Алтарь страха (сборник)

Увидев Армстронга, капитан воскликнул:

— Вы только посмотрите, кто тут у нас! Опять фильм снимали?

— На этот раз нет.

— Жаль. — Он оглядел комнату. — Три жмурика здесь и один в соседней комнате. Мертвее мертвого! И как прикажете выбивать показания из мертвецов? — Он беспомощно пожал плечами. — Ну ладно, перейдем к делу. Что тут произошло?

Армстронг, выбирая слова, заговорил:

— Я сидел тут и консультировался с моим агентом, когда ворвалась эта толпа и принялась требовать у меня информацию, которой, к несчастью, я не обладал. По непонятным мне причинам они продолжали настаивать на своем, считая, что я молчу из упрямства. Пит, который болтался на улице, видел, как они входили, узнал их, вспомнил, что их разыскивают, и вызвал двух полицейских. Те прибыли как раз в тот момент, когда ребята собирались обойтись с нами круто. Немного постреляли. На все ушло меньше минуты. Что получилось — вы видите.

— Ладно, как предварительная версия принимается, хотя, судя по всему, девять десятых вы упустили. Например, какую информацию они от вас требовали?

— Подробности, касающиеся строительства последних наших ракет.

— О! — выдохнул капитан. — Тогда сто к одному, что парни — иностранцы. И мы вряд ли их идентифицируем. А значит, это работа для ФБР. Позвоню-ка я им.

— Их уже вызвали. Они едут.

— О’кей. Делаем свое дело и отваливаем. А они пусть занимаются своей работой.

Капитан начал распоряжаться. Десять минут спустя прибыли люди из ФБР. Их было четверо. Трое присоединились к полицейским. Четвертый подозвал к себе Армстронга:

— Я отвезу вас в штаб-квартиру.

Когда они оказались там, Армстронг предстал перед тем самым широколицым чиновником, который расспрашивал его о Клер Мэндл.

— Итак, вашим друзьям пришлось туго, мистер Армстронг. Что случилось?

Армстронг вкратце рассказал, сообщил то же самое, что выложил и полицейскому капитану.

Чиновник на минуту задумался, затем спросил:

— А что именно они хотели узнать о ракетах?

— Они требовали подробности, касающиеся строительства ракет номер девятнадцать и двадцать.

— Насколько мне известно, строительство девятнадцатой во Франции даже еще и не начиналось. А кто будет строить двадцатую — вообще неизвестно. Может быть, и мы, если восемнадцатая тоже взорвется.

— Ваше умение владеть лицом впечатляет, — сообщил ему Армстронг.

— Что вы имеете в виду?

— То, что вы мне так ничего и не сказали.

Чиновник изобразил вежливое недоумение:

— А что я должен был сказать?

— Да нет, пожалуйста, лгите, если хотите, — раздраженно проворчал Армстронг, — Только я-то сразу это чувствую.

— Вы меня заинтриговали. Даже представить себе не могу, о чем, по вашему мнению, я умалчиваю. Но уж коли до того дошло, то и вы не очень разговорчивы. Вы не рассказали мне и четверти из того, что знаете.

— Так, значит, зуб за зуб.

— Да, — согласился чиновник. — Может быть, и так. Но вы, похоже, не видите различия в наших позициях. Вы как свободный гражданин, ни в чем не обвиняемый, можете рассказать столько, сколько захотите. Я же могу выкладывать лишь то, что разрешено мне моим начальством. И разумеется, такое разрешение не диктуется желанием удовлетворить ваше любопытство. — Он постучал пальцем по столу, подчеркивая значимость своих слов. — Но если вы сочтете возможным поделиться с нами той информацией, о которой, очевидно, умалчиваете, то и мы тоже, учитывая вашу важную роль в этом деле, вполне возможно, отнесемся к вам с большим доверием.

— Я хотел бы подумать.

Чиновник жестом выразил легкое нетерпение:

— Послушайте, дружище, это не та проблема, которая требует долгого и тщательного размышления. К тому же это ваш долг. Банда иностранцев вмешивается в наши ракетные дела. Разве это не повод для американского гражданина вспомнить о своем долге и…

— Только не надо рассказывать мне о долге! — резко прервал его Армстронг. — Ситуация вышла на такой уровень, что тут каждый человек уже сам для себя решает, в чем его долг, и при этом он вовсе не обязан прислушиваться к тому, на что толкают его те квазипатриоты, чья лояльность устремлена к месту, расположенному отсюда на расстоянии в шестьдесят миллионов миль.

