Альтернатива для грешников

Но почему нигде нет их машины? Наверно, они оставили ее на улице, решив не въезжать во двор. Во двор, вспомнил я. Конечно, все правильно. Белая «хонда» уже однажды въехала во двор, и это кончилось плохо для Шурыгина. Теперь они стали осторожнее. Я вернулся за Людмилой.

— Идем, только выходим с другой стороны двора. Мы быстро прошли по двору. Вышли в другой двор. Прошли и его. Дальше была улица.

— Куда мы все-таки едем? — спросила она.

— Не знаю, — честно признался я, — но лучше быть подальше от вашего дома.

Когда мы оказались на улице, я поднял руку, останавливая машину.

— Куда едем, шеф? — лениво спросил меня водитель. Это был явно профессиональный халтурщик.

— Мы на поезд опоздали, — быстро придумал я, — в Подольск отвезешь?

— Двести баксов, — лениво сказал он.

— Идет, — сразу согласился я, пропуская Людмилу. Она села на заднее сиденье и, когда я устроился рядом, тихо спросила:

— У тебя есть деньги? Я удивился:

— Конечно, нет.

— Тогда на какие деньги он везет нас в Подольск?

— На твои, — ответил я. Она покачала головой:

— Хам. Ты все-таки неисправимый воришка и мошенник. Тебе этого никто не говорил?

— Я еще и убийца.

— Не надо, — коснулась она моих губ ладонью, — не нужно об этом говорить.

Я замолчал. Правильно говорят, что кровь соединяет. Как в бандах бывает, когда на дело вместе идут, общей кровью бывают повязаны. Так и у нас.

Когда мы бандитов берем, то вместе рискуем. Кровь — самая действенная штука: повязать людей и заставить их любить или ненавидеть.

Так и с Людмилой. Мы после нападения стали близкими, очень близкими людьми. И не потому, что я ее спас. Просто мы вместе дрались.

До Подольска мы молчали, сидели, прижавшись друг к другу, и молчали.

Когда водитель довез нас до станции, было около двух часов ночи. Я непроизвольно отметил это время. Прошло уже двадцать четыре часа с тех пор, как начались все эти события. Я взял деньги у Людмилы и пошел покупать билеты.

Кассир долго не хотел продавать билеты за доллары, а потом содрал с меня еще двести за купе, в котором я взял все четыре места, и продал мне билеты на поезд Москва-Харьков.

Поезд подошел через двадцать пять минут. И все это время мы провели на холодной скамейке. А потом еще бежали до нашего вагона, так как машинист остановил состав почему-то значительно дальше положенного места. Вокзал был грязный, весь в окурках и блевотине. В вагоне остро пахло мочой и водкой. Минут десять мы будили заспанного пьяного проводника, который не понимал, чего от него хотят. Оказалось, что в нашем купе спят двое каких-то типов. Мы долго объясняли проводнику, что у нас билеты на все купе. Он наконец понял, но взял с нас еще сто тысяч «за услуги». И, выгнав обоих незнакомцев, принес комплект серого и мокрого белья.

Теперь я понимаю, почему наша железная дорога вечно нерентабельна. Во второй раз я точно на поезде не поеду. По вагону все время проходили пьяные люди, и даже не просто пьяные, а вдрызг пьяные. Я старался не смотреть на Людмилу. Нам же все равно нужно было куда-то бежать. Она молча застелила обе постели. Я вышел в коридор. И когда она закончила, вошел в купе и закрыл дверь.

А потом мы бросились в объятия друг друга.

Глава 33

Звягинцев понимал, что ему нужно любым способом попасть в управление.

Но он видел, какая суматоха царит вокруг, как удвоили охрану, сколько стоит лишних машин. Он не знал, что эти ночные меры безопасности приняты из-за убийства Дятлова и приезда министра, но понимал, что в числе тех, кто охраняет управление, наверняка будут люди другой стороны, которые не пропустят его.

Он слишком много узнал за этот день. А это смертельно опасно для очень многих людей, в том числе и в ФСБ, и в МВД. Но следовало продумать, каким образом он сможет попасть внутрь.

Он беспокоился за ребят. Беспокоился за Никиту Шувалова, бродившего где-то в городе. Он сознавал, что Шувалов и он сам являют собой отличные мишени для любителей стрельбы, не желавших, чтобы они рассказали обо всем в управлении. Уже не говоря о том, что предатель в его группе еще не был найден.

Звягинцев уже не сомневался, что этот информатор реально действует в их группе.

Слишком явно все было. Когда он изолировал всех членов группы и поехал в больницу, то никто ничего не узнал. Точно так же получилось и с Шурыгиным. Но потом выяснилось, что раненый убит в больнице, а Шурыгина убили, когда они ехали на явочную квартиру. Очевидно, к этому времени информатор добрался до телефона и предупредил своих хозяев. Теперь оставалось лишь заставить замолчать группу. Звягинцев еще не знал, что информатор убрал Дятлова.

Теперь нужно было каким-то образом оказаться внутри и не подставить себя под пули. Но как узнать, кто работал, а кто не работал на эту банду? Был уже двенадцатый час ночи, когда он заметил проезжавший мимо «воронок», перевозивший заключенных. Это был шанс. В машине сидел только водитель. Он вышел на ярко освещенную улицу и поднял руку. Автомобиль плавно затормозил.

— Добрый вечер, товарищ подполковник, — улыбнулся молодой парень, узнавший Звягинцева, — куда так поздно?

— Мне нужно въехать внутрь, — объяснил Звягинцев, так и не вспомнив, как звали парня, — только я не хочу, чтобы меня видели дежурные.

— Хотите проверить их бдительность, — засмеялся водитель.

— Да. Давай я залезу в твою каталажку, а ты провези меня мимо дежурных.

— Идет, — засмеялся водитель, — только когда я закончу учиться, возьмите к себе в группу. Я учусь заочно на юридическом.

— Считай, что договорились, — улыбнулся в ответ Звягинцев.

Так все и получилось. Его неожиданное появление вызвало эффект разорвавшегося снаряда.

— Откуда ты явился? — удивленно спросил начальник МУРа. — Мы тебя почти похоронили.

— Что у вас произошло? — спросил Звягинцев, проходя в комнату и закрывая за собой дверь.

— Убит Дятлов, — коротко сообщил Хонинов. Звягинцев оглядел офицеров.

Тяжело сел. Остальные остались стоять.

— Как это произошло? — спросил он.

— Его нашли в туалете, — пояснил Краюхин, — кто-то задушил его леской.

— Его убил кто-то из нас, — мрачно сообщил Хонинов.

— Опять ты, Сергей, чепуху мелешь, — разозлился Краюхин. — При чем тут вы?

Звягинцев смотрел на своих офицеров. Махнул рукой: