Алмазный меч, деревянный меч (Том 2)
Шрифт:
– Что ты говоришь, Сеамни! – Император принял ее от центуриона, и она немедленно спрятала лицо на его груди.
– Останови-и-и их.., исполни мою просьбу.., ты, один раз уже убивший меня – Лицо Императора передернулось.
– Это ничего не изменит. Я просто погублю своих людей, но все равно не помешаю твоему сородичу сразиться с гномом!
– Я остановлю. Я поговорю. Я могу! Я – Видящая!
– Первый легион, – мрачно сказал Император.
– Мои люди исполнят приказ, – в тон ему отозвался Клавдий.
– Фесс?
– Мой Император, они
– Прошу тебя! – Из глаз Агаты градом лились слезы.
– Охрана! – прорычал Император, – Фесс, останешься здесь.
– За что, повелитель?! И кто прикроет вас от стрел?!
– Ну, – усмехнулся Император, – с ними, надеюсь, моя перчатка справится. Если уж ее нельзя использовать для другого… Ты же должен исполнить задуманное. Это приказ!
Слова «я отказываюсь повиноваться!» умерли у Фесса на языке.
Окруженные кольцом конной охраны, Император и Сеамни, не таясь, выехали из леса.
– Ничего у нас не выйдет, – вздохнул Кицум, Вдвоем с Сильвией они прятались на самом краю леса. Без всякой магии – слишком опасно использовать ее здесь и сейчас.
– Если сделаем все, как задумали, – получится! – непреклонно заявила та. – Не видишь, что творится? Саранчи не видел? Выползней не видел? Что они творят, тоже не видел? Двух Зверей не видел? Так, что ли?
Двух Братьев только третий и успокоит – так сказано. Значит, нам ошибиться нельзя. Как только сцепятся – пойдем.
– А ну как не сцепятся? – усомнился Кицум.
– Куда они денутся, – жестко усмехнулась девчонка. – Они ж друг друга ненавидят куда сильнее, чем нас. Ждем!
– Я прошу тебя.., во имя той памяти.., того дня.., дай моим родичам уйти.
– О чем ты, Сеамни? Мы ничего не можем сделать с ними, когда в их руках Иммельсторн!
– Останови коня. Я буду говорить.
Гномы и Дану молча воззрились на спешившуюся девушку.
Агата подняла руку, как бы в знак того, что хочет говорить.
– Предательница! – взвыли Дану.
– Хумансова сыть! – заорали гномы.
– Смерть им! Смерть! – это уже хором. – Посланник неприкосновенен! – выкрикнул Император, однако ответом ему стал лишь глумливый хохот.
– Сеамни, назад!!!
Взмыли черные стрелы.
И навстречу им рванулся поток огня – огня, в который превратилась кровь Императора. Кто-то из Вольных, несмотря на летящие стрелы, рванулся к упавшей девушке, подхватил, забросил на седло…
– Не дай.., им.., начать… сражаться… – сорвалось с окровавленных губ. – Иначе.., конец.., всему. Ненависть.., слишком сильна. Слишком.., стара. Атакуй.., иначе.., если Мечи столкнутся…
Император не отвечал. Его конь мчался к лесу; двое телохранителей поддерживали бессильно обвисшего повелителя.
Гномы и Дану провожали беглецов громким хохотом.
Седрик первым оборвал смех. Пора сводить старые счеты.
Они вышли и встали друг против друга.
– Если ты сразишь меня, мои смогут уйти невозбранно, – сказал
гном. Из вежливости – едва ли полтораста Дану выстоят перед четырьмя тысячами секир.– Согласен. И если ты сразишь меня, то сделаешь то же для моих, – ответил Седрик.
– Даю слово, – важно кивнул гном.
– Ты.., не должен.., дать им.., сцепиться… Агата как заведенная продолжала твердить одно и то же. Длинная черная стрела вонзилась чуть пониже левой ключицы – одна-единственная стрела, прорвавшаяся сквозь огненный щит Императора.
– Ты.., обещал.., обещал.., обещал…
Фесс увидел, как Император закусил губу. Просьба раненой Дану была безумием. Бросать последний резерв, последний нерассеявшийся легион против мощного, сплоченного и вооруженного такой магией врага? Зачем?
– Не дай им.., сцепиться. Надо.., продержаться.., совсем чуть-чуть…
– А что, что случится после этого «чуть-чуть»? – не выдержал Фесс.
Девушка слабо улыбнулась, несмотря на рану, – Он не сможет явиться в мир, потому что Пророчества Разрушения не исполнятся…
Учитель! – Тави вздрогнула, потянулась за саблей.
Воздух в подземной крипте сделался вдруг затхло-тяжелым, потянуло гнилью. Мерцавший на обломках саркофага огонек погас. Все мгновенно окуталось мраком.
– Учитель!
– Держись, Тави, – прошелестел голос мага. – Они начали прорыв.
Руки молодой волшебницы самым позорным образом тряслись, пока она высекала огонь. Она поставила масляную лампу на прежнее место – и увидела, что тень мертвого чудовища внезапно шевельнулась.
«Злоба. Злоба. Злоба. Древняя, как мир, и даже еще древнее. Древнее вод и солнца, древнее даже звезд. Можно иссечь на куски черное тело, сжечь его в пепел, однако пока жива злоба, пока не исполнилось то, что зовется Пророчествами Разрушения, – твари из-за Предела непобедимы».
Эти слова необычайно четко и ясно прозвучали у Тави в сознании. Множество фактов, преданий, мифов, легенд – все, что копилось в памяти волшебницы, что говорил се первый Учитель, что почерпнула из бесед с Акциумом, – вес внезапно заняло свои места.
Пророчества Разрушения. Проклятье Северного Мира.
Маг уже застыл – черное пятно посреди непроглядного мрака, полная скрытой силы фигура; нет смысла взывать к нему, нет смысла рыдать и плакать – надо сражаться, не думая о том, как именно она победит чуть ли не бессмертную тварь.
«Делай, что должно, свершится, что суждено».
– Тави… – Голос Акциума прошелестел на самом пределе, доступном слуху. – Тави.., я вижу.., тварь не всесильна и не бессмертна.., один раз ты убила ее. Убей вновь, и тогда…
Голос оборвался – а Тави невольно скорчилась от жгучей боли, прокатившейся по всему телу. Акциум пустил в ход что-то из арсенала высшей магии, донельзя убийственное и смертоносное.
Все описанное выше заняло лишь краткий миг. Тело не поспевало за мыслью.
Тави и ожившая бестия ринулись друг на друга одновременно.