Алый Пимпернель. Дьявол верхом

– Такого малыша, как Шарло, у меня никогда не будет! – плакала Марго.

Она и в самом деле любила ребенка. Интересно, насколько сильно? Ее чувства были мимолетными, но в тот момент, несомненно, искренними, и, по-видимому, она еще не испытывала такой нежности ни к кому.

Меня радовало холодное и сдержанное поведение Бельгардов – слуг графа. Им было поручено дело, и они намеревались в точности его исполнить.

– Я познакомлюсь с приемными родителями Шарло, – сказала мне Марго, – и приеду повидать его. Не могут же они думать, что заберут у меня сына навсегда.

Но расставание было устроено весьма хитро.

После целого дня утомительного путешествия мы приехали в очередную гостиницу, рано легли в постель и сразу же заснули, а пробудившись наутро, увидели, что Шарло исчез.

Марго выглядела беспомощной. Она не представляла, что разлука произойдет так.

Бельгарды вежливо объяснили ей, что ночью в гостиницу приехали приемные родители и забрали малыша. Ей незачем волноваться за него. Он отдан в очень хороший дом, где о нем будут заботиться всю жизнь. Нам нужно было ехать. Граф ожидал нашего прибытия в замок в течение ближайших нескольких дней.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ В Шато-Сильвен

Глава первая

Марго словно окаменела. Когда я заговаривала с ней, она не отвечала. Я знала, что мои слова не могут ее утешить, и поэтому умолкла также.

Когда мы проезжали через деревню, я понимала, что Марго старается запомнить приметы местности, обещая себе вернуться и найти Шарло.

Бедная Марго! Она впервые поняла, что случившееся не было увлекательным приключением. Конечно, и прежде ей довелось испытать тяжкие минуты – например, когда она узнала о своей беременности, – но возбуждение помогало ей переносить их. Теперь же, потеряв ребенка, она осознала, что пришли подлинные горести.

Я никогда не забуду момент, когда впервые увидела Шато-Сильвен. Он был построен на возвышенности, и его величавая башня виднелась на расстоянии нескольких миль. Замок, представлявший собой огромную крепость с четырьмя башенками по углам и большой сторожевой башней в центре, выглядел весьма внушительно и даже грозно, как, насколько я поняла, и предполагалось, ибо в тринадцатом столетии он и впрямь служил больше крепостью, нежели домом.

С нашим приближением великолепие здания все увеличивалось.

Должно быть, менестрель в сторожевой башне заметил нас, так как грумы уже были наготове.

Мы очутились в большом, вымощенном камнем внутреннем дворе. Впереди виднелась серая мраморная лестница, о которой говорила Марго.

– Добрый день, – обратилась к грумам Марго, и один из них ответил:

– Добро пожаловать в замок, мадемуазель. Счастлив видеть вас.

– Спасибо, Жак, – ответила она. – Мой отец ожидает нас?

– О, да, мадемуазель, он сказал, чтобы вы и английская мадемуазель, как только прибудете, сразу же шли в красную гостиную, и чтобы ему тут же доложили о вашем приезде.

Марго кивнула.

– Это моя английская кузина, мадемуазель Мэддокс.

– Мадемуазель, – поклонился Жак.

Я кивнула в ответ.

– Мы должны сразу же идти в красную гостиную, – сказала Марго. – А потом пойдем в наши комнаты.

– А не лучше сперва умыться и переодеться? – предложила я. – Мы ведь все в пыли после путешествия.

– Отец сказал, чтобы мы шли в красную гостиную, – ответила Марго, и я поняла, что слово графа здесь закон.

– Нам незачем подниматься по большой лестнице, – продолжала Марго. – Есть и другой путь в жилые апартаменты замка. По лестнице ходили в Средние века, но с тех пор многое здесь перестроили для удобства передвижения.

– Мсье, мадам, прошу вас сюда, – указал Жак путь Бельгардам.

