Аллергия
Шрифт:
– Я знаю.
– Что вы знаете?
– А? Нет, я про то, что тебе надо поберечь себя – ты в Москве должна себя показать, в работе как журналистка, так?
– Ну, так.
И они крепко расцеловались. Особенно крепко мама поцеловала Леру, а потом – Диму, хотя он и оставался с нею. Поезд ушел. Они постояли на перроне. Двинулись. Помолчали. Дима глянул на небо и, когда опять входили в липовую рощу, прижал маму к душе своей и засмеялся по-детски.
– Хорошо тебе, что ли, сынок?
– Хорошо, мам!
– А что ж за аллергия эта? Отчего? Неужто от фотографии твоей любимой?
– Наверное, мам. А вот иду с тобой, и все.
– Что?
– Нету аллергии, мама!
– И что же будет?
– А там поглядим! Да-а…
Мама искоса следила – сын шел тихо, но думал сильно – аж лицо гармошкой: то сожмется, то разожмется. И все молчком. Дошли до дому. Снова солнце брызнуло из облака. Снова смех разобрал.
– Мам, – смеется
Дима. – Смотри-ка! Я экзамен себе сдал. Десять минут о фотографии думал. Снимал, проявлял, закреплял, увеличивал, карточки сушил, так что воздух вокруг химикатами запах, понимаешь?– Не, Дим, не понимаю.
– Мам, я экзамен сдал: думал только про то, что запретили врачи, и мне ничего!! Не чешется, пятен нет, и вообще все полегчало, мам! Ну, аллергия, кажется, проходит, чего тут понимать! Опять не ясно?
Сокрушенно кивает мама: мол, не дошло пока. А Дима веселый, будто дитя и вправду.
– Ну, мам, что за трудности в простых вопросах! Ты знай: мне хорошо. У меня дорога от станции – проявитель, твои заботы обо мне – закрепитель, а каникулы, что я у тебя проведу – значит, увеличитель, ясно теперь? – засмеялся, закатился, очень рад выдумке.
– Не, сынок, врать не буду, а чай пойду поставлю. Подыши один в палисаде
Какие непонятливые мамы пошли!