Алмон
Шрифт:
– Я постараюсь что-нибудь придумать. Как я успел понять, в мировой модели не существует необратимых процессов и конечных вещей. Создавайте Вихрь.
– Алмон, если ты сейчас же отдашь мне этого молодого человека и прекратишь вмешиваться в наши отношения с дочерью, клянусь, между нами всё будет по-прежнему, залечишь раны и вернешься в Организацию. Сейчас Спец. Штат действует без главы и еще какое-то время проработает, но ты понимаешь, бесконечно так не может продолжаться. Организации нужен глава, нужен ты, я никем никогда не смогу тебя заменить, Алмон, тебе нет равных. Я последний раз
– Сожалею, Георг, слишком многое успело измениться.
– Алмон, на одной чаше весов – Организация, Империя Дворец и я, а на другой – что?
– Мой друг.
– Какой друг, Алмон? Этого своенравного ребенка ты называешь своим другом? Какие у вас могут быть общие темы для разговора? Ты же старше ее раз в триста и во столько же раз умнее. Алмон, если ты ее любишь, поверь, я буду рад отдать ее тебе, когда она подрастет и ни к чему нам такие конфликты.
– Владыка, – печально усмехнулся Алмон, – отправляйте нас на Сатурн, иначе сейчас я прокушу этому молодому человеку не плечо, а горло.
На губах Георга возникла тонкая, как лезвие улыбка.
– А не желаешь ли отправиться прямиком во дворец Аргона и Олавии? Они славятся своей добротой и гостеприимством.
– Послушай, Дракула, – Палач почти бежал за быстро идущим по коридору вампиром, – извини меня, сказал, не подумав, да пропади они, эти путешествия! Никуда больше не поедем! Если хочешь, до смерти из Дворца не выйдем!
– Отцепись! – цедил сквозь сжатые зубы вампир. – Чего пристал! Знать тебя не желаю!
– Дракула! – крикнул молодой человек. – У меня же нет тут никого, кроме тебя! Понимаешь?! Нет!
– Если Нэскей не появится во Дворце к утру, я уничтожу Сатурн, разнесу его на клочки вместе со всеми вами. Не забывай, что время на планетах идет по-разному. Дай мне слово офицера, Алмон, что вернешь его.
– Я больше не офицер, Владыка, я сам себя отправил в отставку. Я верну его.
– Ну, что ж… – Патриций посмотрел на Нэскея. – С тобой ничего не случится, сынок, все будет в порядке, обещаю тебе.
«Сынок? – вспыхнуло перед глазами Алмона. – Сынок?!»
И в этот миг в затхлой тьме серой обители замелькали синие молнии зарождающегося Вихря.
Дракула с Палачом сидели в Большой Каминной и пили вино в честь своего окончательного примирения. Дракулу быстро одолел хмель, и он снова погрузился в уныние. Он мрачно смотрел в свой бокал и, видимо, разглядев там что-то не то, мрачнел все больше и больше. Палач старался так и сяк, но вампир на контакт не шел.
– Дракула, ну, что такое, в самом деле? Хочешь, я тебе эту твою Птицу в два счета на Марс доставлю?
– Не любит она меня. Молодая, блистательная женщина, к тому же королева, что я могу ей предложить? – Вампир плеснул себе еще вина.
– Ну, ты скажешь! Ты же второй человек в Империи после Патриция! У тебя власть!
Дракула саркастически усмехнулся и погас окончательно. Повисла мерзкая тишина.
– А знаешь что, – сделал последнюю попытку
Палач, – может, пойдем, порвем кого-нибудь? Вдруг полегчает?– Пойдем, – Дракула допил вино и поставил бокал на стол, – вдруг и вправду полегчает.
В высокие стрельчатые окна лились светлые лучи. Солнце Сатурна свободно блуждало по пустынным анфиладам просторных залов. А в небольшой транспортной зале с темными квадратами площадок промелькнули синие молнии, образовывая плотный конусообразный Вихрь, похожий на небольшой смерч. Из Вихря вышел голый по пояс полуволк, одной рукой бережно несущий девушку, другой держащий за шиворот юношу.
– Есть тут кто-нибудь? – крикнул он, выходя из залы.
Эхо его голоса полетело, отталкиваясь от портретов и зеркал, погребенных под цветочными покрывалами.
Патриций закрыл за собой двери кабинета, наполненного чистотою и свежестью подступающей осени. Присев за стол, он принялся складывать многочисленные бумаги и документы в одну аккуратную стопку, следя, чтобы ни один лист не выбивался.
Ластения, Сократ и Терр-Розе снова заняли Деревянную Столовую, она уже стала для них привычным местом трапез, дискуссий и размышлений. Сократ вяло ковырялся вилкой в тарелке, Терра пила янтарное вино и курила, Ластения пыталась вчитаться в очередной доклад о происходящих событиях. Внезапно двери Столовой резко распахнулись, и внутрь влетел маленький, насмерть перепуганный желтоглазый слуга.
– На нас напали! – залопотал он. – Там окровавленное чудовище с окровавленными заложниками! Жуткий монстр прорвался во дворец! Никому не спастись! Он всех убьет! Всех!
– О чем ты? – удивилась Терра. – Какой монстр? Сквозь энергетическую защиту никто не сможет прорваться.
– Он вышел из смерча! Я сам видел!
– Вихрь! – воскликнул Сократ. – Я же хотел перекрыть транспортные связи! Не послушались меня!
– А как же мы тогда общались бы с представителями других планет и вели торговые дела? – напомнила Терра.
– Пережили бы как-нибудь торговые дела, а теперь, вот, пожалуйста!
– Он огромен! Ужасен! – трясло слугу. – Наверное, уже сюда подбирается, щелкая кошмарными клыками…
– Прекрати шуметь! – прикрикнула Терр-Розе. – Как думаешь, Сократ, кто это может быть?
– Понятия не имею, знаешь, сколько монстров во Вселенной? А я даже и не знаком ни с одним из них… Послушай-ка, любезный, а ты ничего не напутал? Спросонок не померещилось?
Ответить слуга не успел, за дверью послышались шаги. Слуга замер, будто пораженный молнией, его лицо посерело от ужаса.
– Есть кто живой? – раздался хрипловатый голос.
– Сократ, – едва слышно прошептала Ластения, – ты когда-нибудь в своей жизни чего-нибудь сильно боялся?
– Если в моем доме вдруг кто-то крикнет: «есть кто живой», я сильно испугаюсь. Вот и сейчас боюсь.
– Сидите тихо, – шикнула Терра, – может, он пройдет мимо, а потом посмотрим…
Но в дверной проем легла огромная тень, а мгновением позже возник и обладатель тени. Увидев его, слуга закатил глаза и тихо упал в обморок.