Алое пламя в зеленой листве

— Кто вы?

— Честно говоря, мы рассчитывали на более дружескую встречу, — ответил Фейли, подмигивая Хейзиту, у которого нижняя челюсть никак не хотела встать на место. — Далеко ли до вашей заставы, ребята?

— Кто вы? — повторил свой вопрос бородач, хотя по его голосу чувствовалось, что он уже сомневается, нужно ли соблюдать формальности.

— Меня зовут Фейли. А это Фокдан, Мадлох, Исли и Хейзит. Остальные подробности мы изложим в личной беседе с вашим предводителем, которого, если я не ошибаюсь, по-прежнему зовут Тулли.

Бородачи снова переглянулись. На суровых, обветренных лицах заиграли улыбки. Старший опустил лук и, следуя обычаю, тоже представился:

— Я — Ковдан, командир лазутчиков на заставе упомянутого тобой Тулли. И если ты покажешь мне того из моих людей, которого тебе удалось заметить, я готов тут же доказать, что умею вершить справедливый суд.

— Ничего вершить не надо, — остановил его праведный пыл Фейли, невольно взявший на себя роль главного переговорщика — роль, которую никто из его спутников не спешил оспаривать. — Мы просто знали, что вы должны вот-вот появиться, и потому были готовы к встрече. Как видите, мы уже не первый день в пути и порядком отощали на одних орехах да полудиких ягодах. Так что было бы просто замечательно, если б кто-нибудь из вас, Ковдан, смог отлучиться с дежурства и препроводить нас к Тулли, для которого, боюсь, у нас не самые радостные новости.

— Откуда путь-то держите? — вмешался с вопросом высокий лазутчик с худым лицом, борода на котором смотрелась жиденькой мочалкой.

Фокдан собрался было ответить, но Фейли положил ему руку на плечо и кивнул в обратном направлении:

— Вон оттуда. Если хочешь, пойдем покажу.

— Да ты, Фейли, похоже, и ходишь-то с трудом, — заметил Ковдан, метнув на выскочку грозный взгляд. — Подстрелили?

— Была незадача. Да вот друзья меня к носилкам привязывают и тащат. Далеко до заставы будет?

Ковдан посмотрел на сереющее небо, призадумался и предположил, что если прямо сейчас тронуться в путь, то дойти можно еще засветло.

— Только надо поспешать, а то сдается мне, что погода портится и будет дождь с грозой.

— К этому нам не привыкать, — вздохнул Исли, непонятно что имея в виду.

Между тем Ковдан отдал необходимые распоряжения. Троим лазутчикам, включая худолицего, который звался, разумеется, Килем, [12] было велено в целости и сохранности довести гонцов до заставы и лично представить Тулли.

12

На языке вабонов «киль» означает «худой».

Хейзит сперва даже удивился тому, что Фейли под предлогом секретности донесения всячески избегает рассказывать лазутчикам, что же с ними произошло на самом деле. Ему представлялось справедливым, чтобы о грозящей опасности знали все вабоны. Однако, поразмыслив на досуге, которого у него теперь стало значительно больше, ибо появились три нары лишних рук, способных нести носилки, он пришел к выводу, что Фейли и здесь проявил завидную мудрость. Об участи, постигшей их заставу, должен в первую очередь узнать человек, от правильности решений которого зависит дальнейшая судьба другой заставы. Сейчас этим человеком был Тулли. В противном случае дурная весть облетела бы все Пограничье и, обрастая всевозможными домыслами и небылицами, только помешала бы избрать верную стратегию.

Теперь путники продвигались по лесу гораздо быстрее. Лазутчики хорошо знали местность и шли уверенно, не тратя времени на поиск ориентиров. Плохо себя чувствовал разве что Фейли, да и то лишь потому, что всячески порывался слезть с носилок и идти самостоятельно. Друзья не обращали на него внимания, красноречиво давая понять, что он вовсе не является их предводителем.