Марго повела меня через двор к двери. Пройдя сквозь нее, мы очутились в холле, похожем на холл Деррингем-Мэнора, но мебель здесь была более роскошная, а позолота и резьба придавали ей особую утонченность.

Мы поднялись по изящной винтовой лестнице, прошли по коридору, и Марго открыла дверь в красный салон. Никогда я еще не видела такой красивой и элегантно меблированной комнаты. Занавесы были изготовлены из алого шелка с золотой каймой. В гостиной находились три дивана и несколько позолоченных стульев. За стеклом шкафа поблескивали бокалы и графины. Единственное, чего здесь не хватало, это комфорта. Все казалось слишком хрупким и изысканным, чтобы быть пригодным для пользования.

Я ощущала свой не слишком опрятный после путешествия облик и подумала, что для графа было весьма типичным не дать нам привести себя в порядок перед встречей с ним. Я уже начинала испытывать к нему неприязнь и не сомневалась, что он поступил так, дабы заставить нас почувствовать себя неудобно.

Когда граф вошел, мое сердце забилось сильнее, несмотря на твердую решимость не дать застать себя врасплох. Одежда его была простой и в то же время явно высшего качества. Пуговицы на отлично скроенном шерстяном камзоле, безусловно, были из чистого золота; кружева на шее и запястьях сверкали белизной.

Граф стоял, слегка расставив нога, заложив руки за спину и переводя взгляд с Марго на меня; на его губах мелькала удовлетворенная усмешка.

– Итак, наше маленькое приключение кончено, – заметил он.

Марго присела в реверансе, в то время как граф смотрел на нее не то весело, не то с раздражением.

Затем его взгляд переместился на меня.

– Счастлив видеть вас, мадемуазель Мэддокс.

Я поклонилась.

– Должен поблагодарить вас, – продолжал граф, – за то, что вы помогли нам выпутаться из этой неприятной истории. Насколько я понял, все прошло так, как мы надеялись.

– Полагаю, что да, – ответила я.

– Пожалуйста, садитесь. И ты тоже, Маргерит.

Граф указал нам на два стула и сам занял место спиной к окну, так чтобы его лицо находилось в тени, а свет полностью падал на нас. Я тут же вспомнила о своем неряшливом внешнем виде.

– Давайте подумаем о том, что у нас впереди. Это маленькое происшествие окончено, и мы никогда больше не станем говорить о нем. Будем считать, что ничего не случилось. Мадемуазель Мэддокс просто приехала к нам погостить – думаю, она сможет продолжать фигурировать в качестве кузины. Мы обнаружили наши родственные связи во время моего пребывания в Англии. Маргерит неважно себя чувствовала, а ее английская кузина только что потеряла мать. Они утешали друг друга, и мадемуазель Мэддокс по доброте сердечной согласилась сопровождать Маргерит на маленький отдых. Месяц или два они провели в деревушке на юге, попутно изучая язык друг друга, причем с явным успехом. Мадемуазель, поздравляю вас с великолепным французским. Мне кажется, что ваши интонация и произношение заметно улучшились после нашей последней встречи. Грамматика у вас, разумеется, всегда была безупречной, но в то время, как многие иностранцы умеют читать по-французски, говорить на нем как следует могут лишь некоторые. Вы – исключение.

– Благодарю вас, – промолвила я.

– Поскольку вы моя кузина, хотя и весьма отдаленная, мне кажется неподобающим именовать вас "мадемуазель Мэддокс". Я буду называть вас кузина Минель, а вы меня – кузен Шарль. Почему вы выглядите такой испуганной?

– Думаю, мне это будет нелегко, – смущенно ответила я.

– Но ведь это так просто! Мне казалось, что такая женщина, как вы, способна преодолеть самые трудные препятствия, а вы споткнулись об имя!

– Мне трудно рассматривать себя причастной к… – взмахнув рукой, я окончила фразу, – такому великолепию.