Альтер Эго. Обретение любви

— И ты с ними подрался?

— Нет, я не дрался. Девочка заплакала, они смеялись, а шапка болталась на ветке. Я положил портфель на лавочку и прыгнул.

— Что ты сделал? — не понял Макс.

— Прыгнул. Это уже в классе шестом было, мы тогда большие прыжки прошли, жете на середине. Я лучше всех прыгал… Достал я шапку, с первого раза. Отдал ей, мальчишки замолчали, потом ушли.

— А она? Спасибо хоть сказала?

— Не помню, наверно, сказала. Она меня обняла и поцеловала в щеку.

— А потом?

— Ничего, я редко её видел. Занят был в академии.

— А Вика, партнерша твоя? С ней что было?

— Ты и про Виктусю знаешь, — покачал головой Сергей. — И с ней ничего кроме танцев не было. Подвел я её, когда с Яковом…

— Ну, что было, то было, — не желая про Якова начинать, Максим поспешил сменить тему. — Так гулять поедем? В первый же твой выходной?

— Поедем.

***

В Гатчине толпами бродили туристы, парк не подарил уединения, на которое рассчитывал Максим. Да и ехать пришлось к черту на рога, уже и гулять расхотелось. Лучше бы в Павловск наладились, гораздо ближе, прямо с поезда и парк. В Павловске Максим бывал, тамошний ландшафт ему казался живописнее, а дворец — более домашним.

Гатчина давила суровостью. Но Сергей восторгался и парадными залами дворца, и геометрией цветников в собственном садике, скульптурами, прудами, живописными уголками.

— Красиво, как в театре! Хорошо, что поехали. Спасибо!

— Мне-то за что? Это императора Павла надо благодарить, его дворец, — отшучивался Максим.

На самом деле он был рад видеть Сережу таким. Воодушевленным и счастливым. Неужели потому, что снова вместе? Ведь и у самого щенячий восторг. Полтора года — как страшный сон. Макс не верил в слово “никогда”, старался избегать его, но сейчас, в этот безоблачный солнечный день, сказал себе, что НИКОГДА, ни при каких обстоятельствах больше не расстанется с Сержем. Будут ли они делить постель или только дружить, но друг без друга им нельзя. Весь мир рушится, когда Сережа где-то далеко и Макс не знает что с ним. Так не будет!

Они шли через очередной мост, перекинутый над прудом, в воде отражались раскидистые дубы — аллея уходила наверх к дворцу. Мирный пейзаж нарушил отчаянный детский рев — под дубом стояли женщина с девочкой, а над ними в ветвях покачивался синий шар, наполненный гелием. От шара свисала бечевка, но конец болтался слишком высоко, чтобы ухватиться. Женщина беспомощно смотрела наверх, а девочка рыдала:

— Мой ша-а-а-а-а-арик!

— Вот тебе и дежавю, — сказал Макс, вспомнив недавний разговор в кафе.

— Да, — приостановился Сергей. — Давай достанем?

— На дерево, что ли, лезть? Из-за шарика? Да она ей другой купит, у входа в парк же продаются.

— Много ты понимаешь, ей этот нужен и сейчас… Подожди, я попробую, — Сергей прикинул расстояние для разбега и снял куртку. — Подержи.

— Нет, Серж, ты что? Мало тебе травм?

Но Залесский не слушал, он жестом показал женщине отойти от дерева, она поняла, отвела за руку девочку. А потом Макс смотрел во все глаза, как Сергей встал в позу, руки его привычно приняли хрестоматийное подготовительное положение: одна отведена в сторону другая перед собой, чуть откинулся назад торсом, нога приподнялась в заноске, разбег, один короткий шаг, второй, деми плие и… оттолкнувшись стопами, Сергей взлетел!

Ноги раскрылись в воздухе, подъемы вытянулись, насколько позволяли кроссовки, на секунду он завис, отрицая земное притяжение, женщина ахнула, девочка перестала плакать. Пальцы поднятой вверх руки ухватили бечевку, шарик благополучно отделился от ветки. Сергей мягко приземлился, коснувшись дорожки сначала носком, потом стопой.

— Ненормальный! — выдохнул восхищенный Макс, однажды он вот так же увидел прыжки Залесского в первый раз. Ничего не изменилось, легкость и полет. И кто-то еще говорит, что с танцами покончено? Нет, все только начинается.

