Прости мне все: и боль, и радость,Мои свершенья и грехи,И наших встреч с горчинкой сладость,И эти самые стихи.
Пока это все. Если случится у меня в жизни что-то значимое, тогда, может быть, и новые стихи появятся…
Николай Ивлеев
Родился в 1937 году в семье крестьянина-кулака. В начале войны его отец был призван в армию и погиб в эшелоне, не доехав до фронта. С неграмотной матерью ему пришлось прожить трудную жизнь. Его постоянно мучил вопрос: почему Советский Союз, имевший вооружений больше, чем все остальные страны мира, в начале войны потерпел такое сокрушительное поражение?
Неудовлетворенный современным ответом на данный вопрос и, полагая, что репрессии и ложь, которым подвергался наш народ, сделали свое неблагодарное дело, превратив его в массу, неспособную реально оценивать поступки Сталина, написал свое видение начала Великой Отечественной войны.
О
товарище Сталине, выигравшем войну
1
Как бесподобен Сталин был,Как был всегда уравновешен,Как убежденно говорил,Как слог его был тверд и взвешен,Как, ни на йоту не смутясь,Он слал соратников на казнь,Легко, как совершая чудо.Смердящий именем своим,Пади и смолкни перед ним,О, ты, ничтожный червь, Иуда!
2
А полководцем был каким?«Архистратиг», без возражений!Победа шла вослед за нимБез нареканий и сомнений!Он мог без войска побеждать –Зачем Титану мысли рать?Так, в амплуа известном самомОн в сорок первом выступал,Где армию Адольфу сдалСо всем ее «военным хламом».
3
Когда союзничек шальной,Гонимый жаждой неуемнойВладеть еще одной страной,Напал внезапно, вероломно,Наш вождь, решительный в бою,Геройски армию своюПовел отважным капитаном,Как кормщик челн через моря,Сдав в плен к седьмому ноября,С повышенным справляясь планом!
4
А те, кого он расстрелял,Не вызывают сожалений:Какой-то маршал, генерал…Ну кто они? А он же – гений!Будь они живы, все равноСегодня так же, как давно,Их ожидала бы могилаКак забытье и вечный тлен:Сдать армию такую в пленУ них ума бы не хватило!
5
А то б они (еще чего!)С границы немца повернулиИ по-кутузовски егоВ говно бы мордой окунули,И нам пришлось бы пожалеть,Что не сумел он посмотреть,Фашист – «союзник благородный», –Какой в то время был у насЗанятный для сторонних глазНаш бардачище всенародный.
6
Ильич, как пастырь, нас считалПо головам и, безусловно,В своих записочках писал:… «всех уничтожить поголовно».Но мы, ничуть не осерчав,Душевно любим Ильича;А он, гигант военной мысли,Был прозорливей ИльичаИ как стратег, не сгорячаНас мудро винтиками числил.
7
Как Церетели угадалНадежды наши, если б рядомС кремлевской башней изваялОтца народов с голым задом.На дифирамбы не скупа,Тогда б фанатиков толпаНа Красной площади галдела,Свое здоровье не щадя,И вечно задница вождя,Вся зацелована, блестела.
В начале 1919 года из ленинского ЦК вышло постановление, в котором было записано: «Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно».
«Мы любим Сталина не просто так…»
Мы любим Сталина не просто так,И я твердить об этом не устану,Мы любим Сталина за то, что нас по плануУничтожал как бешеных собак.
Михаэль Казакевич
Родился и вырос в городе Вильнюсе. В 1990 году репатриировался в Израиль. Стихи начал писать несколько лет назад. Публиковался в сборниках «Лирика и Дебют» 2017 года, номинант премии «Наследие-2017». Член Интернационального Союза писателей.
Лауреат медали имени Антуана де Сент-Экзюпери «За вклад в развитие русской поэзии» (2018).
