Алла Пугачева: По ступеням славы
Шрифт:
12 мая «Советская культура» реабилитировалась в глазах поклонников Аллы Пугачёвой. Как мы помним, в начале апреля на её страницах было опубликовано письмо читательницы из Орджоникидзе, где та сетовала на то, что Пугачёва, мол, стала не та, испортилась. Поскольку эта публикация вызвала бурю протеста со стороны поклонников певицы, редакция решила не «дразнить гусей» и предоставила место другой стороне. Почётная миссия защитить звезду номер один выпала студенту из Перми С. Михалёву. В своём письме он писал: «Интересная вещь: её (Пугачёвой. — Ф. Р.) творчество оказывает на большинство зрителей не только музыкальное влияние. Заметьте, на её концертах не визжат, не свистят, а плачут, смеются, думают. Ей пишут письма не с просьбой выслать фотографию или автограф, а спрашивают,
Между тем все мысли самой Пугачёвой были тогда связаны с важным событием: через месяц в спорткомплексе «Олимпийский» она должна была показать свою новую программу «Пришла и говорю», поэтому все свободное время посвящала репетициям. Они были по-настоящему изнурительными, что называется, на грани истерики. Пугачёва была трудоголиком и требовала такого же отношения к работе от всего своего коллектива. Но угнаться за ней было порой не под силу. И тогда Пугачёва срывалась. Как пишет А. Беляков: «Недели за две до сдачи она носилась по площадке „Олимпийского“, чуть ли не вырывая на себе волосы, и завывала:
— Господи! Ни черта не готово! Ни черта не получается! Да зачем мне все это нужно? Да пропади оно пропадом! Нашли дуру — все тут делать самой!
— Алла, ты же сама так решила, — спокойно вмешивался в её страстный монолог Болдин.
— Да, я решила, потому что думала, что остальные пятьдесят человек будут вкалывать так же, как и я! И что?! Где опять Моисеев?! Я спрашиваю, где Моисеев?! Опять опаздывает? Когда придёт, скажите, чтобы сам взял вот ту верёвку и удавился…»
Танцор Борис Моисеев попал в новую программу Аллы Пугачёвой не случайно. Около трех лет назад она отдыхала в Юрмале и увидела в тамошнем варьете интересного танцора — Моисеева. У него был экстравагантный номер «Синьор Ча-ча-ча», во время которого он выходил на сцену, держа в зубах огромную розу. Узнав, что в зале находится сама Пугачёва, Моисеев решил во что бы то ни стало обратить на себя её внимание. Ему это удалось. Выбежав на сцену, он поцеловал розу и бросил её аккурат в ту сторону, где сидела Пугачёва. Та, в порыве чувств, тоже подалась вперёд, пытаясь поймать на лету предназначенный ей подарок, и едва не опрокинула стол. Короче, именно с этого момента она обратила внимание на танцора. Спустя год, когда он приехал в Москву выступать в Олимпийской деревне, Пугачёва стала приглашать его к себе в дом, где регулярно проводились всевозможные тусовки. Так танцор стал вхож в дом к звезде номер один, после чего получил место и в её новой программе — Моисеев должен был выступать в составе трио «Экспрессия».
В те дни многим казалось, что у Пугачёвой не было ближе друга (или подружки, поскольку Моисеев никогда не скрывал своей нетрадиционной ориентации), чем Моисеев. Куда бы она ни собиралась, всегда брала с собой танцора. Однажды заставила его идти пехом несколько километров от улицы Горького до спорткомплекса «Олимпийский». Как говорил потом сам Моисеев, он никогда столько пешком не ходил. А дело было так.