— Шестьдесят миллионов миль! — присвистнул чиновник. — Бред какой-то!

— Точно, братец, — согласился Армстронг. — Такой же бред, как и почитание индусами священных коров. А то, что биржевой брокер свой бумажник ценит больше родной матери, не бред? А то…

— Вы что, издеваетесь надо мной? — Лицо чиновника окаменело.

— Я издеваюсь над людьми, подобными сенаторам Линдлу и Уомерсли, и над целой толпой их могущественных и влиятельных друзей. Солидные, надежные граждане, которые отдают честь флагу и поют национальный гимн, и в это же самое время спят и видят, как все американские ракеты взрываются.

— Это официальное обвинение, выдвинутое против сенаторов Линдла и Уомерсли?

— Воспринимайте как знаете. — Армстронг поднялся. — Но если копнете глубже, то наткнетесь на богатые залежи. Если, конечно, какое-нибудь высокопоставленное лицо вообще не запретит вам копать!

Сжав губы, чиновник ударил по кнопке звонка вызова. Появившемуся типу он сказал:

— Пожалуйста, проводите мистера Армстронга на выход.

Лицо его отражало задумчивость, смешанную со злостью.

Армстронг улыбнулся про себя, повернулся и вышел из кабинета.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Оказавшись у дверей своей квартиры, Армстронг осторожно открыл замок, вошел внутрь и внимательно огляделся. Зная о встроенном микрофоне, он довольно быстро отыскал его. Местечко, выбранное для микрофона, делало честь специалисту — стоваттную лампочку выкрутили из прикроватного абажура, а на ее место вставили другую, более сложную по конструкции. Лишь сняв абажур, он обнаружил подмену.

Выкрутив лампу из патрона, он внимательно ее осмотрел. Внутри, под обычной стеклянной оболочкой, располагалась обычная двойная спираль, зато пластиковый цоколь в два раза превышал обычные размеры.

Швырнув лампочку в камин, он на всякий случай еще и раздавил каблуком пластиковый цоколь. Тот раскололся, открыв мешанину деталей, столь сложных и крошечных, что сборка могла производиться лишь под увеличительным стеклом и лишь искусным мастером! Главные нити накаливания обегали устройство по бокам, напрямую с ним не соединяясь, и подпитка микрофона осуществлялась с помощью блестящего паукоподобного блока питания размером с кнопку, удерживающего одну из нитей.

Поскольку провода, связывающие подслушивающее устройство с далеким слушателем, отсутствовали, оставалось предполагать, что аппарат преобразует звуковые колебания в радиочастотные. Без тестирования в лабораторных условиях невозможно было точно установить дальность действия прибора, но Армстронг на глаз определил ее ярдов в двести. Микроскопичность схемы не позволяла тщательно ее рассмотреть, но все же можно было сделать вывод, что это не обычный и простенький радиопередатчик, применяющийся в земной практике. Незначительные признаки выдавали в приборе неземное происхождение, поскольку термионное управление осуществлялось кристалликом цвета розового опала, вокруг которого и лепились прочие крошечные компоненты.

Положив это загадочное устройство на стол, он вытащил из кармана предмет, похожий на фонарик и принадлежавший некогда светловолосому, и стал внимательно его разглядывать. Эта штуковина, двух дюймов в диаметре и шести в длину, имела сбоку кнопочку, а на конце — толстую линзу из прозрачного пластика. Гладкий на ощупь предмет, цвета радиевого покрытия, был довольно тяжелым.

На корпусе отсутствовали какие-либо отверстия или зажимы, а поскольку единственный открытый конец закрывала линза, то предположение о «фонарике» как о распылителе газа, явно было ошибочным. Направив оружие в открытое окно, Армстронг нажал на кнопку. Ничего не произошло — по крайней мере видимого. Не было ни звука, ни луча. Армстронг направил «фонарик» на оконное стекло. Тоже без результата. Стекло осталось целым.