Паук, приносящий счастье
Суровые мужчины читают эти строкиИ сотни неизвестных, чьи мерки очень строги.Здесь женщины прекрасны да с добрыми глазамиЗа толстыми очками, текущими слезами.А между мной и ими – натянутые
нитиТех образов и жизней, тех строчек и событий.Сижу – паук мохнатый с седою бородою –И строчки украшаю своею я судьбою.Я беды объясняю и бури укрощаю,По морю проплываю, и нет у моря края.Но люди у штурвала, меня не замечая,Ведут корабль к цели, которой я не знаю.Ведут корабль ныне, ведут корабль присноСквозь волны и сквозь мысли, видна им уже пристань.Суровые мужчины, вы, женщины, прекрасны,Я ж лишь паук мохнатый, не выброшен на счастье,Не пойманный случайно матросом корабельным,Кто в жизни не читает совсем стихотворений.Прошу, за эти нити не дергайте сурово.Я, как и вы, здесь зритель. Сначала было слово.
Руки матери
Никому ведь не нужны – мамам, да и только.Столько верности у них, чувств забытых столько!Все им кажется, что вот нас они рожают,И за это любят их папы, обожают.Мы до самого конца будем им «ребята»,Этим жизнь и хороша, этим жизнь богата.Подарите им цветы, весточки и внуков,В бескорыстности любви море добрых звуков.Рідна мати моя, ти ночей не доспала…Для меня всем была – как теперь тебя мало.Эта память любви до последнего слова,До последнего вздоха и снова, и снова.Мне от самого дна и до самого верха,От глотка молока до дрожащего нерва,На котором висит все, что прожито в жизни,Не сказать тебе, мать, как был рад, что ты дышишь.Никому мы не нужны, мамам своим только.Я учился долго жить. Горя видел столько.И когда сидел в тени на руинах дома,Вспомнил руки я твої, добрі і знайомі.
Так кто же? Я…
Так кто же? Я иль вдруг не я пишу вам эти строки?И до каких, позвольте, пор свободен я в своих:Своих мечтах, своих делах, в словах и голос плоти,Что укротил рукой души, и боль руки, и стих?И все, что делает со мной мое на свете тело,И то, что делаю в ночи я, управляя им,И все, что думаю о вас, когда лежу без дела,Могу ли ненависть назвать, любовь свою своим?А рядом мать детей моих – твердит она, что любит,И дети, и друзья, и все, чем в жизни дорожу.Что станет с ними без меня, когда меня не будет?Не стоит, право, о плохом… О жизни я сужу.Так кто же? Я иль вдруг не я строчу вам эти строки?А вам-то что? Читайте их, пока дают – пишу.А будет чудо или бред – узнаете в итоге,Где я, конечно, вас о всем подробно расспрошу.
Поиск веры
Доверие, уверенность и верностьСтруятся из старинного кальяна,И высится альпийская надменностьВершиной непокорного Монблана.И надо изловчиться эти нитиСвязать, и протянулась вверх дорога.Ну, с богом, люди, пробуйте, идите,Берите все, молитесь с верой в Бога.Искал его в Калькутте и Рабате,В старинных лавках, на Советах Братства,Среди добычи каперов корсаров,Калифов Африканского пиратства.Но встретил только подлость и покорность,Но видел только алчность и упрямство,И праздность, как жевание попкорна,Продажность голливудского пространства.И в никуда не тянется дорога.Да что дорога, даже не тропа ведь.И нет на свете веры чистой в Бога.Монблан, он что – лежащий серый камень.
Когда надежда, уходя…
Когда надежда, уходя,Утонет прямо в волнах моря,Мы поднимаем якоря,О смысле жизни с жизнью споря.И скрип заржавленных цепейИз тел выносит страх и хмель.Когда надежда, уходя,А с верою осечка вышла,Я дерзко жертвую ферзя,Поставив на крупицу смысла.Жизнь предлагает взять назад,Мол, ты идешь не в адекват.А кто-то верит и поет,Когда надежда в море тонет.И цепь скрипит, как скрипка, стонет,А жизнь в ответ все не идет.Тогда сквозь тонны черных тучПрорвется вдруг не солнца луч.Не в смысле жизни цель, поверьте,А в том, чтоб спорить с ней до смерти.