«Заброшенный, пустой и нежилой, —Мне говорила женщина устало, —Когда-то жили здесь большой семьёй,В отъезде дети, стариков не стало.Вы можете зайти и посмотреть,Местами, правда, прохудилась крыша,И лесенки все начали скрипеть,А под ногами пробегают мыши.Ну, вы смотрите, мне пора бежать,Ещё с хозяйством надо управляться.Потом, прошу, зайдите поболтать,Хотелось бы немного пообщаться».И я пошла по дому не спеша,Слегка рукою стен его касаясь,И трепетом наполнилась душа,То плача, то нелепо улыбаясь.К одной стене припала головой,Не знаю, сколько так я простояла.И поняла: а дом-то ведь живой, —И солнышко в окошке засияло!Смотрю, к печи хозяюшка идёт:Косынка, платье, фартук белоснежный —И что-то так тихонечко поёт,А голос удивительный
и нежный.В углу хозяин с молотком сидитИ мастерит там что-то, улыбаясь.На печке кошка рыжая лежит,Мурлыча и лениво умываясь.Вот в дом влетели двое сорванцов,Крича и грозно палками махая,Изображая будто бы бойцов,И между ними схватка удалая.Вокруг стола несутся и визжат,А на столе уж самовар дымитсяИ ароматно пирожки лежат,Картошечка горячая томится.И всё исчезло, растворилось вдруг…Дом старый, обветшалый и убогий.Лишь на полу увидела я круг,Где стол стоял красивый и трёхногий.С тех пор я знаю: нет пустых домов,Хоть и стоят они в плену молчанья,Но в них живёт основа всех основ —Они хранят в себе воспоминанья.
Мокрое платье
Сильнейший дождь, моё намокло платье,Следы от шин, прибитая хвоя.Твоя улыбка, сильные объятья,Ты как-то странно смотришь на меня.Прилипло платье к талии и бёдрам,Чернилами тушь мажет по лицу,С небес как будто выливают вёдра,И капли шкодно виснут на носу.Твой яркий смех, и говоришь: красиваяЯ в мокром платье, с тушью на щеках.И я смеюсь. Какая я счастливая,Целуя дождик на твоих губах.Мы, словно дети, шлёпаем по лужам,Промокли кроссы, чавкает вода.Нам в этот миг никто сейчас не нужен,Мы будем вместе, вместе навсегда!А дождик льёт и в лужах пузырится,И мы домой почти уже пришли…С тех пор мне очень часто снится,Как мы с тобою счастье обрели.
37 ступеней, 5 площадок
37 ступеней, 5 площадокВ родительский мой дом меня ведут.Я поднимаюсь быстро, без оглядок:Известный с детства раннего маршрут.Открою дверь. Наш пёс так громко лает!Выходит папа, улыбаясь мне.На кухне мама стряпает и жарит,Лениво кошка тянется во сне.Поговорим, поспорим, посмеёмся,И я сижу, как в маленьком раю.Так тихо и спокойно сердце бьётся,Когда на папу с мамой я смотрю.37 ступеней, 5 площадокВ родительский мой дом меня ведут.Я поднимаюсь быстро, без оглядок:Известный с детства раннего маршрут.Открою дверь. Наш пёс так глухо лает.И папа из-за двери машет мне.На кухне мама борщ, наверно, варит,И так же кошка тянется во сне.Поговорим, поспорим, посмеёмся,Но взгляд у всех печальный и пустой.И беспокойно сердце моё бьётся:Узнала я, что болен папа мой.37 ступеней, 5 площадокВ родительский мой дом меня ведут.Я поднимаюсь, а в душе осадок:Какие новости сегодня ждут?Открою дверь. Наш пёс почти не лает.И папа что-то тихо шепчет мне.На кухне мама кашу папе варит,И вяло кошка тянется во сне.Поговорим, не спорим, не смеёмся.Расскажет папа, что немеют руки.Почувствую, как сердце моё рвётсяОт боли, сострадания и муки.37 ступеней, 5 площадокВ родительский мой дом меня ведут,Теперь я ощущаю сил упадок.Как тяжело идти сегодня тут!Открою дверь. Наш пёс лежит, не лает.Не выйдет и не машет папа мне.На кухне мама, ничего не варит,И кошка замерла в глубоком сне.Не говорим, не спорим, не смеёмся,Нам даже просто тяжело дышать.«Он больше не придёт и не вернётся!»Как страшно это всё осознавать!Всё чаще стала я смотреть на небо…Особенно люблю по вечерам.И мне неважно, был ты там иль не был,Я просто знаю, что ты точно там!Глазами жадно в небосвод впиваюсь,Ищу родной, знакомый силуэт.Я, папа, знаю, я не ошибаюсь:Ты мне оттуда говоришь «привет».Раз ты ушёл так быстро, не прощаясь,Душа твоя по-прежнему живёт.Она нас любит, греет, освещаетИ от всего плохого сбережёт.37 ступеней, 5 площадокВ родительский мой дом меня ведут.Я быстро поднимаюсь, без оглядок,«Спасибо, Господи, меня здесь ждут!»Открою дверь. Наш пёс давно не лает,И выйдет мама, улыбаясь мне,Она уже так редко что-то варитИ ходит вяло, словно бы во сне.Поговорим, поспорим, посмеёмся,И сердце бьётся с горечью, любя.«Да, папа к нам с тобою не вернётся,Но ты живи! Не оставляй меня!»
