Аллергия

В районе семикилометровой отметки он обнаружил еще одну полость, заполненную природным газом. И очень обрадовался тому, что применил бесшовный диффузионный метод обсадки тоннеля, ибо, примени он распространенный метод и начни варить трубу, достаточно было бы одной искры, чтобы копать дальше было уже некому. Обсадив трубой область скопления природного газа, Серафим сделал в обсадной трубе несколько отверстий-патрубков, заглушив их до поры до времени.

Затем газ перешел в нефть, и работы по обсадке тоннеля развернулись аналогичным способом, при той простой разнице, что в случае с газом Серафим устроил патрубки в верхней части скопления, а с нефтью - в нижней, что дало бы потом возможность откачать из месторождения всю нефть, а не часть ее, как принято и делается до настоящего времени. Все патрубки Серафим тщательно заглушил и стал работать дальше.

В тоннеле было уже тепло, но не настолько, как сказано в умных книжках. Это натолкнуло Серафима на мысль, что значения геотермических градиентов для различных районов земного шара подлежат ревизии, а возможно, и полному неприятию. Тем не менее Серафим применил теперь систему охлаждения воздуха в тоннеле путем подачи холодного воздуха с поверхности, для чего установил в специальных нишах на глубинах 3, 6, 12 и 24 километра четыре компрессора. На ядерном топливе.

В тоннеле стало прохладнее.

Чем больше километров было пройдено, тем глубже продвигался Серафим к центру Земли, тем сильнее поражался он несоответствию обнаруживаемых в тоннеле явлений и пород прогнозам ученых. Во-первых, Земля становилась не тверже, а мягче: во-вторых, руды черных, редкоземельных и цветных металлов залегали не на тех глубинах и не в таком количестве. А что касается металлов благородных и крупных алмазов, не говоря уже о мелких россыпях, то Серафим прямо-таки испугался за будущее всеобщего эквивалента, а также пришел к выводу, что скоро бутылочное стекло станет равным по цене бриллианту, причем при условии, что цена бутылочного стекла останется прежней, а возможно, и упадет, по не зависящим от алмазной добычи причинам - здесь он имел в виду налаживание производства синтетической тары. А огневого пояса у Земли в данном районе вообще не оказалось, и Серафим пожалел о том множестве бессонных ночей, что потратил на разработку метода проходки тоннеля в условиях расплавленной магмы, с применением особо огнеупорных материалов и инструментов, где часть материалов и инструментов пришлось изобрести самому. Базальт же, испытавший давление верхних слоев, не только не был более прочным, а крошился от одного удара лопаты. Вскоре пошла просто базальтовая крошка, перешедшая затем в базальтовый песок. Концентрация песка уменьшалась по мере приближения к центру планеты.

Пришел срок, когда Серафим заметил, что стоит в тоннеле не параллельно его стенам, а несколько наискосок - на стенке, но сильно уклонясь к концу тоннеля. Это его заинтересовало. Получалось, что Серафим копает теперь не вниз, а как бы и вперед.

Пораскинув умом и поняв, что гравитация начинает действовать теперь не только к центру Земли, но и в периферийные области, Серафим пришел к выводу, что дальше его вертикальность будет все более сомнительной, пока не перейдет в полную неопределенность, и в конце концов Серафим спокойно будет разгуливать по стенам тоннеля, так что стенами их тогда уже и назвать будет нельзя.

Так и оказалось.

Все более перпендикулярно стоял Серафим на стене, а тоннель казался ему уходящим в гору: сначала полого, а потом все круче, и совсем терялся из виду. Самое странное, что зрительно этого наблюдать ему не полагалось, и потому Серафим еще раз тщательно проверил прямолинейность тоннеля. Нет, тоннель оказался на редкость прямолинейным.

Наконец настал день, когда Серафим стоял на стене строго перпендикулярно к ней. Это был центр Земли!

