Альманах «Истоки». Выпуск 14
Шрифт:
Остывшая зияла рана,
Хотелось душу отогреть!..
И он подумал: «Правый Боже!
На что же всё это похоже,—
Теперь уже – не умереть!»
А Брут задумался глубоко
И стало Бруту одиноко,
И он подумал: «Все помрём!»
Сверкали дали голубые
И только стражники немые
Ходили мерно под окном.
Сюжеты об Иване Грозном
I.
И взыграл куполами неслыханный Васька Блаженный!..
И тогда ослепили творцов, обезглазили напрочь!
Упоили
И по-царски спросили: «Чего вам желательно, хамы?..»
Захрипели умельцы: «За работу, Гроза, благодарствуй!..»
Шапки шмякнули оземь: «Царь-Гроза! Самодержец! Заступа!..»
И пошли по Руси, улыбаясь хмельно и блаженно…
Опираясь на посохи, щупали воздух ноздрями…
II.
Ах, по головушке тугой —
Неслыханным жезлом!..
И целый миг трясет ногой
И пучится козлом…
Ах, по головушке – жезлом!..
С оттяжкой!.. Да сплеча!..
И оплывает под углом
Истории свеча…
Иван сморкается в полу,
Дрожит, как Вечный Жид…
А русский Гамлет на полу
Расплющенный лежит.
Сюжет о Пушкине
Под чугунным небосводом,
Над крестьянским Чёрным бродом,
Где болотом пахнет муть,
Где ночами лезет жуть,
Над безвинной русской кровью,
Над захарканной любовью
Пушкин плачет у ольхи:
Жизни нет, а что – стихи?!..
Сюжет о Есенине
«Зарежусь!» – объявил Есенин девке.
«Да что ты? – против Бога и природы?!»
«Зарежусь, говорю! Молчи, дуреха!
Бог добрый, а природа в нас самих!»
Умолкли, выпили, накрылись простынёй…
В углу под краном капли отбивали
последний месяц…
«У, какая грудь!» – пропел поэт
и глухо всхлипнул: «Ма-ма!»
«С. А. Есенин, – подытожил врач.
– Гостиница, дежурную карету, двух санитаров».
Капли отбивали
последний месяц…
Колченогий дворник
сметал метлой прошедшее число…
Сюжет о Маяковском
Бензиновый конь копытами – прыг!
Стоп! – задрожал. Железно заржал.
Пять шажищ к телефону: «Квартира Брик? —
Уехала? Жаль».
Машинально – за верным «Казбеком» в карман.
На коробку налип грязный листок:
«Маяковский! Мы знаем, что вы – графоман!
Не прячьтесь под лестницей строк!»
Какой-то тени в ручищу – рубль:
«Работал бы, друг, – просить не пришлось!»
Брошен влево вспотевший руль,
Так, что глухо охнула ось!
Рывок! – На дыбы вздымается конь…
Бросок! – мимо ярких афишных портретов.
А прямо в глаза – трехстрочный огонь:
«Маяковский
сегодня
в Клубе Поэтов!»
Мёртвой хваткой баранку сжал.
Ощутил в ладонях тупую боль.
Ветер в лицо,
пыль, жар!Мчится авто – в клуб! – в бой!
Сюжет о Мандельштаме
Тайги сухая осыпь.
Ухмылка пахана:
«Не бзди, товарищ Осип!
Всему хана!»
Мертвее смерти в сто раз
Слепой слезы слюда…
Луна – твой вечный сторож —
Туда – сюда…
Снежинки сеет осень.
Аминь. Каюк.
Что хнычешь, бедный Осип,
Слабо – на юг?!..
Сюжет об Ахматовой
Я вижу Ахматову Анну:
Безумные чётки в руках,
И розы открытую рану
На чёрных житейских шелках.
А в медленном взгляде – бравада,
И страсти тягучая мгла…
А в царственном жесте – блокада,
В которой до гроба жила.
Автопортрет
Художник подмигнул: «Поздравь! Гастрит и астма!
И с бабами дошёл, считай, что до маразма!
Неделю в рот не брал, вчера гульнул и вот,
Ни охнуть, ни дыхнуть и спазмы рвут живот.
Как видно я бельмо у черта на глазу!..
Ба! – хочешь на листе узреть мои страданья?
С похмелья набросал какую-то бузу…»
И показал планету… нет, слезу…
Чуть сплющенную космосом слезу,
Набухшую в глазнице мирозданья.
И едко хохотнул: «От нашенских грехов,
От всех всемирных войн и камерных стихов
Когда-нибудь сей плод немыслимо разбухнет
И в солнечный котел – увы и ах, но рухнет!»
Художник жрал вермут и лопал колбасу,
И пальцем ковырял в приплюснутом носу.
Из книги «Люди и боги»
Бурый ворон! Пропащая птица!
Сердце сковано высью.
За веками размыта граница
Между смертью и мыслью…
Жизнь – долга. Да и степь – не короче.
Страшен крест милосердья!..
Смертной плёнкой подернуты очи…
Пропадёшь от бессмертья!
Обшарпан и нелеп, как силосная башня,
Незрячий вопросил: «А что там, за холмом?»
Чур, знаю – не скажу. Но, ежели с умом,
Не всё ли нам равно, а что там – за холмом? —
Не ведает никто… Наверно, просто – пашня…
Когда всосала водяная яма
Весь белый свет, все тяготы его,
Последний ангел захлебнулся: «Ма-ма!..»
Последний демон задохнулся: «Ма-ма!..»
И – на земле не стало никого…
И только лучик нынешней звезды
Коснулся той, ниспосланной воды…
Гром возревел: «Постигни, но умри!!..»
И Ной увидел в треснувшей волне,
Как в искаженном зеркале времён,