Алуим
Шрифт:
– Э-э, братишка, ты что?!! Очнись!
Ощущаю прохладу и тряску в теле. Женский голос, сопровождавшийся гипнотической гаммой звуков, умолк, сменился обеспокоенными мужскими репликами. Но холод остался. Что происходит? Я же один. Один во Вселенной…
– Влад, ты как? Ты совсем бледный. Сядь.
Очень знакомый голос. Открываю глаза. Надо мной склоняются Богдан и Чёрный. Лица взволнованы, зрачки расширены почти до краёв радужки. Богдан трясёт меня, держа за плечи, а Серёга брызгает в лицо пульверизатором. Инстинктивно прикрываюсь рукой. Горят две лампы на люстре. В комнате светло, отчего хорошо заметно, что зрение всё ещё плывёт. И, может, в действительности лампа всего одна.
«Ты глуп и ведом. Ты зарыт в чужих мотивах глубже, чем Ира – в земле».
Ненавижу этот голос! Не понимаю, что он имеет в виду, но я его ненавижу!
– Помоги ему подняться, – говорит Чёрный Богдану, а сам подходит к столу налить колы. – Что ты там бормотал? – обращается ко мне.
– Не знаю.
Я вдруг увидел себя со стороны: неимоверно бледный, обессиленный парень, перебравший с наркотиками, похоронивший сегодня свою девушку и сходящий с ума от голоса в голове. Скоро у меня расслоится сознание, и нас внутри действительно будет двое. Я болен. Болен непониманием того, что зовут «настоящим». Или это такой сильный отходняк?
– Сядь, – просит Богдан.
Сажусь, спустив ноги с дивана. Голова слегка притормаживает. Да нет, ручник до упора. Я и вправду ведом. Ненавижу.
– На, глотни. Сколько раз ты за пять часов попить поднимался?
Пять часов?! Время пролетело так незаметно. Беру кружку с изображением Скорпиона из «Мортал комбат» и тремя глотками осушаю её. Как же сильно хочется пить!
– За Иркой решил отправиться? – спрашивает Чёрный. – Откуда слова песни знаешь? Ты их лежал подпевал. Увидав твоё мертвецкое лицо, мы решили – это предсмертное пение.
На секунду возникло ощущение, что несколько лет в моей голове звучал голос Чёрного. Но его я ненавидеть не хочу. Смотрю в пол, пытаюсь поймать фокус. С таким рисунком на линолеуме его хрен поймаешь. Вдруг из-под дивана между моих ног появляется продолговатая белая голова, то и дело высовывающая изо рта раздвоенный язык. За ней тянется такое же белое тело с жёлтыми пятнами на спине. Голова поворачивает направо, и уже через две секунды шлангообразное существо ползёт к двери через мою ступню.
– Твою мать, ты вообще придурок?!!! – кричит на Серёгу Бодя и вмиг запрыгивает на диван. – Эта тварь всё время была с нами в комнате?!!!
Внимание с высоты околоземной орбиты падает на пол и обнаруживает там здоровенного удава-альбиноса. ПО МОЕЙ НОГЕ ПОЛЗЁТ ОГРОМНАЯ АФРИКАНСКАЯ ЗМЕЯ!!!
Тут же целиком оказываюсь на диване. Взгляд впивается в Чёрного. Мысленно повторяю слова, сказанные Богданом.
– Не паникуйте, – с улыбкой говорит Серёга. – Боря утром ел, ему вообще на всех пофиг. Главное, чтоб не наступали.
– Я сейчас на тебя наступлю! – рычит Богдан. – Быстро убирай его отсюда!!!
– А где ты взял альбиноса? Да ещё такого большого.
– От жизни я не отстаю, всё время что-то достаю, – напевает Чёрный, поднимает с пола удава и накидывает себе на плечи. – Обменял кое-что на кое-что, а в придачу взял Борю. И ни какой он не большой, два метра всего.
Ещё и умничает. Но вопреки логике я стал наполняться позитивными эмоциями. Хотя, какие сегодня разговоры о логике?!
– И давно он у тебя? – Богдан, покачивая головой, глядит на Серёгу. Тот гладит скользкое туловище питомца его же хвостом.