К сожалению, Ковдан оказался прав: когда путники уже видели впереди долгожданные факелы на стенах заставы, с неба на них полил сильный, хоть и теплый, дождь. К воротам с предусмотрительно поднятым мостом они добрались мокрые до последней нитки. Со стен их окликнул невидимый за бойницей стражник. Киль назвал себя и добавил, что надерет спросившему задницу, если тот сейчас же не опустит мост. Хотя ответом ему был дружный хохот приятелей незадачливого стражника, мост со скрипом пополз вниз.

Двор, в который они вступили, мало чем отличался от двора их собственной заставы: те же деревянные избы, хозяйственные постройки, амбары с провиантом, вооруженные кто чем стражники, неторопливо прогуливающиеся по рантам. Только холм, на котором возвышалась высокая деревянная башня, был насыпан в самом центре двора, да к звукам леса и солдатской жизни примешивалось тихое ржание лошадей.

Тулли оказался, как ему и следовало по чину, в башне. Он сидел на втором ее этаже, в трапезной, за широким дубовым столом и ужинал, запивая бараньи ребрышки добрым хмельным пивом. Сказывались относительная близость заставы к замку и проистекающие от этого возможности по части снабжения.

При виде Киля розовощекое лицо Тулли нахмурилось, но, когда следом за лазутчиком в помещение один за другим вошли усталые путники, он просиял, поднялся из-за стола и приветствовал их с распростертыми объятиями. Именно такой, каким его помнил Хейзит со времени своего предыдущего визита.

Тулли отпустил лазутчиков подкрепиться с дороги с условием, что они, не откладывая, вернутся в лес к исполнению своих прямых обязанностей, а сам усадил нежданных гостей за стол и позвал слуг, чтобы те позаботились о достойном угощении.

— Вы едва разминулись с Локланом и его свитой, — первым заговорил он, когда все заняли свои места и машинально взялись за наполненные до краев бокалы. — Похоже, он так спешил показать свою новую знакомую отцу, что переночевал у меня прошлой ночью, а утром отправился в замок. Надеюсь, дождь не успеет его замочить. Вы видели его рыжую красотку, не так ли?

— Видеть-то видели, — ответил Фейли после короткой паузы. Он словно выждал, не захочет ли кто взять на себя тяжкую обязанность испортить столь гостеприимному хозяину настроение, однако желающих не нашлось, и он продолжал: — Да только думаю, про нее все забудут, когда узнают то, о чем сегодня знаем, увы, только мы. — Заметив, что Тулли поставил бокал на стол и насторожился, он посмотрел на своих спутников, будто призывая их в свидетели. — Шеважа перешли в наступление. Они научились управлять огнем. Наша застава сгорела. Ее больше нет. Боюсь, нам придется, не откладывая, поспешить следом за Локланом, чтобы предупредить Ракли.

— Нет уж, сидите! — резко повысил голос Тулли и даже закашлялся. — О таких вещах на скорую руку не говорят. Голод и усталость — плохие друзья и советчики. Так что давайте-ка ешьте как следует да запивать не забывайте, а пока суд да дело расскажите мне поподробнее, что случилось и что вы об этом знаете. Только говорите о том, что видели сами. А то есть тут у меня всякие умники, которые горазды языком трепать, да все больше байки разносят.

По мере того как гости по очереди описывали выпавшие на их долю испытания, лицо Тулли из розового становилось пунцовым. Он больше не прикасался к пиву и только сосредоточенно грыз давно обглоданную баранью кость. Прервал их рассказ он лишь однажды, когда Хейзит упомянул про встречу с черным всадником.

— Это что еще за пострел такой шатается по нашим лесам! Надо будет Ковдана настропалить, чтобы отыскал его.

— Как бы тот сам его не отыскал, — усмехнулся Фокдан. — Парнишка-то явно боевой. Его сперва увидеть надо, чтобы так просто о поимке говорить. А вот Хейзит с Фейли твоих лазутчиков еще на деревьях углядели.

«Последнее замечание было лишним», — подумал Хейзит, живо представив, что теперь грозит незадачливому Ковдану и его людям, однако Тулли притворился слишком увлеченным их рассказом, чтобы обратить должное внимание.