Альт-летчик 2
Шрифт:
– Токио, сейчас будет говорить премьер-министр Хара Такаси… – и что-то ответил на японском. Черт возьми! Я его совершенно не понимаю. Вот уж точно не в свои сани не садись!
– Вас! Можете говорить на немецком, французском или английском. – сказал он мне.
– Бонжур, мсье. С кем имею честь?
– Здесь премьер-министр Японии господин Хара Такаси и генро, член Тайного совета, маршал Ямагата.
– Я – вице-адмирал авиации Степан Гирс, народный комиссар Воздушного флота СССР. Хотел бы передать наши требования к правительству Японии.
– Мы вас внимательно слушаем, господин адмирал.
– Мы требуем вашей капитуляции, вывода войск из Маньчжурии, с территории Советского Союза, возвращения отчужденной территории КВЖД, Харбина, Порт-Артура, Больших и Малых гряд Курильских островов, денонсацию Портсмутского договора, расторжения всех договоров со всеми правительствами России и выхода Японии из
– Вы требуете слишком многого.
– Назовите мне город, который требуется стереть с лица Земли, любой, на японской территории. Вам разрушения замка Эдо мало? Мои бомбардировщики поднимают 14 тонн бомб, каждый. Пожар на островах Эдо я лично наблюдал пятнадцать часов назад. Кстати, как здоровье императора? Поймите, шутки кончились, господин Премьер. Здесь сидит бывший губернатор провинции господин Акира Масая, который уже совершил два перелета в 360 морских миль из Владимирского под Оху и обратно. Семьсот двадцать морских миль в день с перерывом на допросы. Трубочку передать?
– Передайте, пожалуйста.
Дальше мне переводил Востоков.
– Поприветствовал, говорит, что чувствует себя хорошо, отношение нормальное, грабежей не заметил, город взят, гарнизон Оотамару капитулировал без боя. Очень много железных аэропланов с большим количеством пулеметов. Александровск запросил помощи и границу открыли сами русские, но батальон, усиленный членами «Общества резервистов», был остановлен в пустой местности на замерзшем болоте, с помощью авиации, которая нанесла удары по мостам. Где сохранились японские гарнизоны он не знает, русские действуют очень быстро, возможности отследить их передвижения у него не было. Полковник Орими, скорее всего погиб.
– Скажи ему, Орими – в плену, ранен. – добавил я. Связь хорошая! Кричать в трубку не приходится. А ведь через два пролива разговариваем. Мне опять протянули трубку.
– Господин адмирал. Нам требуется провести заседание Тайного совета, к нашему огромному горю, великий Тенно и семь членов царствующей фамилии эту ночь не пережили. Жив принц Мити, наследник престола. Нам требуется консультация с ним.
– Вы не назвали город, по которому я могу нанести удар.
– Во имя господа нашего, Иисуса Христа, не делайте этого! – ответил мне другой голос, видимо, это говорил маршал Ямагата.
– У вас времени до восьми утра, господа члены Тайного совета, в восемь я подниму свои самолеты. – и положил трубку. Сейчас они начнут тянуть время! Начнут клянчить у всех зенитные орудия, таких самолетов ни у кого нет, а зенитки имеются, но… в Европе! Пока доставишь, ни одного целого города на островах не останется. Горят они замечательно! Каменных зданий не слишком много. Сплошная Хиросима!
Как и ожидалось, в восемь никто не позвонил, а мы всю ночь готовили маленький подарок последнему принцу страны восходящего Солнца. В 09.00 ему передадут небольшой «сюрпрайс». Есть на входе в Токийский залив маленький замечательный городишко: Йокосука, подходы к которому прикрывают две крепости, три форта и большое количество береговых батарей. На рейде обязательно стоит броненосец, а иногда два. За фортом «три» находятся две небольшие бухты, разделенные островом Агатсума. И там, как сельдей в бочке, напихано кораблей. И не простых, а вооруженных. А чуть в стороне в Негоши бэй – больше десятка плавучих доков. Заходить будем от солнца. Я, к сожалению, в этот вылет не пошел, я – на ответственной работе: телефон охраняю. Ребята ушли по другому маршруту, и взяли с собой не 25-килограммовки, а сотки. Станция под звучным названием «Микадо» послужила ориентиром. Бомбардир Василий Степанов не промахнулся, воткнув четыре и три сотки в стоявшие у одного причала новейшие японские недо-дредноуты «Сацума» и «Аки». А после доворота ударили по плавдокам и скоплению кораблей в одной из гаваней Йокогамы. Разворачивались с отворотом влево, обнаружили еще два пирса с семью кораблями у них, вниз пошла большая серия бомб, так как там на берегу были и огромные цистерны с жидким топливом, а рядом – ровные черные валы угля. И все это на глазах жителей крупнейших городов страны.
