Альтер эво

– Да вам не от боли, а от идиотизма нужны таблетки, только помогут ли? – потерял терпение медик. – Слушайте, я вызываю охрану. Если вы куда-то отправитесь в таком состоянии, я не ручаюсь за…

Марк развернулся и положил врачу руки на плечи. В большей степени для того, чтобы устоять на ногах, но и для убедительности вышло неплохо.

– Доктор. Я очень ценю то, что вы для меня сделали. Но я ретривер, понимаете? Мне кое-что известно. Если я говорю, что дело срочное и важное, то так оно и есть, поверьте.

Врач молча уставился куда-то ему в переносицу. Потом быстро достал из нагрудного кармана фонарик и по очереди посветил в зрачки. Раздраженно хмыкнул.

– Ваши друзья уже уведомили меня о роде вашей деятельности. Тем меня и заинтересовал ваш случай. Но, поймите вы уже: если вы сейчас уйдете, ретривером вам, вполне возможно, больше не бывать. – Марк на секундочку потерял равновесие и оперся о низкорослого медика, а тот радостно продолжил: – Ваша нейрохимия в жутком состоянии. Этот токсический агент вмешивается в механизм синаптической передачи, в результате чего…

– Доктор, – перебил Марк, выравниваясь и отпуская юношу. – Мне нужно всего несколько часов. После этого, если попросите, я вернусь, покорно улягусь на эту койку и буду верен вам одному, пока смерть не разлучит нас. – «Если она еще до того не разлучит», прибавил он мысленно.

Врач пару раз моргнул. Полез в нагрудный карман за рецептурным блокнотом:

– Вы в больнице св. Маккаллока и Питтса. На Левом берегу. Вот это покажете на сестринском посту – получите своих таблеток, можно по одной штуке каждый час. Не вернетесь – пеняйте на себя.

– Как можно… – пробормотал Марк, забирая вырванный из блокнотика лист, хлопнув доктора по плечу и ковыляя к дверям. – Я – человек честный.

14

В кафетерии прохладно. Посетители снимают толстые куртки с опушенными капюшонами, но остаются в дутых зимних штанах и толстых свитерах с высоким горлом. Музыка негромкая и страшно милая, такой легонький серферский поп-рок – очевидно, несет отопительную функцию.

Майе нравится. Она тоже хочет такой свитер.

Майя сидит за столиком в одиночестве. У нее в ладонях кружка с толстыми стенками. На нее не смотрят. Она осторожно крутит головой по сторонам, пытается выглянуть в одно из небольших прямоугольных окон, но стекла занавешены полупрозрачными роль-шторами.

Люди переговариваются оживленно, даже весело. Как будто… нормальные?

Майя не без опаски поднимается с места и, осторожно переставляя ноги, шагает в сторону узнаваемых значков-треугольничков в задней части помещения.

В туалете ее ждет испытание.

Ну да.

Да.

Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, да?

Майя уставилась на среднего роста женщину с длинными прямыми волосами цвета льна. Сухопарая, что твоя вобла. Серые глаза. Широкий тонкогубый рот. Северянка, одно слово. Незнакомая. С белой кожей. А это что, на носу – следы от оспы? Прыщи? Веснушки? Она опирается о раковину, подается к зеркалу, и льняная женщина в зеркале ответно наклоняется к ней.

Майя плещет в лицо холодной водой. Вполне естественная реакция – заорать, забиться в истерике, расколотить зеркало к чертям и…

Она возвращается за свой столик. Машинально делает глоток из кружки. Какао. Еще не остыло.

Вообще – вкусно.

По странной причуде памяти в этот миг у Майи в голове всплывает их беседа с Эль Греко во Фриктауне. Тогда еще речь зашла о бездомных. Что он говорил? Бездомные – это событие, которое система не может обработать, что-то такое. Любопытное исключение… и что-то такое, да.

В эту самую минуту Майя понимает, что отныне она – бездомна.

15

Вялый свет утра потихоньку начинал пропитывать облака. Ночью начался стоячий дождь и к рассвету сгустился до такой степени, что редкие предутренние пешеходы в первые же несколько секунд на улице начинали жалеть, что не остались там, где пребывали до сего момента. Не менее редкие кары на проезжей части сверкали чистотой и поигрывали влажным глянцем, как галька на дне ручья.

В каре Марка попеременно то мутило, то бросало в жар, то клонило в сон. Ничего хорошего, потому что одновременно он пытался думать об Арнисе Старкове, а сосредоточиться все не удавалось.

Так значит, Арнис. Жаль. Марк вдруг понял, что блудный сын ему чем-то нравился. Но такой выбор… Кажется, стратегические решения – это вообще не его. Он хорош для другого. Человек дела. Марк подозревал, что любой вариант, влекущий за собой необходимость в активных действиях, Арнису по умолчанию милее, чем мыслительно-выжидательные тактики. Ну и – вот вам, пожалуйста… Н-да, нехорошо вышло, совсем нехорошо. Хотя… Ему ведь казалось, что собственная дочь Старкову-среднему таки небезразлична. Может быть, Марк с самого начала неправильно оценил его приоритеты?

На переднем сиденье Бубен потыкал в кнопки магнитолы, прыгая между радиостанциями. Почти все шипели белым шумом – еще бы, в такую-то погоду. Лишь «Страдания сансары» – надежные ребята, всегда можно на них положиться, – гоняли по кругу мантру Мритьюнджая.

– Куда мы едем? – наконец не выдержала Инта.

В каре она периодически косилась на Марка ревнивым взглядом собственницы, то и дело порываясь отереть ему одноразовой салфеткой пот со лба. Было бы очень смешно, не будь оно так… Ну да ладно.

– К одному старому знакомому, – проскрипел Марк.

На очередном повороте «Кукуруза» выпрыгнула на них из-за угла, внезапно оказавшись так близко, что не помещалась в кадр. Почему-то при виде серого обтекаемого небоскреба (кукурузный початок, кубинская сигара, зернышко риса басмати) Марка чуть отпустило. Верхушку початка кто-то надкусил – на срезе поместилась вертолетная площадка с почти невидимой отсюда машиной. По всей длине здания горели габаритные огоньки. От «Кукурузы» веяло надежностью и прямо-таки бестрепетной верой в будущее: нет, правда: какой еще конец света, что за глупости? Только взгляните на это здание: сразу же видно, что века простоит.

Блестящая лужами площадка перед «Кукурузой» была пуста – за исключением одинокой фигуры в короткой куртке армейского покроя. Инта фыркнула и покачала головой. Кар плавно притормозил, и Марк, покряхтывая, выбрался наружу.

– Я должен был догадаться, что без тебя не обошлось, – заметил Арнис, не двигаясь с места и не вынимая руки из карманов. – Выглядишь плохо.

– Старость, – посетовал Марк, испытав дежавю, словно уже вел с кем-то подобный – или этот же? – разговор.

Он слышал, как позади на всякий случай встал Бубен. Но как же мало времени, черт!