Не было ни пола, ни потолка, даже падать было некуда.

Впрочем, было куда: Серафим чуть было не вылетел из своего тоннеля назад, когда, попробовав постоять на "дне" тоннеля, решился подпрыгнуть. Он совершенно не ожидал, что поплывет в воздухе!.. Перевернувшись через голову, Серафим ухватился за выступ в стене и остановил движение. Вот что значит невесомость! А он вовсе не заметил ее, поскольку шел к ней постепенно, и его организм так привык ее не замечать, что приспособился копать, ходить, работать, как будто невесомости совсем не было.

Сомыслив все это, Серафим решил все же применить растяжки и упоры, за которые можно было бы при случае ухватиться и не набить шишек.

Он присел отдохнуть и подвести предварительные итоги.

Итоги были очевидны. Во-первых, пройдена половина пути. Во-вторых, организм его настолько окреп, переродился, что аллергия покинула его, кажется, навсегда - надо на это надеяться.

Впрочем, есть и недоработки. Уж очень он привык и дневать и ночевать в своем тоннеле, а ведь сюда не проникает солнечный луч. Как же он забыл хотя бы о кварцевой лампе!

Серафим глянул на себя в отполированный глянец которой уж по счету лопаты: бледный, - кто скажет, что он здоров? Так невозможно появиться на поверхности.

Он сделал в тоннеле специальный отсек - фотарий, разместил в нем 24 кварцевых лампы, запитав цепочку от аккумуляторной батареи, поскольку делать проводку с поверхности не имело смысла: на расстояние 6400 километров потребовалось бы проложить такие мощные провода, что не хватило бы сечения тоннеля.

Кстати, последние две с половиной тысячи километров Серафим не вывозил грунт, а лишь слегка приминал его к стенкам тоннеля и укреплял при помощи изобретенного им собственноручно клея СФ-2.

Теперь, копая дальше, Серафим регулярно посещал фотарий, и лицо его и тело приобрели вновь здоровый человеческий оттенок.

...Через некоторое время он стал замечать, что полез в гору: значит, ощутимо перевалил за половину пути.

Серафим работал с воодушевлением.

Когда начались базальты, он их почти не заметил, - настолько окреп его организм и налился силой.

В гору! Сначала полого, потом круче, а потом-вверх, и только вверх.

Серафим обнаружил трещину в породе. Он решил исследовать ее. Пустота была таких больших размеров, что исследования пришлось прекратить. Он измерил только влажность. Влажность оказалась высокой. По всей вероятности, и в эту полость просачивалась с поверхности вода. Серафим пришел к выводу, что сочилась она не иначе как из Марианской впадины.

Да, пещера таила в себе неслыханные возможности. Например, для решения жилищной проблемы, если вдруг прогнозы оправдаются и Земля окажется перенаселена.

Серафим отметил это про себя и, возвратившись, продолжал копать. Он опять сбрасывал пустую породу в полость, и работа ускорилась. Как хорошо, что он натолкнулся на нее, а то пришлось бы решать, куда везти эту массу, когда на тысячи километров ни одного подходящего сброса. Если только приделать к тележке ракетный двигатель... Но тоннель такой узкий, здесь и так мало воздуха. К тому же ракетное горючее, особенно при неполном сгорании, токсично, а у Серафима недавно была аллергия.

Итак, Серафим стал сбрасывать отходы в обнаруженную трещину. Тележка резво бегала туда-сюда.

Серафим трудился на совесть. Он не знал ни выходных, ни отгулов. Он все реже думал о колхозных делах и лично о председателе. Впрочем, тот о Серафиме вряд ли думал больше. Как бы его в деревне совсем не забыли!.. А интересно: поставили они в клубе гранитные колонны или нет? Неужто зря он их выдалбливал?

Серафим не придал тому особого значения, когда в трещине, где он устроил отвал, что-то рухнуло. Ну, упало что-то, осыпалось, бывает.