Алтарь страха (сборник)

— Я сейчас подумал вот о чем. У всех этих типов, о которых ты просил отчеты, есть одно общее.

Армстронг подскочил в кресле.

— И что же это? — нетерпеливо спросил он.

— Они живы, — сказал Хансен.

Армстронг расслабился.

— Ну разумеется, они живы. Какой смысл собирать информацию о покойниках?

— А почему бы и нет? Может быть, кто-то из них как раз и подходит под твой общий знаменатель — или подходил, пока был жив.

— Что ж, верно.

— Более того, кое-кто из них мог умереть и естественной смертью.

— Это ты к чему?

— А к тому, что могли загнуться от сердечного тромбоза.

— А ведь и верно, могли! — Армстронг обдумал эту мысль. — Предположим, что мы вычислим дюжину человек, умерших от этой причины, — ну и что? Любой медик тебе скажет, что каждый день даже в одном Нью-Йорке дюжина людей загибается по этой причине. Может быть, твое предположение что-то и значит. Но что?

— Ты наверняка уже и сам понимаешь, что это значит, — проницательно предположил Хансен. — Ты же сам застукал на месте преступления светловолосого с помощью твоей камеры. Ты же не слепой и не обколотый наркотиками. Ты как дважды два видел то же самое, что и я, и уже раз пятьдесят задумывался над происходящим. — Он начал крутить кольцо на пальце. — А поскольку власти конфисковали твой фильм, наверняка копы тоже размышляют над тем, что происходит, и скоро придут к выводу.

— Да, — нехотя согласился Армстронг. — Я думал о той штуке, которую он держал в руках, стоя у двери. Она походила на фонарик. Но какой смысл подходить к двери с фонариком в руках? Нелогично. Тем не менее он подошел и держал эту штуку, как пистолет, хотя она и не походила на пистолет. — Он уставился на Хансена: — Поза этого парня и выражение лица создавали впечатление, что он держит в руках какое-то оружие. Я предположил, что это распылитель какого-то газа.

Хансен кивнул:

— Я тоже так подумал. Когда он столкнулся с Маршаллом, то что-то прыснул, отчего тот свалился. — Он облизнул тонкие губы. — Я могу рассуждать только в пределах известного, хотя известное не означает знакомое. Я не думал, что это какое-то совершенно новое устройство. Скорее всего, это карманный газовый пистолет или распылитель. И поэтому я вчера позвонил доктору Лоури и спросил, известен ли ему такой газ, от которого человек получает сердечный тромбоз.

— И что же он сказал?

— Он сказал, что это чушь.

— Итак, мы опять вышли в никуда, — проворчал Армстронг.

— Он погрузил меня в лавину слов, каждое ценой в десять долларов, но смысл остался тот же: такого газа нет. — Вновь облизнув тонкие губы, он добавил: — Но…

— Да продолжай же! Что ты тянешь резину!

— Но воздействие газа раздражающего типа может привести к респираторным конвульсиям, а уже они могут вызвать смерть человека, даже если заболевание кардиальным тромбозом находится у него в начальной стадии. — И он пояснил в более доступных, но и в более откровенных терминах: — У жертвы пульс прыгает до неба, и сгусток крови всасывается в сердце.

— Да, много мы поимели с этого объяснения, — высказался Армстронг, вновь погружаясь в уныние. — Я сам видел, как Мэндл сползал с кресла. Видел собственными глазами. Он даже не кашлянул.

— Я знаю. Я сам проверял дело Мэндлй. И читал результаты вскрытия Маршалла. Он не отравился газом — в легких и следа от него не осталось. Не было у него и конвульсий — совершенно определенно.

— Вот мы и вновь вернулись на то место, откуда начали. Газовый распылитель светловолосого газовым распылителем не является. — Косматые брови Армстронга сошлись на переносице. — Итак, в данный момент мы в тупике. Но я вырвусь из него, если только не сверну себе шею или кто-нибудь другой мне ее не свернет. Вполне возможно, что, когда я получу от тебя все отчеты, я выйду на какой-нибудь новый след. Имеющихся пока недостаточно. Мне нужно много отчетов — и чем раньше, тем лучше.

