кому ж такое понравится?