В налете принимало участие три самолета, два из которых «работали» по земле крупнокалиберными бомбами. Каждый нес на внешней подвеске четыре 500-килограммовок и восемь по 250. Вообще-то, это были транспортные машины, но бомбовый прицел у них стоял. Да, несколько хуже у них получилось, но грохоту и шуму было много. Закончив работу, они ушли «домой» строем, проплыв над самим Токио.А лодки, разбившись на пары и четверки, шныряли везде, и над Охотским, и над Японским морем, топя все, что попадалось на пути. Особое внимание они уделяли топливу и кораблям военно-морского флота. Очень удачно сработали в бухте Оминато, потопив три миноносца. У Ниигаты удачно атаковали и повредили броненосец, довольно старой конструкции, шедший в сторону Владивостока.
Телефон зазвонил в 10 часов. Мне начали объяснять, что я не понял, что они считали, что у них есть еще два часа разницы во времени. У нас действительно два часа разницы, но это не отменяет сказанного.
– Я давно проснулся, размялся, позавтракал, а звонка нет, продолжил операцию, показал всем, что произойдет, и какова реальная мощь вашей армии и флота. Надеюсь понравилось? Будем продолжать или, все-таки, начнем переговоры? Если помните, то начинаете Вы, с признания Советского Союза и его территориальной целостности.
– Да-да, господин народный комиссар, соответствующая нота направлена нами в Берлин.
– Объявите это по радио и передайте в Лондон. После этого можете перезвонить, договоримся о месте проведения.
В 11 часов 20 января Токийская радиостанция, а одновременно с ней ВВС, передали сообщение японского правительства о признании СССР, и о том, что они просто горят желанием вернуть нам, утерянные царским правительством, территории, порядок передачи которых будет решен в ближайшее время путем переговоров между Премьер-Министром Японии и уполномоченными лицами со стороны СССР. Совсем другое дело! По телефону я предложил забрать делегацию из Ниигаты и провести их в мэрии станицы Владимировки, сославшись на то, что здесь есть телефон, а во Владивостоке только телеграф. Дела пойдут чуточку быстрее. И что сегодня сюда прибудет нарком обороны товарищ Фрунзе, он уже вылетел на Сахалин. Договорились, что делегация Японии будет из двух человек, с помощниками, представляющих, как правящую партию Сейюкай, так и военных.
– В переговорах желает принять участие принц Мини.
– Особых возражений нет, но в городе немного неспокойно, здесь достаточно много японских подданных, за поведение которых мы отвечать не можем. Не думаю, что это будет безопасно для принца. Вы же знаете, что у вас значительное число ультранационалистов, которые ни перед чем не остановятся.
– Мы учтем Ваше мнение, господин народный комиссар.
Глава 4. Трудные переговоры
Днем на «царской» 10-тиместной лодке прибыли Сталин, Фрунзе, Чичерин и Молотов, официальные руководители операции и представители НКИД, которые привезли мандаты на ведение переговоров с Японией, но, кроме меня. «Догадываясь», что наша дипломатия всегда грешила тем, что все войны проигрывала в ходе мирных переговоров после окончания войны, я направил во ВЦИК и лично Владимиру Ильичу запрос о своем статусе на переговорах. В телеграмме лично Ленину указал и причину своей настойчивости. Сделал ссылку на несколько неудачных статей в договоре с Ататюрком. Плюс японцы будут просить поставки нефти и самолетов. Да, мы продали Турции устаревшие машины с би-ротативными движками, у которых есть предел по мощности. Хорошие двигатели, но мы от них сами отказались по очень многим причинам. Все это находится в моей компетенции, но меня, почему-то, отстранили от переговоров. Москва молчала почти 12 часов, поздно ночью я получил телеграмму Ленина, подтверждающую мои полномочия. Учитывая то обстоятельство, что Ильича уже довольно скоро не станет, требуется более внимательно смотреть по сторонам и держать руку на пульсе. Я, правда, догадываюсь: чьи это проделки, но внешне он их не демонстрирует. Но утром выяснилось, что это не совсем так: это Фрунзе и Чичерин решили, что меня уж слишком много, да и риторика у меня жесткая. Сталин и его друг Молотов были на моей стороне.
– Сейчас требуется давить и давить, лавировать, и опять давить! – заметил Молотов, – У Степана Дмитриевича это здорово получается.
– Малейшая слабинка будет использована против нас. – добавил Сталин.
– Вот увидите, они постараются протащить на переговоры англичан. – мрачно заметил Чичерин.
– А пусть попробуют! У нас нет дипломатических отношений с Великобританией. Признание – участие в переговорах, а на нет и суда нет. Сорвут переговоры – ударим по другим болезненным точкам. Еще две машины ГТБ-4м вылетели из Гатчины. Через полтора суток будут на месте.