Пугачёвой срочно понадобилось в спорткомплекс, чтобы утрясти последние детали предстоящих концертов. А служебной машины поблизости не оказалось. Тогда-то она и решила отправиться туда пешком. Моисеев попытался её отговорить: мол, тебя же сразу узнают, проходу не дадут. На что Пугачёва ответила: «А я шарфиком обмотаюсь и новую шляпу надену. А на глаза — очки». И ведь действительно: проделав это, стала неузнаваемой. Даже домработница Люся Дороднова, вернувшаяся из магазина домой в самый разгар переодевания, не смогла узнать певицу. Столкнувшись с ней в коридоре, она всплеснула руками: «Хто это?». — «Я это, я», — ответила Пугачёва, чрезвычайно довольная произведённым эффектом. Но ещё большую радость Пугачёва испытала на улице. Возле её подъезда вечно толпились фанатки, которые знали своего кумира как облупленную. Однако и они не смогли распознать в женщине, которая вышла вместе с Моисеевым из подъезда, звезду номер один. Фанатки подумали, что это, наверное, очередная танцовщица из моисеевского ансамбля. Тем более что на этой женщине было какое-то странное платье и дешёвые туфли явно отечественного производства. Как вспоминает сам Б. Моисеев: «Я обалдел от этого похода. А она спокойно его перенесла… И что-то после этого произошло. Алла вышла из кризиса, и, как сейчас помню, после этого дня у неё все пошло как по маслу: и декорации, и спектакль весь сложился; она уже точно знала, кто куда идёт, где нужна та или иная мизансцена, где и какой свет…»
О том, как сдавалась программа «Пришла и говорю», рассказывает другой очевидец — Александр Кальянов:
«Во время сдачи все стояли на ушах. Принимать явилось все руководство Росконцерта. Море аппаратуры. Все надо отстроить. Я отвечал за зал. За мониторы — то, как артист слышит себя на сцене, — другой звукорежиссёр. Так бывает в гигантской аудитории. Я сходил с ума наверху, где осветители. Пугачёва на сцене пульсировала, словно обнажённый ком нервов… Началась репетиция, и что-то не заладилось с мониторами. Певица поёт, но себя плохо слышит. Только это в тот раз было не моё. Вдруг А. Б. останавливает репетицию да на весь зал как крикнет: „Кальян! (В зале тысячи две зрителей, неизвестно как просочились…) Давай скорее сюда. Помоги настроить…“ Не секрет, что я прихрамываю. Упал как-то с четвёртого этажа. Подробности опускаю… Как только мог, пошёл быстро. Но ей, видимо, все равно показалось, что медленно. А. Б. как топнет ногой: „Я сказала быстрей!“ Меня будто парализовало. Ушам своим не сразу поверил. А когда дошло, пошёл медленно-медленно… Тут она как звезданёт микрофон об пол! Заплакала и ушла…
Администрация, понятно, ко мне: «Немедленно извинитесь перед Аллой Борисовной!» Просто перед женщиной я готов был извиниться даже за свою вину в организации ледникового периода
на земле. Но в этой ситуации виноваты были скорее передо мной. «Тогда тебя уволят», — предупредили меня.Я наладил звук и стал ждать увольнения. Пугачёва вышла, взяла микрофон и, будто ничего не произошло, продолжила репетицию. Потом мы десять лет работали вместе. Ни разу не вспомнили о том…»
ИЮНЬ
Программа «Пришла и говорю» началась в «Олимпийском» в субботу, 2 июня (продлится до 16-го). Сказать, что ажиотаж вокруг этого представления царил огромный, значит ничего не сказать: казалось, что полгорода сошло с ума (на этих концертах побывает 200 тысяч человек!). Попасть на эти концерты люди стремились по нескольким причинам. Во-первых, в главной роли была Алла Пугачёва, во-вторых — это её первая программа после долгого перерыва, в-третьих — в течение полугода СМИ только и писали, что Пугачёва готовит нечто грандиозное, не похожее на все ранее ею демонстрируемое. Скажу как очевидец: зрелище действительно было впечатляющее. Несмотря на то что места нам с моим школьным другом Сергеем Глушковым достались на самой верхотуре спорткомплекса, однако видимость была превосходная, поскольку сцена внушительных размеров, а Пугачёва по ней носилась как угорелая, да ещё летала на трапеции. Программа называлась театрализованной, в ней помимо Пугачёвой (она же была сценаристом и, вместе с Вилем Головко, постановщиком) участвовали музыканты, танцоры, артисты цирка — группа «Рецитал», танцевальное трио «Экспрессия», спортивно-эстрадный ансамбль «Лидер». Декорации были тоже необычными: из серебристого огромного круга как бы вырастала столь же огромная буква «А».
