Алый флаг Аквилонии. Спасите наши души
Шрифт:
– Стоять, не двигаться! – на чистом русском языке скомандовал подпоручик. – Оружие на землю! Медленно-медленно!
«Ну вот и все, – подумал я, вынимая из кобуры пистолет и аккуратно кладя его на землю, – кончилась наша разведка. Расслабились раззявы… Но эти-то откуда взялись?»
То есть было понятно, что эти люди попали сюда тем же путем, что и мы, но ни на белых из галлиполийского лагеря, ни на солдат царской армии они не походили совершенно – ни по обмундированию, ни по манере держаться. Да и откуда хоть у тех, хоть у других пистолеты-пулеметы неизвестного нам образца?
Тем временем подпоручик осмотрел нас, таких красивых и растерянных, и сказал:
– Отлично, товарищи, а теперь поговорим…
Эти слова он произнес ровным голосом, без всяких признаков ненависти и издевки, что еще больше сбило меня с толку. И тут неожиданно возбух лейтенант Чечкин. Действительно мальчишка, что еще сказать…
– О чем вы хотите
– А зачем нам вас расстреливать, юноша? – с легкой усмешкой сказал подпоручик. – Мы просто хотели с вами поговорить, но если бы этот разговор начался на равных, то какой-нибудь кретин с вашей стороны непременно схватился бы за оружие. Мои люди, знаете ли, и вооружены, и подготовлены к ведению агрессивных переговоров на свежем воздухе гораздо лучше, чем ваши моряки-краснофлотцы. Но нам такого было не надо. Глупо же будет, если русские станут убивать русских из простого непонимания. Позвольте представиться, товарищи: Акимов Алексей Николаевич, подпоручик морской пехоты корпуса его неимператорского высочества Великого князя-консорта Цусимского Александра Владимировича Новикова. Для меня это, собственно второй перенос: сначала – из две тысячи семнадцатого года в год тысяча девятьсот четвертый, на русско-японскую войну, а потом – из тысяча девятьсот седьмого года, с Константинопольской наступательной операции сюда…
Вот это слово «товарищи», сказанное обыденным тоном, заставило меня поверить и в две тысячи семнадцатый год и во все прочее. Царские офицеры этого слова вовсе не знали, а для беляков оно было наихудшим ругательством.
– … в год за сорок тысяч лет до нашей эры, господин Акимов, – неожиданно для самого себя сказал я в продолжение его речи.
– О, как интересно! – сказал подпоручик Акимов. – Будем знать. Только вот должен сказать, что слово «господин» у нас в корпусе морской пехоты не в ходу: Александром Владимировичем с самого начала заведено, что все мы – и офицеры, и унтера, и рядовые бойцы-морпехи – являемся товарищами по оружию. Вот так, товарищ…
– … капитан-лейтенант Голованов, Николай Иванович, – добавил я, правильно поняв вопросительную интонацию в конце фразы моего собеседника.
– Ну что же, будем знакомы, Николай Иванович, – сказал подпоручик Акимов. – Только вот обстоятельства этого знакомства слегка напрягают. Ушли в ночной поиск в обход Ускюдара в ночь с девятнадцатого на двадцатое августа тысяча девятьсот седьмого года, но сбились с пути и вышли уже здесь…
– Погодите, товарищ Акимов! – воскликнул Чечкин. – Я ничего не понимаю… Ведь Российская империя не воевала с Турцией в тысяча девятьсот седьмом году, война началась в четырнадцатом, и не было никогда никакой Константинопольской наступательной операции…
– Это в вашем мире не было, – твердо сказал Акимов, – а в нашем все это было, как и многое другое, о чем вы не имеете понятия. Но здесь, в диких временах, воевать нам уже не с кем, а надо думать, как выжить и не опуститься до уровня местных. Поэтому и мы, и вы, и те, другие, на том берегу, должны соединиться в одно целое, чтобы вместе противостоять этому миру. Ведь все мы русские, пусть даже происходящие из разных миров и времен, и должны поддерживать друг друга.
В голосе подпоручика звучала такая уверенность, что я сразу поверил его словам. Да и нельзя было допустить, чтобы мы ушли в Аквилонию, а другие товарищи остались здесь блуждать в холмах без связи и надежды. Не думаю, что товарищ Грубин и его соратники откажутся принять дополнительных поселенцев. Напротив, я уверен, что они очень не одобрят, если мы попытаемся утаить эту информацию от прочих наших соотечественников. Ведь команду нашей лодки они пригласили к себе сразу, как только мы бросили клич на аварийной волне. Если товарищ Грубин, перечисляя тех, кто уже присоединился к ним для совместной жизни, упомянул древнеримских легионеров, а также каких-то кельтов-думнониев и басков-аквитанов, то неужели они откажутся принять к себе русских, даже если они происходят из другого мира, отличающегося от нашего своей историей?
– Мы тоже не против объединения, товарищ Акимов, – ответил я. – Мы видим, что вы нам не враги, а одиночкам и даже малым группам тут не выжить…
– Опустите оружие, парни, это точно свои, – с облегчением произнес подпоручик Акимов и добавил в мой адрес: – Прошу извинить за некоторую грубость, товарищ капитан-лейтенант. Теперь ваши люди могут подобрать свои винтари и пистолеты. Мир?
