Альянс мусорщиков

Я обвела комнату рукой.

– Взгляните на детей. Они не знали славы ваших битв. Им досталась лишь жизнь, полная голода, холода и трудностей. Их существованием правит страх. Страх перед падающими звездами, ужас перед тем, что может произойти с одними или двумя взрослыми, способными их защищить, боязнь, что однажды нечего будет есть.

Майор начал что-то говорить, но у меня был микрофон, а у него – нет. Я воспользовалась этим преимуществом и продолжила речь, перекрикивая главу Квинса.

– Мне знакома жизнь этих детей, поскольку я была одной из них. Я жила с их страхом. Я видела, как лучшая подруга предала меня из страха. Никто не может изменить прошлое, но я хочу, чтоб дети в этой комнате получили другое будущее. Если мы покинем Нью-Йорк и начнем все сначала, то сможем дать им безопасность и заменим их страх надеждой.

Я уныло продолжила.

– Оставшись в Нью-Йорке, мы тоже можем остановить детские страхи. Навсегда. Я знаю, каков будет нью-йоркский пожар, поскольку видела подобное в Лондоне. Детей ждет милосердная смерть от дыма или ужасная от ожогов, но так или иначе они умрут. Я бы предпочла дать им надежду, а не смерть, но решение за вами.

Я выключила микрофон и села.

После долгого молчания Призрак проговорил:

– Бруклин уйдет из Нью-Йорка вместе с Сопротивлением.

После еще более долгой паузы отозвался Блок:

– Манхэттен тоже уйдет из Нью-Йорка с Сопротивлением.

Я успела порадоваться кратчайшую секунду, прежде чем Майор произнес неизбежное:

– Трусы сбегут от теней, но Остров Квинс останется в Нью-Йорке.

Я прикусила губу, глядя на встревоженные лица членов подразделения. Они умрут.

Доннел вздохнул.

– Если Остров Квинс передумает до весны, мы будем рады взять вас с собой. На этом закончим встречу и перейдем к ужину. Те, кто покидает Нью-Йорк, встретятся завтра вечером, чтобы обсудить информацию о возможных новых домах.

Возник обычный хаос, сопровождавший окончание встреч, когда все подразделения пытались выйти одновременно. Мачико повернулся и улыбнулся мне.

– Ты уговорила Блока увести с нами Манхэттен, Блейз. Ты боролась словами и победила.

Я покачала головой.

– Я боролась словами и проиграла. Квинс остается. Я знаю большинство из их женщин со времен рыбалки и работы в саду. Я знаю всех до единого малышей и старших детей по работе в яслях и в школе. Некоторых я выходила во время зимней простуды, не дала им умереть, но теперь они сгорят заживо.

Меня поразил голос Лютера:

– Блейз, ты не можешь винить себя в этом. Ты убедила Блока. Признаю правоту Мачико: ты станешь лучшим заместителем главы альянса, чем я. Я бы никогда не наговорил всех этих сентиментальностей.

Удивительно, но именно его ворчливый тон убедил меня в том, что это истинное предложение мира.

– Спасибо, - сказала я.

– Мне было нелегко расти сыном Касима, - прибавил он. – Люди никогда не верили, что я достиг чего-то своим умом, они всегда считали, мол, дело в фаворитизме, и сравнивали меня с невозможно высоким стандартом отца. Когда он умер, я разрывался между горем потери и облегчением, что меня наконец начнут судить по собственным успехам. Но меня продолжали измерять меркой отца и считать, что я никогда с ним не сравнюсь. А самое худшее, я знал, что они правы.

– Это плаксивое самобичевание – извинение в твоем представлении, Лютер? – спросил Жюльен. – Думаешь, Блейз было легко, когда ее сравнивали с братом-предателем?

– Не начинай! – Я наставила на Жюльена указательный палец, услышала смех Лютера, а затем поняла, что Жюльен в панике смотрит на мое мерцающее оружие. Я поспешно опустила руку. – Прости, я о нем забыла.

– Пожалуйста, постарайся помнить о нем в будущем, - сказал Жюльен тоном чуть выше обычного.

Лютер похлопал его по плечу.

– Успокойся, Жюльен. Если бы ты обращал больше внимания на значение лампочек на оружии, то знал бы, что Блейз поставила его на безопасный режим.

– Не надо меня опекать! – рявкнул Жюльен.

– Лютер, Жюльен, идите спорить в другое место, - подавленно распорядился Доннел. – Мы с Блейз слишком тревожимся о людях Квинса, чтобы вами заниматься.

Из-за наших спин появился Тэд.

– Есть ли шанс, что Майор передумает?

– Нет. – Я встала. – Когда лидер подразделения принимает решение, его изменение считается признаком слабости. Блоку хватило смелости это сделать, Майору – нет. Сейчас я отведу тебя в больничную палату, Тэд.

Его лицо вытянулось.

– Можно, я сегодня поужинаю в зале с тобой и Брейденом, а не в больничной комнате с Феникс? Я чувствую себя гораздо лучше и устал от кудахтанья Надиры.

– Надира заботится о тебе, поскольку ты очень тяжело перенес зимнюю простуду, - сказала я. – Уверен, что не устал после встречи?

– Я в порядке, - ответил Тэд.

Мы с Тэдом забрали Брейдена из больничной комнаты и отправились в зал. Сели с Доннелом и Мачико за один из столов Сопротивления и в молчании поели. Мы с Доннелом были подавлены, Мачико погрузился в размышления, и даже Тэд не болтал на этот раз.

Мы как раз закончили есть, когда из угла лондонского подразделения раздался крик.

– Что это?

Я обернулась и увидела, что Лед указывает на стеклянную стену здания. Солнце уже село, значит, должно быть совершенно темно, не считая огней Нью-Йорка, но в небе разгоралось зловещее красное свечение. Доннел встал и поспешил к стеклянной стене.

– Оставайтесь здесь, - сказала я Тэду и Брейдену и присоединилась к группе, торопящейся к окнам. Я пробралась сквозь толпу к Доннелу и в ужасе посмотрела на открывающийся вид. Это определенно был пожар. Крупный пожар. Я попыталась сдержать паническое рыдание, превратив его в слабый писк.

Лидеры четырех подразделений также пробились сквозь скопище людей к Доннелу.

– Горит Ньюарк? – напряженно спросил Лед.

– Сложно сказать, - ответил Доннел. – Но явно что-то на другой стороне реки Пассаик.

– Этот пожар охватывает большую площадь, - заметил Призрак. – Начинается огненный шторм?

– Я так не думаю, - отозвался Лед. – Если бы начался шторм, как в Лондоне, мы бы видели цепь пожаров по всему городу. Сейчас перед нами просто один из предупреждающих сигналов.