Песни в программе были практически все новые: «Пришла и говорю», «Расскажите, птицы», «Айсберг», «Цыганский хор», «Терема», «Гонки», «Монолог», «Осень», «Канатоходка», «ХХ век», «Скупимся на любовь», «Самолёты улетают», «Святая ложь» и др. (всего около 20 песен). Каждая исполняемая вещь являла собой маленький спектакль, где немалую роль играли разные постановочные эффекты. Например, Пугачёва пела песню о расставании с любимым, о том, как сейчас улетит в самолёте, и при слове «взлёт» вверх взмывали воздушные гимнасты. В песне «Канатоходка» канатом служил луч прожектора, по которому певица ходила назад-вперёд, в «Расскажите, птицы» вверх взмывали голуби, в «ХХ веке» Пугачёва проезжала по сцене на цирковом автомобиле и т. д. Короче, программа производила потрясающее впечатление. Сужу по себе: до этого ни с чем подобным я не сталкивался. Но были и свои минусы. Например, по-настоящему шлягерных вещей было мало. (Речь идёт о новых шлягерах, поскольку «Миллион алых роз» и «Старинные часы» вещи старые, тем более через несколько концертов Пугачёва их из программы исключит). Что касается «забойных» вещей, то большая часть из них не произвела на меня какие-то особенные впечатления, разве что своим громким звуком (и это при том, что я всегда считал себя фанатом рок-музыки). Кстати, из-за этих децибел часть текста попросту не улавливалась слушателем, а те слова, что все-таки можно было различить, плохо воспринимались, поскольку мешали спецэффекты — они не давали сосредоточиться. Это потом и критики отмечали. Например, Т. Сергеева в «Московской правде» писала: «Если исполнитель может не понимать, что обилие антуража, такого, к примеру, как причудливые узоры лазерного луча, мириады мигающих огней, прочие свето — и пиротехнические эффекты, кордебалет в ярких одеждах, заполняющий всю сценическую площадку, отлекают внимание зрителя, не дают сосредоточиться на песне, то режиссёрский просчёт очевиден…Хочется отодвинуть разом в сторону все мешающее контакту артистки с залом и ощутить наконец тот эмоциональный ток от сцены к нам и обратно, ради которого и шли мы в „Олимпийский“. Уж если ожидается исповедь, дайте возможность ей состояться…».
Но были и другие отклики. К примеру, Елена Белостоцкая в «Труде» писала: «Сама идея соединения песни, танца, эффектного зрелища прекрасна. Удачно и её воплощение в этой программе — в тех номерах, где достигнуты и соразмерность, и сообразность. „Расскажите, птицы“ — как едины здесь лирика и гражданственность, как точно найдено сценическое оформление, как искусно отмерены сдержанность и темперамент! Кстати, солистке удаётся на протяжении всего концерта на устрашающих размеров сцене быть естественной и изящной. Она красиво танцует и не „теряется“, не „исчезает“. Вот только если бы все это оставалось, когда сцену заполняет кордебалет. Не могу отделаться от ощущения, что они — кордебалет и солистка — из разных, так сказать, замыслов, из разных сюжетов…
Алле Борисовне Пугачёвой можно предъявлять очень высокий счёт, из самых добрых побуждений. То, что мы увидели, — смело и эффектно. И то и другое порой оправданно, порой — нет. Но все равно — хорошо! Хорошо, что смело и эффектно! Без этого немыслима эстрада, немыслим эксперимент, без этого наши зрительские мечты, наверное, не сбывались бы. Так что ждём от артистки совершенствования того, что так громко начато, ждём новых поисков. И пусть в основе их всегда будет глубокая продуманность, профессиональный опыт, высокая взыскательность к себе. Ну а таланта ей не занимать».
Все эти публикации Пугачёва внимательно изучала и, как настоящий профессионал, немедленно реагировала. А именно: вносила коррективы в программу. В одном из своих тогдашних интервью она по этому поводу рассказала следующее: «Смотрите-ка, какие требования предъявляются сегодня к эстрадному певцу: чтобы и текст был хорошим, и слова внятны! Но не все ведь сразу. Программа ещё в рабочей стадии. Только на сцене, на зрителе можно понять, помогают ли песне режиссёрские находки или начинают вдруг отвлекать внимание на себя. Трудно все предусмотреть. Выхожу на сцену исполнительницей того, что сама же и напридумывала как режиссёр и сценарист, и вдруг волосы дыбом: „Ай-яй-яй! Как же это недоглядела? Вот тут ещё пару ступенек надо, из этой песни лазер убрать — только мешает, сюда нельзя идти, потому что микрофон от усилителей начинает «заводиться“…