Алмон
Шрифт:
– Сократ, – сказала Ластения, – а, может, все-таки оставим его с нами? Ему будет тяжело на Земле, после того, как он побывал здесь. Конечно, можно поменять ему память, но это может отразиться на его психическом здоровье. Он будет страдать.
– И ты туда же? – изумился толстяк. – Вы сговорились что ли? Нет, мне, конечно, решительно все равно, где он будет жить, но когда вы все, как один, забьетесь в истерике, будет уже поздно. Вы намучаетесь с ним, поверьте моему богатому жизненному опыту!
– Отправить его на Землю можно в любой момент, – поддакнула Терр-Розе. – Пусть остается,
– Могу я сказать? – Анаис смотрела на Сократа. – Думаю, я хорошо знаю Дэна, мне известно, что он за человек. Не представляю, что бы со мной стало на Земле, если бы не он. Я счастлива, что мне выпал шанс хоть как-то отблагодарить Дениса за все, что он для меня сделал. Если ему не понравится у нас или тяжело будет прижиться в нашем мире и он сам захочет вернуться домой – что ж, это станет его свободным выбором. Я буду рада, Дэн, если ты присоединишься к нашему обществу.
– Делайте что хотите. Ненормальные вы тут все! – обреченно махнул рукой Сократ.
Таким образом, судьба Дениса была решена.
Короткая осень Марса постепенно превращалась в промозглую голубую зиму. Хлопья задумчивого снега укутывали рыже-ржавую землю, стихли ветры, всё замерло, будто в предчувствии смерти, замедлился ток крови… почти остановилось сердце Марса. Замерли деревья под гнетом голубоватого покрывала, они застыли, задумались, прислушиваясь к тому, как мертвеют их корни и стекленеют ветви. Марс был пронизан безумно-мертвой, сумасшедше-звенящей тишиной. Наступала зима.
Темнело. Слуги зажигали свечи в резных деревянных подсвечниках и меняли блюда с бокалами.
– Ластения, – глядя на узкие лепестки огоньков, Алмон задумчиво постукивал когтями по столу, – информационная база Сатурна во дворце находится?
– Да, конечно.
– Мне бы попасть туда ненадолго.
– Прямо сейчас?
– Желательно.
– Пожалуйста, идем, я провожу, как раз сейчас там никого не должно быть.
– Ой, а нам можно? – мгновенно загорелся интересом Сократ. – Всегда хотел посмотреть!
– Разве отец тебе не показывал?
– Нет, он говорил, что не имеет права, даже при всем своем ко мне расположении.
– Ничего страшного, думаю, не произойдет, – встала из-за стола Терра, – идемте, я тоже желаю взглянуть.
– Ну и я тогда, – сказала Анаис.
– И я! – улыбнулся Дэн.
– Алмончик, мы же тебе не помешаем, да? – толстяк уже топтался на пороге.
– Не помешаете, – вздохнул полуволк.
Вслед за Ластенией друзья поднялись тремя этажами выше. Вскоре они остановились у запертой двери. Как только юная королева к ней приблизилась, дверь приоткрылась сама собой, и друзья вошли в коридор бледно-сиреневого цвета. Гладкие стены безо всяких украшений, голый сиреневый пол, высокий потолок.
– Это что, пластик? – Дэн коснулся пальцами стены. – Или какой-то другой материал?
– Нет, – ответил Алмон, – это пон-тур – отличный изоляционный фильтрующий материал. Сюда в информационный блок постоянно проникает колоссальное количество энерголучей, несущих информацию со всей планеты и ее спутников, также сюда поступают общие сведения о происходящем в Системе. Пон-тур делает эти потоки
безопасными для человека, не препятствуя их прохождению.Друзья прошли до конца коридора, и перед Ластенией растворилась еще одна дверь, ведущая непосредственно в помещение Информационной Базы. В огромном помещении с высокими гладкими стенами парили полупрозрачные шары серовато-стального оттенка, по их поверхностям скользили быстрые, едва заметные светлые всполохи.
– Ух, ты, – замер на пороге Дэн. – А это что такое?
– Это генераторы информационных лучей, – пояснил Алмон.
– Идите за мной, – сказала Ластения.
Она свернула в незаметный проход, ведущий в сообщающееся помещение, все пространство коего занимал висящий в воздухе огромный прозрачный экран, перед ним стояло восемь кресел, напоминающих кресла пилотов кабины управления воздушным кораблем. Алмон присел в центральное и огляделся в поисках чего-то.
– Ластения, здесь управление ручное или стриками?
– Стриками, – девушка отодвинула незаметную стенную панель, открывая стеллаж с многочисленными прозрачными контейнерами. Она достала предмет, напоминающий тонкую сиреневую указку, и протянула Алмону.
– Спасибо.
Друзья расселись в кресла, Алмон коснулся стриком экрана и он мгновенно вспыхнул. На тонкой, на вид такой хрупкой поверхности замелькали, заструились плотные столбцы каких-то знаков.
– Даже не стану спрашивать, что это всё такое, – шепнул Дэн Анаис.
– Да, лучше не мешай ему, я тебе потом объясню.
Тем временем полуволк внимательно следил за мельтешением на экране, время от времени касаясь стриком какой-то определенной строки. Этот фрагмент мгновенно выделялся из общего потока и выступал на первый план. Этими манипуляциями Алмон занимался так долго, что Сократ начал маяться от безделья. Он полез, было, к Терре, но она сидела далеко, через три кресла, Ластения внимательно смотрела на экран, Дэн жадно глядел по сторонам и существенной ценности для толстяка не представлял, тогда он пристроил лохматую голову на колени к Анаис и задремал.
Голубые искры гасли на площадке Вихрей. Патриций тряхнул зонтом и на драгоценный Дворцовый паркет осыпались капли питерского дождя. Пройдя в свои покои, Георг неторопливо переоделся и отправился в кабинет. Огонь в камине отбрасывал на пол и стены уютные теплые блики, тихонько потрескивали поленья уникального дерева сугрета, произраставшего только на Марсе. Если срубить сугрет в середине осени, высушить и поджечь, то дым его будет столь благородно ароматным, что с ним не сравнятся никакие курения.
Патриций бросил на стол записную книжку и футляр с ручкой. Присев в кресло, он открыл шкатулку с сигарами и зачем-то долго выбирал из абсолютно одинаковых тугих листовых свертков. В воздухе вспыхнул огонек, Георг вдохнул терпковатый дым и посмотрел в незашторенное окно. «Надо же, – неспешно текли мысли Георга, – вот и зима… ничего не изменяется».
– Анаис! – воскликнула Терр-Розе. – Ударь его! Пусть прекратит храпеть! Это невыносимо!
– Сократ, – Анаис потрепала его по давно не стриженным каштановым кудрям, – Сокра-а-ат, проснись.