– Мир! – ответил я, подбирая с земли свой пистолет и убирая его в кобуру.
– Николай Иванович, – сказал подпоручик Акимов, когда мы снова вооружились и двинулись в путь вдоль берега своим прежним маршрутом, – а теперь ваша очередь рассказывать свою историю. Ведь о том, как мы дошли до жизни такой, я вам уже поведал.
Я и рассказал – начиная с атаки румынского эсминца на траверзе
Констанцы и заканчивая тем, для чего мы идем в разведывательный поход по берегу Босфора. Мой рассказ, а особенно сведения о том, что в этом диком и пустом мире где-то существует созданное русскими людьми двадцать первого века государство Аквилония, собирающее под свое крыло не только русских и советских соотечественников, но и вообще всех выходцев из более цивилизованных времен, заставили товарища подпоручика призадуматься.– Знаете что, Николай Иванович, – сказал он, – я со своим взводом, пожалуй, присоединюсь к вам в походе в эту Аквилонию. Теперь мы одна команда, и вы, товарищ капитан-лейтенант, среди нас самый старший по званию, поэтому прошу вас принять общее руководство объединенным отрядом.
– Так это, товарищ Акимов, еще не все ваши люди? – спросил я, оглядывая шагающих рядом до зубов вооруженных и донельзя суровых морских пехотинцев.
– Да, – подтвердил тот, – минимальная тактическая единица морской пехоты – это взвод, так, в полном составе, мы и попали в этот мир. Наш лагерь разбит на мысу – там, где в цивилизованные времена располагался пригород Стамбула Ускюдар, он же Скутари. Вашу команду наши часовые заметили, когда вы стояли на берегу и что-то обсуждали. Когда мне об этом доложили, я взял первое отделение и выдвинулся вперед посмотреть на новых товарищей по несчастью.
– Понятно… – кивнул я и спросил: – Скажите, товарищ Акимов, те люди на противоположном берегу – они тоже из ваших или другие?
– В какой-то мере они из наших, – сказал подпоручик, – потому что тоже русские, как и мы с вами, а в какой-то мере они другие, потому что находящиеся там два взвода морской пехоты происходят из разных миров. Один взвод – из мира, похожего на наш, только в сентябре тысяча девятьсот восьмого года Российской империей там правит не наша императрица Ольга, а ее брат Михаил; при этом другой взвод советский, из января тысяча девятьсот сорок третьего года. И что характерно: в обоих этих мирах, как и у нас, тоже имели место наступательные Константинопольские операции. Сразу скажу, что в той истории, которую я учил у себя дома, в двадцать первом веке, в январе сорок третьего года Красная Армия сражалась под Сталинградом, а не штурмовала Константинополь. Да и потом за прочими делами у товарища Сталина до турок просто руки не дошли.
В ответ я только пожал плечами: мол, нам там и в самом деле пока не до турок, с немцами бы разобраться, – а потом спросил:
– Ну и как они там, товарищ Акимов, между собой не передрались? А то для наших товарищей погоны как у вас – это все равно что красная тряпка для быка. По крайней мере, при первой встрече.
– Да нет, не передрались [10] , – ответил подпоручик. – Первоначально две этих команды просто держались по отдельности, но вчера вечером с того берега сообщили, что они тоже решили объединиться, потому что нашли между собой каких-то общих знакомых [11] .
10
Морские пехотинцы из мира «Рандеву с Варягом» в своей массе о Красной Армии понятия не имеют и относятся к ней без малейшей враждебности, а в глазах их коллег из мира «Крымского излома» погоны на плечах офицера и солдат реабилитированы реэмигрантской бригадой генерала Деникина, которая также воюет под Константинополем. Так что первая встреча прошла без эксцессов, а потом нашлись «общие знакомые».
11
«Общие знакомые» – генерал Бережной и адмирал Ларионов, главные действующие лица четырехлинейного цикла «Ангелы в погонах». А вот подпоручику Акимову, который пришел из мира «Императрицы Ольги», эти фамилии не говорят ровным счетом ничего.
– Как они вам сообщили? – не понял я. – Ведь тут через Босфор до другого берега не докричишься, а радиостанции [12] , насколько я понимаю, у вас нет.
– Обыкновенно сообщили, товарищ капитан-лейтенант, через флажки, – вместо подпоручика ответил старший унтер, похлопав рукой по чехлу на бедре. – Али мы не уже моряки?
– У нас на подводном флоте флажками из-под воды не помашешь, – сказал я, и тут же неожиданно для себя самого спросил: – Товарищ Акимов, если не секрет, а вы тут уже сколько дней?
12
Коротковолновая радиостанция «Примула», с дальностью действия до трехсот километров, имеется у советских десантников, но без второго абонента толку от нее нет. Не сумев связаться с командованием, радист закрыл свой «чемоданчик», и с тех пор больше его не открывал и на аварийную волну не выходил. Его этому не учили.