— Ну вот, держи крепче, — Сергей протянул девочке конец бечевки, — надо сделать петельку и надеть на руку, тогда точно не улетит, — посоветовал он.

— Да, сейчас. Спасибо вам большое! — отозвалась женщина и перехватила вновь обретенный шар. — Вот видишь, Катя, а ты ревела! — укорила она девочку. — Скажи дяде спасибо.

— Спасибо!

— Пожалуйста, — улыбнулся Сергей, — рад был помочь.

***

— Нет, Макс, это дерьмовая идея!

— А мне нравится!

— Лучше Лебединое озеро! Белое адажио с Наташей Симаковой мы и на пятачке станцевать можем.

— Да заебали уже все с этим Леблядиным! Каждый год, летом, не вынимая, решительно все труппы, все, кому не лень, если могут набрать хотя бы две линии по четыре корды.

— Макс!

— Послушай, мы же договорились, ты обещал не спорить. Клиенты мои, ведь так? Что ты теряешь?

— Репутацию.

— Ах ты боже мой! Христова невеста! — молитвенно сложил ладони Макс. Сергей с хохотом закинул руки за голову, он лежал на шкуре, брошенной у камина.

Лазарев с Залесским не жили больше в гостинице, и квартиры, купленной на Яшкины деньги, тоже не было — ушла в дело, частично за аренду помещения под балетный класс, частично на автомобиль. А жилье Максим снимал — дом в пригороде. От Питера километров тридцать, но на машине, если без пробок, то полчаса до центра.

От того, что задумывал Макс, до воплощения мечты оказалось довольно далеко, а путь тернист и неровен. Чем только не приходилось пробавляться, но Лазарев не отступал, а удача по-прежнему оставалась на его стороне. Впрочем, хоть и полагаясь на неё, он старался действовать обдуманно, тщательно выверяя каждый шаг. Время рисков в мутной воде закончилось, наступило время расчетов.

Шел две тысячи шестой год, кризисы накатывали, но и откатывали. Давно канул в Лету Союз нерушимый, генсека в Кремле сменил Президент, а первого секретаря Ленинградского обкома КПСС в Смольном — губернатор. Менялась обстановка в стране, менялись сильные мира сего, неизменным оставался их досуг — любили балет и оттянуться. Закрытые пьянки стали называть модным словом "презентация". На презентациях устраивали концерты, для участия приглашали модных эстрадных певцов и балет. А собирались за фуршетами и те, кто, выйдя из тени, провозгласил себя новой русской элитой, вчерашние клиенты Макса. При этом, на удивление, три четверти новоявленных вельмож, оказывается, происходили из известных дворянских семей. Естественно, они хотели учить своих детей иностранным языкам, музыке и танцам. Особенно дочерей, чтобы как в Институте благородных девиц. Слово “балет” и вид пачки и атласных касков приводил их в трепет. Грех было не использовать эти склонности.

Макс продал квартиру, купил машину, арендовал помещение недалеко от Мариинского театра и Консерватории — во Дворце Культуры Связи на Большой Морской, и устроил там репетиционный зал. Оборудовал его зеркалами, станками и матами, были и душевые, и раздевалки. В субаренду зал сдавал клубу экстрасенсов, сам же использовал для подготовки выступлений для презентаций.

Лазарев легко находил заказы, помогало то, что он был вхож что к бывшим “браткам”, которые пробились в депутаты государственной думы и на другие высокие места, что в закрытый кастовый мир геев. Причем не "косил" под них, как многие натуралы в надежде найти поддержку успешных и влиятельных. Он оставался тем, кем был. Не афишировал и не скрывал — за это уважали, а “балетную антрепризу Максима Лазарева”, как называли команду Макса, часто приглашали на мероприятия. Знали, что в программе обязательно будет "светловолосый принц" — Сергей Залесский.

Шансы Лазарева получить перо под ребра значительно сократились, он оставил и прибыльных "одноруких бандитов", и стремный видеозал, и сосредоточился на прокате балетных артистов. Устраивал и поездки, но в основном работали в Питере. Чаще — в особняках или на небольших сценах. Случалось и на природе, но это летом.

Платил по-честному, с заказчиков сдирал три шкуры, а братьев-артистов не обижал. Потому и расписывались у него в пустых ведомостях, знали, что получат сполна все оговоренное и даже сверх того.