Алый король

— Мы окрестили их «камнями мертвых», — ответил Гамон.

— Хорошее название, — заметил фенрисиец.

— Аборигены верили, что мегалиты — преграда на пути воинства злых духов, погребенных в горе, — продолжил Лемюэль. — Они утверждали, что этот край когда-то покоился на дне океана, и вершина увидела свет лишь после того, как бессмертный бог, дремавший под волнами, расправил плечи и опрокинул мир.

Бъярки покачал головой, дивясь истории летописца.

— Может, так все и случилось. — Он вытер запыленные ладони о пластины доспеха. — Объяснение не хуже любого другого. А потом Магнус и его сыны взяли и повалили камни, желая увидеть, что произойдет.

Дион повернулся к Гамону:

— Мы в нужном месте?

— Вы серьезно?

— Отвечай на вопрос.

Усмехнувшись, Лемюэль посмотрел на гору.

Такую колоссальную и поразительную, что природа просто не могла сотворить ее. Слово «гора» не передавало и толики величия этого устремленного ввысь чуда.

— Да, мы на Агхору, — сказал Гамон, глядя на великаншу среди вершин. — Именно тут все начало разваливаться на куски.

Глава 15: Счислитель. Здоровая, как Асахейм. Я расплатился тобой

«Озирис-Пантея» казалась ломтиком тьмы над снижающейся «Грозовой птицей». С нее видели толь-ко силуэт корабля на фоне пульсирующего калейдоскопического сияния имматериальных оттенков. На гранях звездолета мерцали варп-призраки, эфирные разряды гневно вспыхивали, разбиваясь о многослойные щиты из непроницаемых энергетических полей.

Учитывая, что за груз перевозил Черный корабль, неудивительно, что его снабдили одним из самых действенных камуфляжей, какие только встречались Ариману. Для сущностей Великого Океана транспортник был почти невидимым.

Но теперь воины покидали его защитную оболочку.

— Решение выйти за пределы активного поля Геллера можно заносить в учебники как явный симптом помешательства, — проговорил Санахт, напряженно сжимая рукояти парных мечей.

— Сам замысел нашего предприятия безрассуден, — отозвался Хатхор Маат, который крепко сцепил пальцы перед собой, будто в молитве. — Что с того, если мы утратим еще несколько крох здравомыслия?

Азек хотел было отчитать воина за ограниченность, но вдруг осознал, что в кои-то веки согласен с высокомерным адептом Павонидов.

— Нас ждет безумие. — Толбек катал между пальцами шарик голубого пламени, словно ярмарочный зазывала. — Безумие, какого не встретить в местах менее хаотичных, чем Великий Океан.

— Боишься, Толбек? — спросил Хатхор.

— А ты — нет? — парировал пиромант. — Тогда ты глупец.

— Нам всем следует бояться, — признал Ариман, направляясь через пассажирский отсек к кабине пилота, где сидел за штурвалом Афоргомон. Ёкай вел «Грозовую птицу» к самому большому из семи островов архипелага — неровному каменному клину непроглядно-черного цвета, напоминавшему обломок луны.

Громадину обвивали безумные потоки энергий, и у Азека резко закружилась голова — он разглядел картины, сплетающиеся внутри вихрей. Провидческий дар пробудился, отозвавшись болезненными прострелами в висках, и Ариман попробовал отыскать смысл посреди бессмыслицы.

Корвид сузил глаза: на кратчайший миг перед ним возник отчетливый образ, тут же расколовшийся во вспышке света.

— Что ты увидел? — поинтересовался демон.

— Я не уверен, — сказал Азек, пытаясь удержать исчезнувшее изображение в памяти. — Сбившийся с пути орел на фоне безлистного дерева…

— И что это значит?

— Вероятно, символизирует некое имя, место или индивидуума. Орел и дерево… Арвида [104] ?

— Знаешь, кому принадлежит это имя?

— Нет, но у него скандийские корни.

— Вероятно, кто-нибудь из Волков.

— Пожалуй, — вздохнул Ариман. — На востоке свирепствует Гибельный шторм, и мне сложно интерпретировать видения. Почему, когда будущее настолько расплывчато, прошлое так часто вторгается в настоящее?

104

От древнескандинавских корней «arn» (орел) и «vidr» (дерево).

— Потому что лишь оно неизменно.

Азек кивнул, но затем вспомнил, о чем говорила ему Темелуха во время подъема к Железному Окулюсу, и слова ёкая показались уже не такими неоспоримыми. Выбросив неизвестное имя из головы, Ариман снова посмотрел в варп.

От удивления он широко раскрыл глаза. Перед ними уходил ввысь силуэт колоссальной мегаструктуры, огромной даже с расстояния в тысячи километров. Последний реликт погибшей цивилизации? Или же некое сооружение, возведенное без всякой цели, по мимолетной прихоти эмпиреев?

— Что это такое? — Азек кивком указал на гигантский объект.

— Наша цель, — с нехорошим весельем ответил Афоргомон. — Чертоги Вымирания.

Ёкай опустил машину на краю широкой равнины, усеянной остовами давно проржавевшей техники. Возможно, в далеком прошлом здесь бушевали сражения?

Высадившись из десантного корабля, воины Тысячи Сынов оказались у основания цитадели, настолько высокой и широкой, что Ариман не сумел даже примерно определить размеры слишком громадного для людей строения.

Афоргомон, Хатхор Маат, Толбек и Санахт стояли шеренгой рядом с Азеком и, запрокинув головы, изумленно смотрели на твердыню.

Она уходила так далеко ввысь, что даже легионеры отказывались верить своим глазам. Вне зависимости от того, кто — или что — создал башню, этот шедевр наверняка стал их величайшим творением. Каждый из элементов цитадели, от исполинского фундамента до высочайших шпилей, мог существовать только в измерении, неподвластном законам физики.

Воины направились к гигантской арке грубых очертаний, под которой даже самые могучие титаны не только прошли бы с легкостью, но и показались бы маленькими. Обдумывая название твердыни, Ариман испытывал ужас и благоговение в равной мере.

В прошлом Азек изучал важнейшие работы в области архитектуры и теперь понял, что бездумные свершения имматериума влияли на жителей реального мира, порождая эпохальные стили зодчества. Он осознал, откуда проистекало вдохновение создателей имперских городов, любых — от готических ульев Европы до величавой Магна Макрагг Цивитас.

Даже Императорский Дворец, огромный, вычурный и изысканный, не мог сравниться с этим зданием планетарных масштабов. Громоздя свои опоры на опоры и шпили на шпили, Чертоги Вымирания возвышались над легионерами с помпезностью, о которой и Повелитель Человечества не дерзнул бы мечтать, не говоря уже о том, чтобы воплощать ее в камне и стали.