''Альта'' против ''Барбароссы''

В Берлине тоже проводились напряженные секретные совещания. На основании решений, которые принимались в ходе этих совещаний, 10 июня 1941 года главнокомандующий сухопутными войсками генерал-полковник Ф. Гальдер по указанию Гитлера подписал секретное распоряжение «О назначении срока нападения на СССР».

О существовании этого документа знали Гитлер, Геринг, Гиммлер, Браухич, Кейтель, Паулюс и еще несколько руководителей вермахта.

В распоряжении указывалось:

На основании предложения, представленного командованием сухопутных войск, Верховное главнокомандование вооруженных сил назначило для приготовления к военным действиям следующие сроки:

1. Днем «Д» операции «Барбаросса» предлагается считать 22 июня.

2. В случае переноса этого срока соответствующее решение будет принято не позже 18 июня. Данные о направлении главного удара будут в этом случае по-прежнему оставаться в тайне.

3. В 13.00 21 июня войскам будет передан один из двух следующих сигналов:

а) сигнал «Дортмунд». Он означает, что наступление, как и запланировано, начнется 22 июня и что можно приступать к открытому выполнению приказов;

б) Сигнал «Альтона». Он означает, что наступление переносится на другой срок; но в этом случае уже придется пойти на полное раскрытие целей сосредоточения немецких войск, так как последние будут находиться в полной боевой готовности.

4. 22 июня, 3.30: начало наступления сухопутных войск и перелет авиации через границу. Если метеорологические условия задержат вылет авиации, то сухопутные войска начнут наступление самостоятельно...

До нападения фашистской Германии на Советский Союз оставалось двенадцать дней.

За это время в Центр поступило несколько донесений от советских военных разведчиков, которые предупреждали о грозящей опасности.

Три радиограммы прислал Рихард Зорге.

«Рамзай» предупреждал начальника военной разведки о готовности Германии к вероломному нападению на СССР.

Две радиограммы прислал Шандор Радо.

«Дора» сообщал о возможности в ближайшие дни германского вторжения на территорию СССР.

Одна радиограмма поступила от Ильзе Штёбе.

16 июня резидент «Арнольд» на основании данных, поступивших от «Альты», сообщал о том, что «в кругах штаба верховного главнокомандования упорно циркулирует версия о выступлении против нас 22 – 25 июня. Финляндия и Румыния готовы выступить вместе с немцами».

Одно донесение от резидента советской военной разведки «Коста» из Софии.

«Коста» докладывал о том, что германский представитель в Болгарии 20 июня сказал, что военное «столкновение ожидается 21 или 22 июня».

«Коста» также сообщил о том, что в Польше находятся 100 германских дивизий, в Румынии – 40, в Финляндии – 6, в Венгрии – 10 и в Словакии – 7. Всего 60 моторизованных дивизий.

Завершая свое донесение, «Коста» сообщал: курьер, прибывший из Бухареста, сказал, что в Румынии мобилизация окончена и каждый момент ожидаются военные действия. В настоящее время в Болгарии находятся 10 000 немецких войск.

Одно донесение от источника «ХВЦ».

Были и другие сообщения.

Утром 21 июня 1941 года источник советской военной разведки Герхард Кегель («ХВЦ»), работавший в германском посольстве в Москве, вызвал на экстренную встречу представителя Разведуправления Красной Армии военинженера 2-го ранга Константина Леонтьева. Это означало, что источник «ХВЦ» имеет какое-то важное сообщение, которое он должен срочно передать разведчику.

На этот раз Кегель и Леонтьев встретились около станции метро «Дворец Советов» (ныне – «Кропоткинская»). Кегель был взволнован. Он сообщил, что располагает минимумом времени, так как в посольстве за каждым сотрудником установлено наблюдение и по указанию посла Шуленбурга никто не имеет права покидать территорию посольства.

– По всем данным, – сказал Кегель, – ночью начнется война. Посол дал указание всем сотрудникам представительства собраться в здании посольства, все секретные материалы немедленно уничтожить.

Леонтьев внимательно слушал сообщение источника, стараясь запомнить каждое слово, ведь речь шла о начале войны против СССР.

– Шуленбург получил важную телеграмму из Берлина, – продолжал Кегель. – Содержание ее известно пока только послу. Постараюсь до наступления вечера узнать, какие указания прислал Риббентроп, и сообщить вам, – завершая свое короткое донесение, сказал немецкий дипломат и передал Леонтьеву записку.

– Здесь все, что я вам только что сообщил, – добавил он.

Леонтьев, понимая огромную важность сообщения Кегеля, попросил его узнать, какие же указания получил посол Шуленбург из Берлина и предложил встретиться в семь часов вечера.

– Звоните по этому телефону, – Леонтьев впервые сообщил источнику номер своего служебного телефона и добавил: – По вашей просьбе меня обязательно найдут, и мы с вами встретимся в любое время...

Подъехав к германскому посольству, Герхард Кегель вынужден был оставить свою машину на улице: во дворе дипломатического представительства горел костер, клубы дыма рваными клочками поднимались над оградой. Кегель понял, что его германские коллеги уничтожают какие-то документы, которые не должны были попасть в чужие руки в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств.

Войдя во двор представительства, Кегель столкнулся с начальником секретариата и хозяйственного отдела посольства господином Ламлой.

У этого дипломата было прозвище «канцлер». Он командовал служащими секретариата, архива, техническими секретарями, машинистками и стенографистками, радистами и водителями. Ламле подчинялись сотрудники службы безопасности посольства и даже посольские повара.

Кегель поддерживал с Ламлой дружеские отношения, которые были чрезвычайно важны. От него Кегель узнавал о прибытии в Москву различных немецких делегаций, их составе, в котором всегда находились сотрудники гестапо или немецкой разведки. Знакомясь с ними с помощью Ламлы, Кегель, как гостеприимный хозяин, хорошо знающий местные условия, приглашал немецких коллег в рестораны гостиниц «Националы» или «Метрополь», угощал по-русски и получал от берлинских гостей ценную информацию о том, что происходит в различных ведомствах Берлина. Эти сведения Кегель сообщал К. Леонтьеву, которого знал как Павла Ивановича Петрова.

Встретив Ламлу во дворе посольства, Кегель спросил его, что происходит.

Ламла «по секрету» сообщил Кегелю, что прошлой ночью он получил из Берлина указание срочно уничтожить все оставшиеся секретные документы.

– Приказано оставить только шифровальные блокноты, которые еще могут понадобиться. Через два часа я все закончу и вы сможете поставить свою машину во дворе, – сказал Ламла, торопливо прервал разговор и скрылся в одной из своих многочисленных комнат.

Кегель понял, что дел у «канцлера» Ламлы сегодня действительно много. Не без разрешения посла он разжег костер во дворе посольства. Видимо, посольские печи, предназначенные для уничтожения секретных документов, работали на полную мощность и были перегружены.