— Ну, это моя забота, — спокойно сказал Хансен. — Скоро я закончу эту работу. Тем более что она пересекается и с моими интересами.

Уже наполовину открыв дверь, Армстронг остановился на пороге:

— А мне не расскажешь?

— Я веду расследование. Те парни, что обыскали твою квартиру и лабораторию, делали это не ради забавы. Они что-то искали, пусть мы и не знаем, что именно. И если бы выяснилось, что какие-то бумаги уничтожены или пропали, появился бы след. Вот под каким углом я и рассматриваю это дело.

— Попусту тратишь время. — Армстронге интересом посмотрел, как Хансен открыл рот, но ничего не сказал и вновь закрыл его. — Я под таким углом столько уже нарассматривал, что меня даже тошнит. Я постоянно прихожу к одному и тому же выводу, а именно: фэды знают, что собой представляет предмет поиска, но не скажут. И те парни искали то, чего у меня нет и быть не должно. И они хотели в этом убедиться.

— А фэды отказываются рассказывать?

— Отказываются.

— Черт знает что! — Хансен устало потер лоб. — С каждой минутой мы погружаемся все глубже и глубже, даже и не зная, во что погружаемся.

Опустив широкие плечи в знак смирения, Армстронг закрыл за собой дверь и отправился домой.

Хансен или кто-то другой навел в его квартире порядок и запер дверь на ключ. Армстронг по достоинству оценил проявленную о нем заботу. Сняв пальто, он повесил его на крючок, потом извлек свою шпионскую камеру, перезарядил, привел в готовность и вставил в укромное место.

Затем позвонил Клер Мэндл. Она появилась на экране, как обычно опрятная и свежая.

— В последнее время никто не рыскал в вашем доме? Или, может быть, совали нос в бумаги? — спросил он.

Она даже вздрогнула:

— А вам откуда известно?

— Потому что у меня произошло то же самое, — мрачно поведал он. Он и тут не преминул воспользоваться дарованной возможностью: — Если хотите узнать, отчего да почему, то лучше не по телефону, а за чашкой кофе.

— Это ваше последнее слово?

— Да.

— Ничего себе! — выразила она свое отношение к предложению. — Хорошо, я согласна. Вечером?

— Уау! — взвыл он от радости, понимая, что ведет себя как мальчишка, но она одобрительно улыбнулась. — В том же месте, в то же время?

— И даже раньше!

Пунктуальная, как обычно, она явилась в облегающем, безукоризненно сшитом платье, и на голове ее красовалась небольшая шляпка.

— Ну, — сразу приступила она к делу, как только они сели за столик, — вы собираетесь посвятить меня в тайну?

— О да. Квартиру мою перевернули вверх дном дня три или четыре назад. То же случилось с моей лабораторией в Хартфорде. Но больше всего меня волнует тайна, окружающая предмет поисков. — Он осторожно посмотрел на нее. Тут надо действовать деликатно, дабы все не пошло насмарку. — Поскольку случившееся имело место вскоре после нашего последнего разговора, я предположил существование некой связи. Может быть, нас обоих подозревают в том, что мы сообща владеем какой-то информацией. И в таком случае к вам тоже должны были пожаловать незваные гости.

— Понятно, — Она искренне недоумевала. — Но что же такого у нас общего, что надо у нас искать?

— Может быть, то, что хранится в вашем доме? — предположил он.

На нее эти слова не произвели должного впечатления. Наоборот, они озадачили ее еще больше.

— Кто-то вчера забрался ко мне, перерыл все бумаги, устроил на письменном столе и в библиотеке разгром, но ничего не взял.

— Вы уверены, что ничего не пропало?

— Абсолютно.

— Может быть, что-то из бумаг Боба?