тянет…не под ложечкой,не в Адамовой язве ребра,не полёту стрижаотдавая полнеба волнуясь,тянет всуе…тянет в мареве сна вертебра…позвоночным изгибоманатомии девичьей то есть.мне, к себе одержимойисправительных мер не найти…я же, будучи деткой,чертыхалась в углу на горохе…так дела мои плохи!тянет…позы набросок картинн:натянулась струной –нерва– тонкая жила на вдохе.и раскинут до Азии-рук неистовых меридиан…узок лампы зрачок,изучающий бренное тело…но вполне деликатен…под больничным халатом найдямягкость женственных линий-белизны сохраняет оттенок…
Умдглеби
стол
для письма использую, как стулмне не до писем – голова в коленяхподстреленный в своей норе суроктак должен выглядеть к исходу Дня сурка…приход весны преследует веснуот ожиданий пробудился пленник,а кто-то подготавливал курокиз гущи человечьего мирка…интуитивен, но души лишенне брезгующий пострелять по тушамон почерк вырабатывал в ЮАРв сезон охоты на импал и гнуумело избавлялся от кишоки тут же мясо из казана кушалмальчишка как то закричал: You are…!потом нашли, глядящим на луну…остекленевший взгляд искал убийцон так хотел, провозгласить об этомводою – сыт и голод мог презретьважнее ткнуться в антилопий бокиграть с ней, резвой… мальчик намибиец,у водопоя и в лучах рассветаоднажды самке перерезал сетьи отпустил …потом забыть не мог.она вернулась – был сезон дождеймальчишка, перенесший лихорадку,тащил охапку веток умдглеби –кустарника с шипами белых розбыл далеко от дома и людейи вдруг, она – смотрящая украдкой…так – мальчик антилопой стал любим…антилопа – мальчиком, до слез…стол для письма использую, как стулмне не до писем – голова в коленяхподстреленный в своей норе суроктакдолженвыглядетьк исходу Дня сурка…«you are a murderer» – доверять листуне тяжело … поэт не болен ленью-иное… непродернутый шнурок –силком души мне кто-то предрекал…
Светлана Тришина
Москва
«Мне бы успокоиться…»
Мне бы успокоиться…Сердце не даёт!Легкокрылой горлицейПросится в полёт.– Дни грядут весенние, –Говорит оно, –Значит, без стесненияБиться я должно!Громко и заливистоПеть, как соловей.Нежным стать, порывистым,В дерзости своейБыть огню товарищем,Верить до концаВ свет, в любовь! А как ещё?Для чего ж сердца?..
«Повстречаться глазами случайно…»
Повстречаться глазами случайноИ ошпаренно взгляд отвести…Испугаться, что некая тайнаСтанет явной… Ну, да… Пусть в честиБудут ложь и притворство, любимый.Ты сиди и, как Штирлиц, вздыхай.Ну, а я… Я пройду себе мимо.Не узнал? Вот и не узнавай.Что там прошлое? Стёжки –дорожкиЗаросли, говорится ведь так?Как-то вздрогнуло сердце немножко,Но, конечно же, это пустяк.Не спали мне затылок глазами…Зажимай своё сердце в горсти.А любовь – это гордое знамя.Я одна его буду нести.
«Не слезами, а стихами…»
Не слезами, а стихамиДушу выплакать могу.Но зачем являть пред вамиБоль? Я лучше к очагуПриглашу, теплом и светомПоделюсь – мне их не жаль!Пусть исчезнут в мире этомБеды все и вся печаль!Лишь любовь дарить друг другу:К счастью путь – такой простой!От войны и от испуга,От раздора, от недугаМир спасётся добротой!
«Белым облаком станет печаль…»
Белым облаком станет печаль,Улетит от меня далеко.Помашу ей и крикну: «Прощай!»И, к окну прислонившись виском,Погляжу, как растает вдали –Не отыщется даже следа…– Как красиво плывут журавлиВ синем небе безоблачном! Да? –Я скажу тебе и улыбнусь,Ты меня поцелуешь в висок.А была ли реальностью грусть?Так, один лишь седой волосок…Но меня ты целуешь опять –Губы, щёки и снова виски,Чтоб не смела и вспоминать,Что такое мгновенья тоски!
«Как радостна жизнь! Не брюзжи…»
Как радостна жизнь! Не брюзжи!Отбрось-ка свои миражи,Не жди непонятно чего:Мол, встречу её (иль его) –И всё переменится вдруг,И мир засверкает вокруг…Смотри, он сияет уже!А ты тут стоишь в неглиже…Скорей одевайся – и в путь!Улыбку свою не забудь.Ведь если ты к миру с добром –Тебя он одарит теплом,Ведь если несёшь ты любовь,То
сердце своё подготовьК ответной! Как радостен день!..Гляди, зацветает сирень!Вновь к счастью стремится душа…Жизнь, как же ты хороша!
«Узнайте меня по походке…»
Узнайте меня по походке,По голосу, звуку шагов…Пусть даже любовная лодкаПотом разобьётся – не новСюжет этой жизненной драмы,Но важно, что здесь и сейчасВы – принц, я – прекрасная дама,И то, что ещё не угасПока огонёк безрассудстваИ в душах, и в наших сердцах.Влюбиться – ведь это искусствоЗабыть неуверенность, страх,Поверить, что счастье возможно,Что вечны и жизнь, и любовь.Взгляну на Вас первая… Можно?А Вы подойдите. Без слов.Подайте мне руку. И с ВамиМы скроемся от суетыВ тот мир, пусть придуманный нами,Где вновь оживают мечты.
«А в груди такое пламя…»
А в груди такое пламя,Словно солнцем рождена!Что мне вёрсты под ногами,Что мне буйные ветра!Нет преграды для влюблённых –Я иду на голос твой!Гор и пропастей бездонныхНе боюсь – ты только пойСердцем песню, что скучаешь –Без меня тоска в груди,Что зовёшь одну меня лишь!Я приду. Ты только жди!
«Пронизывай, ветер, пронизывай…»
Пронизывай, ветер, пронизывай!Когда б я боялась тебя!..Слезинки, волна, с меня слизывай,На мелкие капли дробя!Пускай разлетятся над озеромИ соли дадут ему чуть,А мой не шипами, а розами,Теперь устилается путь.И грусти совсем мне не хочется –Глаза веселы и ярки!И пусть же от одиночестваРождаются только стихи…
Василий Фомин
Москва
Владимиру Высоцкому
Бог одарил его сполна тяжёлым даром;Но влез без спросу сатана – с хмельным угаром.Он на вершине – он один; и цепь замкнулась,А кто был рядом, отошли и отвернулись…Он душу, распахнув, дарил и открывался,Но вновь и вновь на колья вил он нарывался!Кололи зависти шипы, и яд злословий,Вливался в жилы под личиною любови…Вокруг всё больше подлецов, всё больше швали,И славословили в лицо, и предавали;Мелькали залы, города, бутылки, бабы…Но иногда, хоть иногда, побыть бы слабым.И та, которая одна, кому пылал он,Избыв терпение до дна, всё укоряла…Давила будто колесом: « Порву с тобою!»И уходила … вместе со своей любовью…Не в силах справиться врачи с самой судьбою,Не выскочить, так соскочить – вниз головою.Полцарства мало, жжёт внутри – отдам всё царство!Федотов будет, говорил, везёт «лекарство»…Молчанья заговор кругом и взятки гладки!Укол, ещё укол потом – и всё в порядке…И снова лёгкость, сила, смех, концерты, клубы,И рядом эти – нету тех, и сохнут губы…«Мерседес» – по встречной, сквозь туннель,Как же тянет, как болит нога – невмочь!А удары – всё навынос, в цель…Сколько не тяни – опять приходит ночь.Приходит ночь, а с нею боль. Душа – как рана…Спасёт – она, спасёт – любовь, спасёт – Оксана.Приходит – не жена, не мать… как это мало.Да просто за руку держать, кошмар – сначала…Как за соломинку – любовь, простое счастье,И вот черны от синяков её запястья.А где друзья? – друзья ушли, он их измучил,Не выручили, не спасли – несчастный случай.Остались те, кто «выручал», рискуя шкурой,Отмазывал и прикрывал, но – брал натурой!Лечил,– но – морфий приносил и водку просто,Чтоб пламя выпустить из жил, уменьшить ростом.Метался, выл… и как им быть? устали сами:Его связали – как распяли – простынями.И молча Бог глядел с небес на действо это.А снизу ухмылялся бес на смерть поэта..И где-то звякнули весы, грехи измерив.От ада ли, от рая ли, открылись двери.Ах, как долго длится эта ночь,Догорает пламенем свечи…Боже, как же как тихо там в ночи!Знаешь, это ведь любовь молчит.
Проза
Арман Алматинский
Москва
Коза
Летний вечер в деревне Хлудово Ярославской области. Дневная жара спала. Старая коза лежит под яблоней и грустно смотрит по сторонам, отбиваясь от комаров и мошек. Тишь да благодать. Дед Иван Васильевич идет за козой, пора дойки. И коза, как будто понимая это, поднимается с места, встречая хозяина радостно. Дед не торопясь отвязал узел веревки от яблони и повел козу во двор. Курицы быстро разбежались кто куда. Петух, как всегда, недоволен тем, что его куриц беспокоят, гордо вышагивает перед дедом, кто, мол, тут хозяин. Пока дед ногой не топнет, он, конечно, не отстанет. Дед так и сделал, петуха тут же след простыл. Подошла Лидия Федоровна с маленьким, детским ведерочком. Обмыла козе соски теплой водой и принялась доить.