Алмазная реальность
Шрифт:
– Мой генерал?.. – Это Коваленко.
Щуплый такой русский, но выносливый, как трактор. Казалось бы, в чем душа держится, а нет, прет на себе портативную установку огнеметания, в просторечии «пустоту», и ничего. Не жалуется.
Кстати, «пустота» у нас единственное, что уцелело после неудачного штурма той ракетной базы. И Коваленко единственный ее оператор. Остальные так и лежат где-то в истоках реки Замбези.
– Нужна стена огня перед нами. Ветер нам в спину. Думаю, что проблем с фронтом пламени не возникнет. Понял?
– Понял, мой генерал. – Коваленко хитро прищурился. –
– Понимаю… – Мерзавец. За кого он меня держит? – Но если стены огня не будет через десять минут, я погоню всю эту ораву обезьян под пулеметный огонь, а ты пойдешь первым. Так что постарайся…
Коваленко облизнул губы. Эта его привычка меня страшно бесила.
Я встал и отошел в сторону. Что-то как будто осталось незавершенным…
– Да, вот еще что… Коваленко?!
– Я!
– Через одиннадцать минут, если в глубине леса то, что я думаю, тут будет спецкоманда по уничтожению. Понимаешь, про что я говорю?
Коваленко побледнел и начал в спешном порядке расставлять сошки «пустоты», накручивать верньеры. Перед ним загорелось голографическое изображение поражаемой местности.
«Пустота» – это изобретение полубезумного русского специалиста-оружейника Пелевина. Богатый как Крез, он вывесил на орбиту специальный спутник, работающий только на его установки и защищенный от постороннего вмешательства целым сонмом устройств. Благодаря этому спутнику тактический огнемет ПУстОта в любой точке земного шара получал по защищенному каналу связи реальные данные о местности, доступной к поражению.
Ни одно государство мира, за исключением, кажется, Китая, «пустотный» спутник не глушило, поскольку он был один, а «пустота» использовалась во всех армиях мира. Кроме Китая.
Разобраться в устройстве огнемета было практически невозможно. Любая попытка разобраться в деталях приводила к самоуничтожению агрегата. Уникальность этого оружия заключалась в том, что производство его велось на независимых территориях, вне государственного права, на орбитальной станции, под личным контролем изобретателя, в штучном порядке по специальному заказу. В использовании огнемет требовал обученного персонала.
Все это делало «пустоту» довольно дорогостоящей штучкой. Дорогостоящей, но оправдывающей затраченные деньги.
Откуда у воюющих в Африке такие бешеные деньги, чтобы обеспечить свои войска массой «пустот», являлось загадкой номер один для всех спецслужб мировых сверхдержав. Почти в каждом полку армии Анголы, да и Мозамбика, наверное, тоже, на вооружении стояла хотя бы одна «пустота».
Позади меня зашипел всасываемый заборниками огнемета воздух.
Коваленко потребовалось всего три навесных заряда, чтобы выполнить мое указание.
Когда в дыму и пламени, черные и закопченные, как черти, расстреливая мечущийся в панике персонал, мы ворвались в помещение станции, внутри уже все было готово к эвакуации.
Строго по правилам уложенные железные ящики с информацией, рюкзаки цвета хаки без слов сообщили мне, что худшие предположения подтвердились, скоро тут высадится десант.
Мне в глаза бросился болтающийся на одном из вещмешков белый мохнатый медвежонок с
оторванным ухом, что придавало ему исключительно боевой отчаянно-решительный вид. Зачем он здесь? В качестве талисмана? Подарок? Или на станции были дети?..Этого я так и не узнал. Та часть персонала станции, которую не расстреляли мои солдаты, ушла по подземным переходам. Догонять их в темноте незнакомых переходов, туннелей и пещер, которые помнили еще доисторические времена, было полным безумием. На всякий случай я приказал завалить вход в катакомбы и занялся осмотром станции.
Небольшая станция, немного ретранслятор, немного шпион, немного корректировщик огня. Последняя функция не использовалась ввиду значительной удаленности от фронта. Частичка электронного щита Мозамбика. Полувоенный объект. Этим, кстати, и объяснялась та тупость, с которой была организована засада.
Впрочем, моя тупость, с которой я в эту засаду попал, была не меньшей.
– Мой генерал! В гараже обнаружены два грузовика. Баки полные.
Уйти на грузовиках, а потом их бросить?..
Пешком мы не сможем уйти от станции так далеко, чтобы избежать встречи с эвакуационной командой, которая наверняка вот-вот будет здесь. Однако грузовики слишком заметны в этой местности, где и дорог-то нет, одни тропинки, протоптанные босыми ногами здешних жителей.
Уйти на грузовиках подальше, а потом их бросить?.. Ногами не уйдем…
– Грузитесь… Берите все, что может представлять какую-либо ценность.
– Что делать с пленными?
– С пленными? – Да, мой генерал, четверо связистов. Киборги, мой генерал.
Использовать чужих киборгов для собственных нужд?.. Это еще хуже, чем стрелять из трофейного оружия, найденного в болоте. Оставить в живых?.. Невозможно.
– Расстрелять. – В конце концов это просто киборги.
– Есть!
Разведывательная группа, выдвинувшаяся вперед с локаторами биообнаружения, поймала местного жителя – согбенного старичка в одной набедренной повязке. В его редких волосах кишели насекомые, во рту не имелось ни одного зуба. Старичок с ужасом смотрел на нас глазками, вокруг которых засох гной, и мелко дрожал.
– Ты кто такой? – спросил Нуйома, стараясь не испугать старика еще больше. Тот что-то пискнул.
– Он лози, господин, – вмешался кто-то из рядовых. – Не знает португальского и чиньянджа. Земледельцы, они с начала войны совсем одичали, кто выжил… Я немножко знаю язык лози, я жил в Солвези до войны.
– Спроси, кто он, где живет, не видел ли поблизости людей с оружием, – велел капитан.
Рядовой некоторое время переговаривался со стариком, причем последний несколько осмелел и даже подобострастно хихикнул под конец. Закончив беседу, рядовой повернулся к нам:
– Он говорит, их деревню сожгли еще прошлой осенью. Он ушел к родственникам в соседнюю, но и ту сожгли несколько дней назад. Приходили люди с ползучими машинами, искали еду. Забрали одну свинью, совсем худую, а потом убили хозяина за то, что прятал ее, и сожгли деревню. Старик уплыл по реке, потом ходил по лесу. С тех пор людей не видел.