Татьяна Шефер
Родилась
в 1980 году в селе Ванавара Красноярского края, живёт в Ханты-Мансийске. Окончила юридический факультет Югорского государственного университета. Почти двадцать лет посвятила выбранной профессии.
В раннем детстве любила читать и учить наизусть произведения классиков: А. Пушкина, М. Лермонтова, С. Есенина; а позже – и наших современников: В. Высоцкого, Л. Рубальской, Н. Турбиной и других. Основными темами своей поэзии называет любовь, женственность, семейные ценности, красоту окружающей природы. В некоторых стихах использует религиозные и мистические мотивы. В прозе отдаёт предпочтение жанру реалистического рассказа, пишет о детстве и взрос лении, страхах и психологических проблемах.
Край любимый
Мне берег Турции не нужен,И Крым мне тоже ни к чему.Мой интерес к тебе разбужен,Сейчас отвечу почему.Не только ты, мой край любимый,Не только место силы здесь.Ты самобытный, модный, милый.Тут всё для жизни нашей есть.Грибов собрать – так это мигом.Брусники, клюквы – не вопрос.И раздаётся эхо крикомНад плато семерых холмов.В тебе есть всё и даже больше,И лето, жаркое и нет.Зима с тобой чуть-чуть подольшеИ ярче кажется рассвет.Души загадочные трелиЗвучат сильней, когда домойЯ возвращаюсь в самом делеИ понимаю, что ты – мой.
Я помню, мама
Я помню, мама, твои руки,Такие тёплые всегда.И колыбельной твоей звукиКо мне приходят иногда.Я помню детство: ты в халате,В игрушках плюшевый медведь,Ты шьёшь опять кому-то платье,И мне так хочется уметь.Мурлычет песню наш приёмник,Портянки ищет вновь отец.И на печи урчащий чайник —Как будто оперный певец.Я помню всё и даже больше,Твои с улыбкою уста.Я лишь прошу: живи подольше,Даря заботу, как всегда!
Малая родина
Я вспомню места, где поспела брусника,Где память цепляет за детство крюком.Как вместе с тобой собирали черникуИ смело месили мы грязь босиком.Нам море казалось заоблачной далью,И город Москва – где-то там, далеко.И баба Наташа, закутавшись шалью,Бранила за шалость нас очень легко.Там ягель растёт белоснежною шапкой,Ковром застилая подножье тайги.Жарки собирали в большие охапки,Костры разводили на устье реки.Мы были малы – вот и верили в чудо,Мы верили в дружбу и даже в любовь.Мы знали: добро не бывает без худаИ что в наших жилах – родителей кровь.Я с трепетным чувством альбом открываю,Листаю страницы, на фото смотрю.От чувств своих млею, когда вспоминаю.Я Родину малую – благодарю!
Я – семя
Я – семя, древо, колосок,Я древних предков голосок.Источник жизни я, тепла,И в жилах кровь моих текла.И кровь во мне, да не моя,Она мне предками дана.И всё, что есть во мне, – не я,А сила матери, отца.Стоит за ними весь их род,Река большая – вплавь, не вброд.Из века в век она течётИ в водах жизнь с собой несёт.
Современная проза
Александр Ведров
1939 года рождения, физик-ядерщик. Вырос в Новоуральске – городе, где был возведён первый ядерный военно-промышленный комплекс СССР. Окончил три высших учебных заведения. С 1963 года – сотрудник Ангарского атомного комбината (АЭХК). С 1973-го – на партийной работе, где стал заведующим оборонным отделом Иркутского обкома КПСС.
Член Российского союза писателей (с 2015 г.), Интернационального Союза писателей. Неоднократно отмечен общероссийскими премиями и званиями победителя литературных конкурсов. Прозаик. В Иркутске и Москве издано два десятка его произведений, которые распространяются по всей России и за рубежом.
Глава 2. Свердловск
На закрытом факультете
(отрывок из книги «Урановая буча»)
В октябре 1957 года на Ангарском атомном комбинате была пущена первая очередь производства, и одновременно, в тот же месяц, я студентом приступил к изучению курса по разделению изотопов урана. Наш красавец институт, Уральский политехнический институт имени С.М. Кирова (УПИ), замыкал центральную улицу Свердловска, носившую, естественно, бессмертное имя Ленина. Физико-технический факультет УПИ, для краткости – физтех, имел отдельный учебный корпус по улице Сталина, который строители успели сдать за год до моего поступления. Двери элитного факультета мне открыла серебряная медаль средней школы закрытого города, Свердловска-44, возведённого при первом атомном объекте СССР. Замечу здесь, что наша группа, ФТ-60, была наполовину укомплектована золотыми и серебряными медалистами.
Первые выпуски атомщиков УПИ готовились на ускоренных курсах, куда до 1955 года переводили студентов третьих-четвёртых курсов энергетического, химико-технологического и металлургического факультетов. Курс обучения им продлевали на два года. Теорию по физике новобранцы изучали летом – каникулы отменялись – за закрытыми железными дверями. Вход на территорию факультета осуществлялся по отличительным знакам на студенческих билетах. Обязательной была самоподготовка, в целом по десять-двенадцать часов занятий в день. Запрещалось посещать рестораны; студентов, замеченных в таких развлекательных походах, с физтеха отчисляли. Требовались аскеты. Не разрешалось также распространяться об учёбе на спецфакультете.