– Почти два месяца. Знали бы, если б чаще заходили.
– Да мы к тебе вообще больше не придём. Чёрт знает, что в следующий раз из-под
дивана выползет.Я смотрю Боре в глаза, потому что Боря смотрит в глаза мне. Смотрит неотрывно.
– Э-э, зеленоглазый, хватит живность гипнотизировать.
Слышу слова Чёрного, но не реагирую. В данный момент я ощущаю некую близость с этим удавом, и её не хочется прерывать… Белая-белая змея… Парень с очень бледной кожей и «седыми» волосами… Мы оба являемся альбиносами в этом мире. Такая редкость. Ведь не просто так?.. И присутствует ощущение, что странности на сегодня ещё не закончились.
Мы с Богданом уже часа три катаемся по вечернему городу. Без остановки. Скорость не превышает и сорока километров – нам некуда торопиться. В основном, молчим. Лишь изредка перекидываемся простенькими фразами.
Богдан напряжён. В нём это чувствуется. Мускулы лица чуть подрагивают, взгляд серьёзный, резкий; левая рука крепко держит руль, правая – переключает скорости какими-то озлобленными рывками, ладонь пытается «раздавить» рукоятку коробки передач. Старается дышать размеренно, но я слышу, с каким напором он выдыхает воздух через нос. Мой друг зол на Чёрного из-за Бори. Змеи вызывают у него отвращение, и Богдана особенно злит, что Серёга столько времени держал удава в комнате и не говорил нам. Он расценил это как издёвку. Кто будет рад узнать в моменты полной расслабленности, что рядом ползает большая африканская тварь?!
Богдан очень хотел дать Чёрному по голове. Уверен, так бы и произошло, если б ни дружба Серого с его старшим братом. По выражению лица понимаю: Бодя снова и снова прокручивает в голове эту ситуацию. Как он лежит на диване, в экстазийных ощущениях, и не подозревает, что под соседним диваном, свернувшись кольцом, притаилась здоровенная змея. От таких мыслей негодование продолжает расти. Поддержи я его недовольство хоть какими-нибудь словами, уверен, Богдан сейчас развернул бы автомобиль и направился на Первомайскую «6». Но я не хочу. Моё возмущение быстро сменилось интересом к удаву-альбиносу ещё там, в квартире, а в грудной клетке за сегодня вырос комок совсем иных эмоций. Не озвученный и старательно сжимаемый мною, чтобы казался меньше. Тело даже слегка трясёт. А в голове пусто. Непривычно пусто. Мыслей нет. Они сейчас и не нужны. Свободное пространство. Поэтому я жадно всматриваюсь в очертания домов, витрины магазинов, лица прохожих. Заполняю ими пустоту в своей голове. Заново строю в ней дворы, здания, улицы.
Выворачиваем из переулка и оказываемся на Комсомольской. Через триста метров будет перекрёсток. Сжимаю зубы. Если Богдан повернёт налево, спустя ещё метров двести мы проедем вдоль дома, в котором живёт Ира. Жила Ира. Молчу, не подаю вида, что нервничаю. Подъезжаем к перекрёстку. Горит красный… Всё ещё красный… Да что же так долго?!. Жёлтый… Богдан крутит руль вправо (про поворотник забыли мы оба), а я по заново выстроенным в голове улицам поворачиваю налево. Преодолеваю те двести метров. Заезжаю к Ире во двор. Останавливаюсь напротив окна её комнаты…
«Ну, давай, внутренний голос. Скажи что-нибудь, посмейся надо мной».
Молчит.
Странно всё. Вот так живёшь, тянешь отношения, тянешь. Продолжаете что-то планировать вместе. Думали ведь летом на море поехать. Но ты понимаешь – это всё по инерции. Ты хочешь… На самом деле ты просто не знаешь, чего хочешь. Ты боишься перемен. Ты статичен. Вы оба статичны. Тешите себя мыслями, что не только у вас так. Что у всех то же самое…
«Бодя думает, что меня с Ирой связывал лишь секс. Как так вышло?.. Видимо, я так ему преподносил… Все друзья рассказывают о личной жизни. Но некоторые моменты я утаивал даже от самого себя».